Бремя командира - Алекс Хай

Ланской приподнял брови.

— Значит, Безбородко?

— Он помог выйти на Воронцову. Точнее, на то, что ей передали яд. Потом мы пришли к вам и все выложили.

Шереметева удовлетворенно кивнула, но тут же поморщилась от боли.

— Что ж, это тянет на благодарность с занесением в личное дело. Возможно, впоследствии эта благодарность примет более весомую форму. Завтра начнется следственная работа.

Мы с Андреем переглянулись.

— Можем ли мы попросить об одолжении, Лариса Георгиевна?

— Чего вы хотите? — вздохнула Шереметева.

— Поговорить с задержанной, — сказал я. — Хотя бы десять минут до того, как ее возьмут в оборот люди из собственной безопасности.

Теперь настала очередь Шереметевой и Ланского обмениваться многозначительными взглядами.

— Что скажете, майор?

— Это не вписывается в правила, ваше превосходительство…

Начальница жестом остановила его и взглянула на меня.

— Что вы хотите выяснить у нее, Николаев?

— То же, что и все. Кто приказал и зачем.

— И почему вы считаете, что Воронцова вам расскажет?

Андрей улыбнулся.

— У моего кузена есть почти что сверхъестественная способность убеждать людей, разве вы не заметили?

— Ты псих, Леш, — шепнул Андрей.

— Не пойму, ты восхищен или разочарован?

— Точно не разочарован. Но твои методы… И как Катя и Тамара на это согласились?

Я улыбнулся.

— Наши девчонки крепче, чем ты думаешь.

Нас вели по длинному и плохо освещенному коридору подвала. Вряд ли это место специально делали таким зловещим, но получилось очень атмосферно. Здесь, в подвале, куда в обычное время нам, курсантам, хода не было, в том числе располагался карцер.

И Елизавету Воронцову изолировали именно там. Как настоящую преступницу. Как по мне, самое место. Пусть подумает о жизни и приоритетах.

Ланской остановился перед дверью в конце коридора. Влажные стены, неприятный запах сырости… Ну почти что декорация к фильму ужасов. Под потолком одиноко покачивалась, словно висельник, тусклая лампочка.

— Я обязан присутствовать, господа, — сказал он.

Я пожал плечами.

— Не возражаю.

Куратор кивнул караулившим у двери охранникам, и те открутили дверную ручку. Дверь с тихим шорохом открылась. Перед нами предстала совсем уж аскетичная комната, похожая на тюремную камеру. Каменный мешок без окон. Простая железная кровать, стол, два стула. Больше ничего.

Ланской нажал на клавишу еще одного выключателя — в комнате сразу стало ярче, и сидевшая на кровати девушка инстинктивно приложила ладонь к глазам.

— Как-то вы с ней сурово, — озадаченно сказал Андрей. — Все же она из аристократии…

— И пыталась убить нашу родственницу, — отрезал я. — Впрочем, раз не убила, то можно и поговорить.

Воронцова отняла от лица руку и уставилась на нас. Выпрямилась, держа ровную осанку, и даже с вызовом на меня уставилась.

Без лишних приветствий я жестом попросил охранников закрыть дверь и направился к столу.

— Садись, Лиза, — я пригласил ее расположиться на стуле.

— Мне и здесь хорошо.

— Ну как скажешь.

Я поставил на стол термос с горячим кофе. Медленно открутил крышку, которую можно было использовать как чашку, нажал на кнопку и принялся цедить дымящийся ароматный напиток.

На миг лицо Воронцовой дрогнуло. Это была идея Юсупова поэксплуатировать нашу уже не особо тайную кофеварку. В карцере было холодно, и Воронцова должна была хотеть попить горячего. Тем более что аромат свежего настоящего кофе будоражил рецепторы.

— Хочешь? — я предложил ей чашку.

— Решил поиграть в хорошего полицейского? — Презрительно ответила Воронцова. — Со мной не пройдут эти штучки.

Я улыбнулся.

— Вроде бы из столовой уводили шокированную девицу, которая не понимала, что случилось. А сейчас передо мной сидит озлобленная девчонка с замашками юной уголовницы. Что изменилось?

— Я требую, чтобы мне объяснили, в чем меня обвиняют!

— В покушении на убийство курсанта Спецкорпуса и члена императорской семьи, Лиза.

— Ложь! Я ни в чем не виновата.

Я сделал глоток из чашки-крышки.

— Да? Есть куча свидетелей, которые видели, что ты подсыпала яд в чай Катерине. И кулончик, в котором ты пронесла яд, принадлежит тебе. Скажу больше. За тобой следили с того момента, как ты вытащила веселую посылку из-за батареи в коридоре на первом этаже.

Воронцова удивленно моргнула. Что, не ожидала?

— А еще на кулоне остались твои пальчики, — продолжил я. — Это подтвердят довольно быстро. Хочешь, расскажу, что будет дальше?

Елизавета нервно поправила волосы и молча на меня уставилась.

— Почему со мной говоришь ты, а не руководство?

— Потому что это я тебя вычислил, дорогая. Так вот, через несколько часов сюда прибудет группа из управления собственной безопасности. Ты не пойдешь под обычный суд, Лиза, такой роскоши тебе не предоставят. Вместо этого будет трибунал. Ты считаешься сотрудницей особой службы. Ни присяжных, ни влияния твоих родителей и друзей — ничего не будет.

Сейчас я увидел настоящий страх в ее глазах. Она точно не рассчитывала на такой сценарий. Наверняка ей сказали, что, случись неудача, ее вытащат. Уж как-нибудь. Но именно сейчас она поняла, что ловушка захлопнулась.

Презрение сменилось ненавистью, затем страхом. И вот сейчас пришло отчаяние.

— Отрицать бессмысленно, — сказал я. — И это вкусный кофе. Выпей. Неизвестно, когда в ближайшем будущем тебе еще случится насладиться напитком, над которым колдовал сам Феликс Юсупов. Садись.

На ватных ногах Елизавета подошла к столу, отодвинула со скрипом железный стул и уселась напротив меня. Я поставил перед ней чашку.

— Так ты