Долгожданная кража (СИ) - Зингер Владимир
Я остаюсь «при своих интересах» в казённом доме, как нагадала мне когда-то цыганка. Ну что ж, ради общего блага я готов потерпеть неудобства. Как принято говорить в нашем многотерпеливом безбожном обществе, бог терпел, и нам велел. Только для того, чтобы это всё случилось, нужно ещё немножко похлопотать. И для этого мне потребуются Борис Михайлович, друг мой Санька, ещё один друг мой — пропащий Джексон и говорливый комендант общежития Сергей Петрович.
Рябинин мне нужен для того, чтобы следователь Балашов захотел прекратить дело именно так, как я придумал. Ничего противозаконного, как уже сказано, в этом нет, но уж очень наши гордые и процессуально независимые следователи не любят, когда им из других служб советовать начинают. А от указания Рябинина куда денешься? Саньку Барыкина я отправлю добывать характеристики Зинаиды Окуневой (тут без него никак). Джексон отнесёт пальто Нине, а заодно и поведает ей всю историю. Я пока ещё пребываю в гордыне и лелею нанесённую мне Ниной обиду, поэтому пальто сам не понесу, но втайне надеюсь при этом, что именно Джексону удастся помирить нас. Я-то уже готов мириться, но влюблённые и вправду большие чудаки, чтобы прожить без страданий, самими же и придуманных. Я не исключение, несмотря на свой возраст. Всё-таки химия молодого организма очень влияет на эмоции.
Да, а при чём тут Сергей Петрович? Не забыл ли я про его? — Не забыл. Сергея Петровича я оставлю себе.
Глава 18
Спасение утопающих…
Сергей Петрович обрадовался мне, как родному. Ну, не совсем мне, а моему звонку. Он долго пыхтел в трубку и благодарил счастливый случай, когда на ловца и зверь бежит. А я тихонько удивлялся, кто тут зверь, а кто ловец? Наконец, комендант перешёл к конкретике:
— Всё-таки бывает в жизни удача! А я тут всё утро ломаю голову, как мне вас найти. Вы ведь в прошлый-то раз не представились. Вчера тут такая загадка возникла, что никак без вас не разгадать.
И Сергей Петрович поведал мне, что вчера его нашла Зина и, ничего не говоря, бухнула на стол заявление об увольнении, да ещё и без отработки.
— Я у неё спрашиваю, ты что, белены объелась? Такую работу, чтобы и от дома недалеко, где ещё сыщешь? Сама меня благодарила, что помог. А она — ничего не знаю, дядя Серёжа. Спасибо вам за всё, но работать больше не могу. Я ей: да что хоть случилось? Не могу, говорит, сказать, секрет это. Но работать не буду.
Ну что ты тут поделаешь! Договаривались ведь, чтобы помалкивать в тряпочку и не предпринимать ничего. Эх, Зина — Зина…Чего ты там ещё натворила из того, что я пока не знаю? Можно ведь всё испортить, и мой гениальный план улетит в тартарары.
А комендант неожиданно прервал свои сумбурные речи. В трубке послышался его невнятный голос (не иначе, прикрыл трубку рукой), кого-то он там строго воспитывал, потом отчётливый дверной скрип.
— Вот ведь сороки! — Сергей Петрович вернулся к разговору со мной. — Никуда без дяди Серёжи. А у меня может сейчас секретный разговор…
«Дядя Серёжа» бурчал недовольно, но в бурчании его не чувствовалось ни капельки реальной злости на своих «сорок». Хороший дядька, по всей видимости. А мне такой сейчас и нужен.
— Так, о чём это я? — Сергей Петрович постарался поймать ускользнувшую нить нашего разговора. — Короче говоря, нам бы встретиться с вами, а? Прояснили бы, что тут за секреты секретные, о которых даже и говорить нельзя. Куда мне подойти? А то я мигом!
Да уж, на ловца и зверь бежит. Теперь и я готов это признать. А поскольку я в данный момент пользуюсь Титановым гостеприимством и эксплуатирую в его отсутствие свой бывший кабинет, пусть «дядя Серёжа» сюда и приходит.
Когда вчера я вернулся на дежурство к 17 часам и ни минутой раньше (это я из вредности), Старожилов уже медленно закипал. Он открыл было рот, чтобы порадовать меня своим занудством, но я показал ему на большие часы в вестибюле спецкомендатуры с минутной стрелкой на двенадцати, и явно продемонстрировал, что претензии приниматься не будут. На удивление, мой вынужденный сменщик смирился с этим и промолчал. Он уже собирался было покинуть дежурку, поэтому пришлось его слегка притормозить.
— Ты посиди ещё минутку, я Петровичу доложу. Слышал ведь, что он мне велел к семнадцати часам отчитаться?
Старожилов слышал, поэтому остался на месте, правда, с большим и очень демонстративным неудовольствием.
При виде меня Пётр Петрович нетерпеливо протянул руку, не иначе как за рапортом о раскрытии. Не огорчать же начальника, тем более, что необходимую бумагу я подготовил ещё в общежитии. Там было всё необходимое: регистрационные номера, фабула дела, что преступление раскрыто личным сыском сотрудником спецкомендатуры, что похищенное изъято, кем — всё, как полагается. Не было только анкетных данных Зинаиды, обозначенной у меня в рапорте буквой «О».
Что будет делать с этой бумагой товарищ майор, мне было непонятно. Не дай бог, тут же возьмётся докладывать вышестоящему руководству. Вон он как в неё впился — и пальцами, и глазами.
— Не обманул, стало быть, Воронцов? Это хорошо. Это тебе зачтётся.
Опыт моей жизни подсказывал, что словечко «зачтётся» обычно употребляется совсем в другом смысле, а именно — со знаком «минус», но я не стал придираться к сказанному начальником. Сейчас мне важнее было удержать его от стремительных действий по докладу наверх.
— Пётр Петрович, в райотделе ещё ничего не знают об этом. — Я указал глазами на свой рапорт. — И вещдок ещё у меня, и «признанка». Поэтому прошу сделать паузу на денёк. А я завтра все дела добью и вам доложу.
Начальник посмотрел на меня несколько удивлённо.
— Так ведь завтра у тебя отсыпной после дежурства?
В его голове такая прыть подчинённого, видимо, не укладывалась. Да, подозреваю, и похожими прецедентами собственные сотрудники его не баловали. Пришлось успокоить.
— Да ничего страшного, товарищ майор. Потом отосплюсь.
А что я должен был ему сказать? Что железо надо ковать, пока горячо? Что для закрепления доказательств по делу урочных часов бывает недостаточно? Он же не виноват, что в жизни этим ремеслом заниматься не приходилось.
Товарищ майор тем временем подобрел.
— Давай, Воронцов, работай, Воронцов. По результатам месяца можешь рассчитывать на премию.
И я отправился давать и работать. А что? — Премия в спецкомендатурах иной раз бывает и повыше, чем в райотделе. Да и неплановые деньги ещё никому не мешали. Десять рублей, например. Неделю можно прожить, если не шиковать.
Явившийся через полчаса после нашего разговора комендант оказался вполне располагающим к себе дядькой лет шестидесяти. Так что телефонное общение не обмануло. Бывший прапорщик Советской Армии, уволившийся на пенсию года четыре назад. Как сам сказал, всю жизнь старшиной-сверхсрочником отбухал, а перед пенсией и звёздочки довелось поносить. Только вот звание «прапорщик» так и не полюбил, старшиной как-то привычней было.
Комендант сразу взял «быка за рога»:
— Я ведь вам, товарищ лейтенант, по телефону-то не всё сказал. Зинка упиралась — упиралась, а потом всё-таки мне открылась, как есть сполна. И что с пальтом этим у неё такая оказия вышла. И что вы её арестовывать не стали. А уж как начала говорить, так всё как есть, доложила, до капельки. А теперь, говорит, как я буду в общежитии работать? Как девчонкам в глаза глядеть буду?
Дядька горестно вздохнул и вытащил из кармана пачку «Шипки». Вопросительно взглянул на меня — можно? Я махнул рукой — дыми. Он крепко затянулся и продолжил:
— Еле убедил её, что всё равно две недели отрабатывать придётся. Где, говорю, я тебе замену быстро найду? А у самого́ мыслишка другая в голове бьётся: может как-то всё это дело утрясти можно? Уборщицу-то я найду. А эта дурёха дурная как жить дальше будет? Да и какая уж она воровка — быстрей своё отдаст.
Комендант в две затяжки «добил» сигарету (волнуется мужик) и посмотрел на меня искательно. А я чем занимаюсь? — не сказал, но подумал я. Утрясаю изо всех сил. Тут надо пройти по ниточке, чтобы, как говорится, и волки целы, и овцы сыты. Ой, то есть наоборот. Только я тебе, товарищ прапорщик, ничего этого рассказывать не буду. Хороший ты, судя по всему, мужик, но уж больно вы все говорливые, и ты сам, да и подопечная твоя. Поэтому поступим следующим образом. Я сделал протокольную физиономию и казённым голосом изрёк:
