Помощник ездового (СИ) - Башибузук Александр
Неподалеку противно затявкал шакал, Лекса вынырнул из размышлений, огляделся и снова задумался.
«Так, а почему у нас произошел провал в первый год войны? — продолжил размышлять Лешка. — Да тут много чего. Одна из главных причин — это просчет руководства, Сталин надеялся отодвинуть войну хотя бы на год политическими методами, оттого страна оказалась не готова к вторжению. Из-за опасения спровоцировать войну, советским войскам не ставилась задача на приведение в полную боевую готовность приграничных округов, и войска до начала нападения противника не заняли предназначенных оборонительных рубежей и позиций. Да много чего, быстро не перечислить. К примеру, советские войска, в основном были сосредоточены на Украине, а немцы ударили через Белоруссию. Эти моменты я прерасно знаю и помню. Так вот, а если попробовать сделать так, чтобы СССР избежал этих ошибок? К примеру, нашептать Сталину за рюмкой чая, что надо сделать…»
Идея показалась настолько смешной, что Лекса вдруг прыснул и громко засмеялся, правда, поймав недоуменные взгляды товарищей, сразу заткнулся.
Мысли о будущем моментально вылетели из головы и Лешка сосредоточился на настоящем.
Переход прошел благополучно, за ночь сделали всего два часовых привала, а к утру уже прибыли в невзрачный кишлак. Глинобитные здания, сложенные из камней ветхие дувалы, выгоревшие квадратики полей и вездесущая пыль — поселок ничем не отличался от сотен таких же в Туркестане.
Люди словно вымерли, отряд встретили только собаки, но почти сразу навстречу выметнулась растрепанная, похожая на ведьму женщина с камнем в руке. Она замахнулась, с жуткой гримасой на исцарапанном лице, но ее сразу схватили за руки, непонятно откуда взявшиеся сельчане, попытались оттащить, но безуспешно.
Маленькая и хрупкая женщина, с неожиданной силой вырвалась, села на землю и горько запричитала, раскачиваясь из стороны в сторону. В прорехах разорванного платья в такт покачивались иссохшие груди.
Остальные люди просто стояли рядом и молча, с ненавистью, смотрели на красноармейцев.
— Что она говорит? — тихо спросил Лекса у Бердыева.
Туркмен быстро глянул на Лешку, немного поколебался и начал переводить.
— Она говорит, что вы, то есть мы, во всем виноваты. Если бы не мы свели с ума ее мужа, если бы он не поверил новой власти, то они породнились бы с самим Мухаммед-беком. И никто бы не умер. И девочки были бы счастливы. Пускай даже просто наложницами. Потому что служить мужчине — это основное предназначение женщины. Она должна быть счастлива, просто целуя сапог хозяина. А сейчас, басмачи зарубили двух ее братьев, изувечили мужа и увезли девочек. Теперь никакого калыма не будет. Остальные слова — просто проклятья. Она проклинает нас. Переводить?
Глава 18
Глава 18
— Скажи им, что мы пришли помочь.
Бердыев перевел, но никто ничего не ответил — люди дружно молчали, опустив глаза.
— Боятся они, — туркмен пожал плечами. — Боятся, что басмачи вернутся и накажут всех.
Алексей помедлил, раздумывая с чего начать. В прошлой жизни, на войне, большая часть жителей освобожденных территорий, тоже встречала очень настороженно — сказывалась пропаганда, а для того, чтобы наладить контакт понадобилось время. Но сейчас времени не было — с каждым часом бандиты уходили все дальше.
— Мы не сделаем вам ничего плохого! — громко заявил Костя по-русски. — Не бойтесь! Мы накажем бандитов. Да что же такое… накажем, говорю!
Следом за ним заговорил Никита, дублируя слова жестами, но и ему никто не ответил. Все так и молчали, правда, женщина в разорванном платье перестала причитать, обхватила голову руками, уткнула ее в колени и монотонно завыла.
Бердыев вдруг резко и громко что-то приказал. Люди отшатнулись, но потом, вперед шагнул похожий на скелет старик и прохрипел несколько слов.
— Я сказал, что если они будет молчать, то сильно пожалеют, — признался туркмен. — Извини, командир, по-другому они пока не понимают. Но… не помогло. А этот старик ответил, что им все равно кого боятся и сказал, чтобы мы уезжали. Не знаю, что дальше делать. Может… бить?
Алексей поискал глазами проводника, но мальчишка куда-то исчез вмести со своей кобылой.
Что делать дальше, он по-прежнему не понимал, без помощи местных, ни о каком дознании и, тем более, преследовании басмачей даже речи не шло.
Но тут, сквозь толпу прошел невысокий, сгорбленный человечек с клюкой в руке. Люди сразу почтительно расступились, но Лекса не обратил на это особого внимания. Когда он подошел, стало ясно, что это совсем молодой парень, но горбун. Выглядел он жутковато, сильно хромал на правую ногу, правая рука висела плетью, но лицо оказалось не тронутым увечьями — с правильными чертами европейского типа.
— Это я во всем виноват… — просипел он тонким голосом на неожиданно хорошем русском языке. — И это я послал за вами Расула. Сам, увы, я на лошади сидеть не могу. Люди боятся всех, от них вы ничего не добьетесь. Меня зовут Измаил. Езжайте за мной, я все покажу и расскажу.
— Костя, внимательно осмотрите кишлак, Бердыев и Жень, со мной… — приказал Лекса, спрыгнул с жеребца, взял его за повод и пошел рядом с горбуном.
— Это я уговорил людей принять новую власть… — рассказывал Измаил, тяжело, с хриплым посвистом дыша. — Я сын местного муллы, отец с матерью умерли уже, но люди прислушиваются ко мне. Считают меня… как это сказать на русском языке? Юродивым меня считают. Кишлак всегда бедным был, с нас нечего взять, поэтому бандиты не обращали на нас внимание. Но когда слухи о том, что мы поддерживаем новую власть дошли до Мухаммед-бека — он прислал своих людей и передал, что он простит нас, если ему окажут уважение и отдадут в жены дочек Сапар-ака. Девочки считаются в этих местах первыми красавицами. Зухре — четырнадцать лет, Зульфие — тринадцать, а Замире — одиннадцать. По нашим обычаям они уже вполне созрели для… замужества. Но родственники уважаемого Сапар-ака воспротивились людям бека. Правда… они просто потребовали большого калыма…
Горбун горько усмехнулся и показал клюкой на небольшой дом.
— Вот здесь все произошло. Сурата и Сухроба мы уже похоронили, по нашим обычаям мертвых надо хоронить до рассвета. Сапар-ака в доме, ему выбили глаз и разбили голову. Он вам тоже ничего не скажет.
— Ты хорошо говоришь по-русски. Где научился? — Алексей внимательно посмотрел на горбуна. Измаил вызывал доверие своей доброжелательностью, но, все-таки, что-то в нем настораживало. Хотя, как Лекса не присматривался, так и не смог понять, что вызывает подозрение.
— Я не могу работать, — горбун невесело усмехнулся. — Ничего не могу. Но могу читать. Так и выучил, по книгам. Больше мне заниматься нечем. Люди жалеют и подкармливают. Вы, наверное, не доверяете мне? Хотите знать, почему я вам помогаю?
Измаил еще раз усмехнулся.
— Ответ простой. Если все останется по-старому, моя участь навсегда оставаться юродивым, жить на подачки. Но при новой власти, я начну жить, как полноценный человек. Я смогу стать учителем, я многое смогу. Вот почему я вам помогаю. И еще… я люблю Зухру. Она меня просто жалеет, но кто знает, возможно, при новой власти все изменится. Я убедил вас?
Алексей машинально кивнул, хотя настороженность никуда не делась. Он уже успел понять, что у местных совсем другой менталитет, радушные улыбки и показная доброжелательность ничего не значат. Совсем наоборот, как раз — это повод для подозрения.
— Но хорошо, я не заставляю вас мне верить… — Измаил огорченно развел руками. — Просто проверьте то, что я скажу. Люди Мухаммед-бека ушли вчера вечером, но ехать они собираются только ночью, а день будут пережидать в укрытиях — до первого из них не очень далеко, до сумерек вы доберетесь. Расул вам покажет где. Если подойдете туда быстро — захватите всех. Они трусы, воюют только с мирными людьми, с вами побоятся. Их всего шесть человек, а вас в два раза больше.
— Откуда ты знаешь? — резко поинтересовался Бердыев. — Тебе что, сами бандиты рассказали, где они будут укрываться?
