Око за око (СИ) - Ромов Дмитрий
— Ты погди-погоди, прощения он просит. Тебя за язык-то не тянул никто, сам пришёл. Звать как?
— Алексей…
— Да ладно, Болт, харэ, — сказал веское слово Кукуша, — пусть идёт себе.
Говор у Болта был глумливый и вкрадчивый. Вроде, как он прикалывался, а вроде был готов в глотку впиться.
— Куда идёт-на⁈ — заголосил этот Болт. — Лексей, в натуре! Погремуха какая, Алёша? Как к тебе люди обращаются? А? Ты кто такой есть, Алёша⁈ Ты чё там мутишь, на Якунинке своей? Слыхал я, там бомжатник есть чушканский, не о нём ли речь?
— Чё за бомжатник?
— Бродяг всех туда гребут, — захохотал Болт, а Матвеич подхватил и ещё кто-то тоже.
Попал Алёша, как кур в ощип.
— Бродяг, в натуре!!! — ржал народ. — Насмешил, Болт!
— Ты чё, малой, сказал⁈ Я тебе клоун что ли смешить? А? Клоун? Я не слышу? Давай, объясняй, в натуре, чем я тебя так насмешил.
— Хорош, Болт, ты его остроумием насмешил и интеллектом, — вступился за кого-то там Кукуша. — Так, братва, давайте, не создавайте мне шухер тут. Идите, парьтесь. Я подтянусь скоро.
Кое-как он выпроводил корешей, а издалека всё ещё доносился голос Болта:
— А где этот Алёша? Где Алёша, в натуре?
— Не туда разговор пошёл… — покачал головой Кукуша, заглядывая ко мне в подсобку и вытирая голову платком.
— Я уж понял, — кивнул я. — Свалил этот Алёша? Надо было малость с ним поболтать, не давить сразу.
— Да чё-то закусил. Рожа наглая, пришёл, блин, частный детектив, в натуре.
— Ну, ладно, делать нечего.
— Кенты ещё невовремя подтянулись…
— Он сейчас пойдёт другие варианты пробивать, — покачал я головой. — Но если там, какие-то божьи одуванчики, например, окажутся, то он на нас будет думать. Вернее, на тебя и Болта. Жаль, что мы не знаем, как его найти, Алёшу этого…
— Да ладно, придумаем, — махнул он рукой. — Чё, надо идти париться с Матвеичем.
— Пусть там оглядятся, парку хапнут, успокоятся малость.
— Точно, согласен.
Пока ждали, я позвонил в полицию и сообщил о найденном оружии и золоте. И предупредил, что данные и фотографии уже пошли по инфоканалам. Чтоб ни у кого не возникло соблазна, чего-нибудь себе прихватить.
Через некоторое время мы поднялись в кабинет. Там стояла весёлая суета. Народ балагурил, дул пиво. Из парной неслись удовлетворённые звуки. Кукуша постучал и мы зашли внутрь. Худосочный, низкорослый, костлявый чувак с жидкими прилипшими ко лбу волосами пил пиво из большой кружки.
Он перевёл взгляд на нас и смотрел, не мигая, круглыми, узко посаженными глазами. Но пока не допил, от кружки не оторвался. Закончив, вытер губы тыльной стороной ладони, поставил кружку и гаркнул:
— А где этот Алёша⁈ А? Я не понял, где этот Алёша⁈ Щас мы порешаем! Всё сделаем по красоте! В натуре!
— Свалил, — усмехнулся Кукуша.
Болт был тощий, как доходяга. По пояс он был замотан в простыню, а всё тело у него было буквально синим от татуировок. Были там и звёзды, и кресты, и девицы в распутных позах. Вообще всё, на любую букву, как в букваре.
— Ну, давайте тогда, пацаны, парок нормальный. Рыбка, тут на столе и так, туда-сюда. Водяра тоже, если есть потребность. Не стойте. А это кто с тобой?
— Племяш мой, — угрюмо ответил Кукуша. — Серёга.
— А-а-а, — с пониманием протянул Болт. — Это хорошо, Серый, молоток, что к дядьке тянешься. Так-то он пацанчик чёткий, да, Славик? Чёткий ты пацанчик? Всегда был.
— Мы разделись. Матвеич и ещё один молчаливый и смурной и довольно молодой мужик выходил из парилки, а мы, как раз, заходили. Кабинет в принципе был организован сносно. Не роскошно, но нормально. Главное, было чисто. За тридцать лет тут и плитку поменяли, и сантехнику и вообще, очень приличненько всё сделали.
— А, — кивнул мне Матвеич. — Здорово.
Я поздоровался. Мы с Кукушей посидели в парной. Он, надо сказать, чувствовал себя на жаре не так уж и хорошо. Высидел минуты три и поднялся.
— Ты сиди-сиди, а я пойду. Не климатит мне.
— Да я тоже тогда.
— Не надо, посиди, а то начнутся сейчас подколки.
— Мне пофиг как-то, — пожал я плечами.
— Да попарься ты нормально, раз уж залез.
— Ну, ладно, если нужно для дела, — хмыкнул я.
— Кукуша вышел, и тут же ему на смену завалился Болт.
— Ну чё? — осклабился он, разглядывая меня. — Не замёрз, Серый?
— Нет пока.
— Я плесну тогда. Знаешь, анекдот про Винни-пуха?
— Винни, плеснуть кипяточку?
— Значит, знаешь, — разочарованно ответил он и зачерпнув ковшом из шайки плюхнул на камни. Вода взорвалась, превращаясь в раскалённый пар. Взлетела наверх, и поплыла раскалённым туманом под тёмной вагонкой потолка.
— Эааух! — выдал неопределённый клич Болт и взял в руки веник, запаренный в тазу.
— Ну-ка, дай дедушка ляжет, — ухмыльнулся он. — Парить умеешь?
Я пожал плечами и забрал у него веник.
— Ложись, если такой бесстрашный, — усмехнулся я.
— Чё? Это типа прикол или чё, я не понял?
Он конкретно напрягся, демонстрируя желание и способность мгновенно переходить в состояние недовольства, грозящего обернуться неуправляемой яростью.
— Да почему, — пожал я плечами. — Просто предупреждаю, не каждый выдержит, как я парю.
Ну, во всяком случае, раньше так было. А уж как себя покажет Серёжа Краснов, посмотрим.
— Это чё значит? — прищурился он. — Типа ты такой крутой что ли?
— Ну, типа.
— А ты, я смотрю, тоже весь синий, — кивнул он на мою руку, переводя разговор. — Где так?
— Менты, — пожал я плечами и начал помахивать веником над головой. — Ложись, если не страшно.
— Вот сучонок, а, — под нос пробубнил Болт и залез на полок.
Пар, разгоняемый веником, заметался, обжигая высохшую и никак не желавшую потеть, кожу. По спине пробежал озноб, и я шлёпнул берёзовыми листьями по спине Болту.
— А-а-а-а! — гортанно заорал он. — Хорошо пошла! Давай, потихонечку сначала.
— Ну уж нет, тут темп задаю я.
— Чё? А-а-а! А-а-а!
В общем, я выдержал. Ну как выдержал. На молодости только. Был бы, как этот Болт, уже бы скорую вызывали. В общем, уработал я его так, что он с полока сползти не мог.
— Хватит! — завыл он. — Хватит! А-а-а!
— Всё, считай, сдался, — сказал я, бросая веник в шайку.
Дошёл до душевой кабинки и опрокинул на себя кадушку с ледяной водой.
— А-а-а-а! — заорал я, как Болт.
Кайф! Вот это был кайф. Я набросил на себя простыню и поплёлся в комнату, где Кукуша, Матвеич и длинный угрюмый кент сидели за столом и тянули пиво.
— Наливай пивас, — кивнул мне Матвеич.
— Благодарю, я квас.
— Ну, смотри коли захочешь, присоединяйся.
— Ух! — приковылял Болт. — Чуть до смерти не запарил племяш твой! Киллера привёл, в натуре!
— Ты орал так, что уже мысли разные, знаешь, — заржал Матвеич.
— Так, я не понял, чё за тема! — рявкнул Болт, взял кружку с пивом и сделал несколько крупных глотков.
— А где этот Алёша? — затянул он уже знакомую песню, напившись. — Надо его было сюда притащить всё-таки. Падай, Серый. Я тебе так скажу, бросай всё и двигай работать в баню, это прям твоё, стопудово.
— Ага, — согласился я. — Я с детства ж мечтал в бане работать.
— Шутки шутками, — расплылся в улыбке он, — а хорошего банщика днём с огнём.
— Ладно, братцы, — кивнул Матвеич. — Перетрём делишки наши мелкие.
— Смотри-ка, — удивился Болт, — и малолетке право голоса дадут?
— Угомонись, — махнул ему Матвеич, и того это зацепило.
Видно было, как он дёрнулся наверняка при случае вернёт, даже и на миг не задумается.
— В общем, Славик, — прохрипел Матвеич, — как-то ты не торопишься платить добром за добро. На стройке этой тогда, сколько я пацанов положил желторотых? На ботаника твоего наезжали. Всё по чести сделали, не за бабки, от души, от сердца, от понятий наших древних и дорогих. А отдачи ноль. Завтраки, обеды, ужины, а дела-то и нет никакого. Люди расстраиваются. Но это бы ладно, но они же и выводы делают. Мы-то нет, конечно, и даже пресекаем в меру сил, когда слышим, а пацаны меж собой толкуют, мол, Славик-то слово крепкое своё не держит, обесценился Славик. В тираж пошёл, как бакс фальшивый. И веры, говорят, ему нет больше и вообще, раз такое дело, пусть рассчитывается.
