Сила Чести (Третья жизнь Архимага) - Иван Николаевич Щукин
Впрочем, выбора всё равно не было! Что так бы помер, что так. Интересно, а кто из богов на Руси отвечает за удачу? Может он тоже за мной негласно приглядывает?
От мыслей меня снова отвлёк грохот открывающейся двери. Присев на койку, я с интересом наблюдал, как в камеру вошёл очередной посетитель.
Статный, роскошно одетый мужчина, весь вид которого указывал на то, что он является как минимум хозяином жизни.
Дождавшись, когда дверь за его спиной закроется, он презрительно осмотрел камеру и остановил взгляд на мне.
— Боярин Северский?
— Угу, — кивнул я, даже не делая попытки встать. Отчего-то с ним, в отличии от Адашева, совсем не хотелось вести себя вежливо.
— Боярин Салтыков, Игорь Петрович. Ты, парень, знаком с моим сыном, — лениво произнёс он.
— Угу, — повторил я.
— Думаю, ты уже успел узнать кто такие бояре Салтыковы?
— Угу.
— И, думаю, уже понял, что совершил ошибку. Поэтому я считаю, что доводить ситуацию до войны родов вовсе не обязательно. Можно обойтись вирой.
— Вирой⁈ — оживился я, всем своим видом изображая радость. — Вира — это хорошо! Очень я люблю получать виру! Что хочешь мне предложить, боярин, за то, чтобы я не начинал войну?
Хм. А чего это у него лицо стало таким удивлённым?
Глава 9
Джентльмен не может пить с человеком,
которого он шантажирует.
О. Генри
— Издеваешься, мальчишка? — нахмурившись, спросил Салтыков. И вроде спокойно спросил, но глаза его стали злыми-злыми.
— Чего это? — продолжил я валять дурака. — Серьёзно тебе говорю боярин — виры я люблю. Причём виры большие. Чем больше, тем лучше. Вот у тебя что есть? Хотя… Не, не интересно. Давай лучше деньгами. А то в последний раз мне виру землями отдали. Так от той земли одни проблемы. Ну её нахрен, такую виру. А вот золото совсем другое дело.
Боярин, кажется, аж дар речи потерял от моей наглости. Он, похоже, представлял, что сейчас начнёт меня запугивать, в долги вгонять. Виру, вон, захотел. А теперь не поймёт как себя вести. А ещё он, кажется, не мог понять придуриваюсь я, или серьёзно такой недалёкий. Вот и стоит, смотрит, глазами хлопает, да рот открывает по-рыбьи.
— Впрочем… — задумчиво протянул я, решив его добить. — Можно и недвижимостью в столице виру выплатить. Есть у тебя недвижка, боярин? А если найду?
— Да ты безумен, — с удивлением в голосе, произнёс Салтыков. — Кто тебе вообще боярство дал, с такой-то головой больной?
— Это ты безумен, боярин, — хмыкнул я, сбрасывая маску простачка. Да ещё и злиться начал. — Думаешь, можно придти и забрать всё что хочешь? Хрен там! Не ту жертву вы с сыном выбрали. Впрочем, сын твой и не выбирал. Он у тебя просто идиот малохольный. Сначала под чужим влиянием накосячил, а потом решил за свою же ошибку первого попавшегося человека наказать. Наверное думал, что если я первокурсник, то по определению слабак. Впрочем, глядя на тебя, я понимаю, в кого сынок пошёл. Ты, Салтыков, такой же. Не думая, решил, что сможешь у меня что-то забрать. Вот только на этот раз ошибся! Так что если хочешь повоевать, то повоюем. Но я бы посоветовал сначала справки навести, что случается с теми, с кем я воюю. Ну, или же воевать не будем. Отделаемся вирой. Но эту самую виру я выберу сам.
Теперь Салтыков был не удивлён, а поражён. Стоял, смотрел на меня, и офигевал. Не привык, видимо, к такому. Судя по тому, что рассказал мне директор академии, его род все боялись. И боярин этим пользовался. Вот и пришёл меня запугивать и виру требовать. И надо же, нашёл даже в тюрьме. Хотя, стоп! А не благодаря ли ему, я тут до сих пор сижу?
— Так значит? — как-то даже успокоился он. Подумал немного и кивнул своим мыслям. — Ну что ж, воевать тоже выгодно. Тем более моя дружина застоялась. Представляешь, боярин, как ни объявлю кому войну, так сразу сдаются. А дружина, выходит, зазря хлеб ест. Вот теперь и будет возможность проверить, на что она действительно способна. Тысяча дармоедов. Тысяча! Как раз хватит, чтобы разом уничтожить то, что тебе дорого в столице. А затем я оправлю их на север. Найдут твоих людей и тоже убьют.
Как ни странно, но после этих слов я тоже перестал злиться. Понял, что с этим человеком по-хорошему не договориться. Он хочет забрать моё и не остановится. Значит, придётся реально воевать. Тысяча дружинников? Да и ладно! Генеральное сражение в столице никто устраивать не позволит. А частями я со своими людьми их разобью. Пусть и не сразу. Салтыков сам сказал, что дружина застоялась. Похоже, что она у боярина чисто для устрашения других и ни разу по-настоящему ни с кем не сражалась. Повоюем! Тем более, что в столице у меня в данный момент ничего особо важного и не осталось. Постарались другие недоброжелатели. Только майонезная, да усадьба. Но это не стратегические объекты. Главное — люди.
— Убьёшь, говоришь? — хмуро спросил я. — Ну, на то они и воины, чтобы смерть принять. Ты мне другое скажи, боярин: семью уже спрятал? Вывез из столицы?
— Ты что же, на женщин и детей нападешь? — сделал вид, что удивился, Салтыков. Хотя сам поступил бы так же. Но ему не повезло, у меня ни семьи, ни детей…
— Первым делом, — кивнул я. — Но не волнуйся. Специально никого жизни лишать не буду. Если только сопротивление окажут. А всех выживших потом степнякам продам. Думаю, им там самое место будет. Нечего такому гнилому семени на Руси делать.
— Значит, не договоримся, — совсем спокойно констатировал Салтыков. А я мысленно погладил себя по голове за выбранную манеру поведения. Он просто брал меня на понт всё это время. И я ответил тем же. И, похоже, что только сейчас начнётся настоящий разговор. Или не начнётся, а он уйдёт и будет воевать. — Что же, Северский, я попытался. Знаешь, в чём твоя ошибка? Ты думаешь, что война будет по правилам. Хоть и пыжишься здесь, семью мою в рабство продать обещаешь. Но мы оба знаем, что ты никогда так не
