Растопить ледяное сердце - Алекса Никос
Конечно, есть Клаус, который, если верить его словам, готов сегодня же забрать меня у герцога. Но долго ли я смогу обманывать графа, явно ожидающего, что между нами будет не только дружба? Смогу ли я вообще воспользоваться влюбленностью мужчины? Не уверена. Слишком это подло, совершенно не в моем характере.
Интересно, чем Альвина занималась до всей этой истории с фиктивным браком? Она же где-то жила, возможно, зарабатывала деньги. Есть ли у нее родственники? Друзья?
Хотя… Вряд ли, иначе бы они бы присутствовали на обряде наречения. Что за таинственный мужчина впихнул мне в руки тот флакон? Что ему обещала Альвина? Какую выгоду хотела получить? Столько вопросов, на которые нет ответов. Лишь одно ясно — это все очень дурно пахнет.
Мне не выпутаться из этого всего самостоятельно, но на чью помощь я могу рассчитывать? Райнхольд, перед своим отъездом обещал, что поможет мне всеми силами, если я расскажу ему правду. Но могу ли я ему довериться? Обратной дороги не будет, какой бы вариант я ни выбрала.
Выбор… Именно о нем говорил Темпус. И я бы с удовольствием посоветовалась сейчас с богом, который закинул меня в этот мир, оставив самостоятельно бултыхаться, захлебываться в тяжелых мыслях и веренице событий, которую я не могу контролировать. Божеству же откровенно весело наблюдать за моими попытками наладить собственную жизнь, он даже ставит ставки, гадая, какую глупость я совершу в следующий момент.
Тяжело вздыхаю.
Нет, советчика я выбрала никудышного.
Как ни странно, заснув лишь под утро, я проснулась отдохнувшая и полная сил. Кажется, впервые в этом мире мне удалось по-настоящему выспаться.
Взглянув на часы, понимаю, отчего чувствую себя такой бодрой — полдень! Даже странно, что до сих пор никто не появился в моей комнате с очередным нежданным визитом. Может быть, что-то случилось, и про меня все забыли? А вдруг с Райнхольдом в его поездке что-то произошло?
Пока быстро умываюсь и облачаюсь в очередное платье простого кроя, в голову лезут панические мысли, которые я всеми силами отгоняю от себя.
Нет, если бы герцог пострадал, я бы почувствовала. Откуда во мне эта уверенность? Просто знаю. Однако, стоит убедиться. Глупость — доверять лишь собственной интуиции.
Распахиваю дверь спальни, судорожно соображая, у кого я могу узнать о самочувствии Райнхольда, и натыкаюсь на уже знакомого мне охранника, стоящего под дверью моей комнаты.
— Ээ, Стэнли? — копаюсь в памяти, но никак не могу вспомнить имя мужчины, проводившего меня в комнату в первую ночь.
— Петтер, герцогиня, — тактично поправляет меня мужчина.
— Извините, Петтер. Что вы здесь делаете? Что-то случилось? Райнхольд в порядке? — заваливаю вопросами охранника, нетерпеливо постукивая ногой по полу.
— Исполняю приказ его светлости, герцогиня, — вежливо говорит охранник. — С герцогом все в полном порядке, как и с остальными обитателями поместья.
С моих плеч словно бетонный груз падает. Облегченно выдыхаю. Какая я, оказывается, паникерша.
— Каков же был приказ герцога? — любопытствую, поняв, что все тревоги были напрасными.
И почему я подумала, что могло что-то случиться?
— Велено никого не пускать к вам, дабы не потревожить ваш сон, — четко отвечает Петтер.
Мое сердце начинает биться чаще от мысли, что даже находясь где-то далеко, даже после обидных слов, странного флакона, который нашелся в лифе моего платья, Райнхольд все равно вспоминает обо мне, еще и проявляет заботу, которой я от него не ожидала.
— Скажите, Петтер, а кто-то хотел войти ко мне, пока я спала?
— Три посетителя желали видеть вас, герцогиня, — докладывает стражник. — Граф Мякеля приходил несколько раз к вашей двери, еще сестры его светлости.
— И Доротея? — удивленно переспрашиваю, потому что визита этой капризной блондинки никак не ожидала.
— Верно, герцогиня Линден приходила, чтобы справиться о вашем самочувствии.
— Наверное, надеялась, что я тяжело заболела, поэтому не появилась на завтраке, — хмыкаю себе под нос и, уже громче, спрашиваю: — Не знаете ли вы, где поселили графа Мякеля? Я хотела бы навестить его.
— Это недопустимо и неприлично, — замечает Петтер. — К тому же, герцог запретил оставлять вас наедине.
Вот те раз! Получается, что Райнхольд снова изменил свое решение относительно меня? Интересно, с чем это связано? А может ли быть такое, что Клаус соврал вчера, сказав, что Райнхольду безразличны мои встречи с другим мужчиной?
— Хорошо, могу ли я спуститься в столовую?
— Конечно, герцогиня. Я буду сопровождать вас, куда бы вы ни отправились.
— И в уборную? — саркастически спрашиваю я, наблюдая, как краснеют уши у молодого охранника.
— И туда, — кивает он с важным видом. — Я буду ожидать вас снаружи, не волнуйтесь.
Пока мы с Петтером спускаемся в столовую, продолжаю размышлять о неоднозначном поведении Райнхольда.
Очень любопытно. Быть может, герцогу доложили о моей вчерашней прогулке с Клаусом, и его эта новость разозлила? Что ж, злость это, конечно, не ревность, но тоже неплохо.
Если бы я была совсем безразлична Райнхольду, то он бы не приставил ко мне охранника, а просто плюнул бы на строптивицу и нашел бы себе более сговорчивую жену. А значит, не все потеряно.
У меня есть еще десять дней, чтобы обнаружить в герцоге тщательно скрытые под коркой льда чувства или же убедиться в их отсутствии. Десять дней до брачного обряда, который свяжет меня с герцогом навсегда.
Если же я пойму, что Райнхольд никогда не ответит на чувства, что уже зародились во мне, то просто откажусь выходить за него замуж, сбегу подальше, спрячусь и начну заново строить свою жизнь.
Но для начала, пожалуй, я созрела, чтобы рассказать герцогу всю правду о себе. Я не могу больше скрываться, изображая из себя ту, кем не являюсь. Райнхольд заслуживает того, чтобы я открылась ему. Надеюсь, я не пожалею об этом сложном решении, что я приняла под покровом ночи.
Столовая пуста, что не удивительно — завтракают здесь в восемь, а обедают в два. Но, надеюсь, что слуги не откажутся накормить припозднившуюся оголодавшую соню.
— Герцогиня, — испуганно восклицает молодая горничная, та самая, что приносила мне какао в кабинет Райнхольда.
— Добрый день. Я проголодалась, — приветливо улыбаюсь девушке. — Могу ли я попросить вас принести мне что-нибудь съестное?
— Конечно, ваша светлость, я накрою для вас завтрак. Здесь? Или подать вам в комнату?
— Благодарю, я останусь здесь, — присаживаюсь за стол, бездумно рассматривая натюрморт, висящий на стене напротив. — Петтер, скажите, когда герцог вернется?
Он говорил о трех днях, что есть у меня. Но,
