Чебурашка (СИ) - Ромов Дмитрий

— Алло… — раздаётся сонный голос Мишкиной мамы.

— Светлана Анатольевна, простите за поздний звонок. Это Артём. Я с Мишей хотел поговорить…

Пауза…

— Он лёг вроде пораньше… Сейчас посмотрю…

— Кто там, мам? — где-то вдалеке спрашивает Миха.

— Артём…

— Алё…

— Мих, ты не знаешь, где сейчас Катя?

— Чего? Нет, не знаю… Дома, наверное. Я её до подъезда практически довёл. А что случилось-то?

— Домой она ещё не вернулась…

Твою мать! Мотор раскручивается до максимальных оборотов.

— А она ничего не говорила? Типа, что собирается куда-то? Может, к подружке или ещё куда?

— Нет, сказала, домой пойдёт, книжку читать будет…

— А вы никого по пути не встречали?

— Нет, — подумав отвечает Миха. — Ну, видели, правда, как Цеп с дачи приехал. Мы по двору шли за «Космосом», а он с родаками тяпки из машины выгружал. Типа примерный сынок. Я ещё прикололся про себя, головой, думаю, что ли он ударился…

— Бл*дь…

— Да погоди, чё ты кипишуешь, время-то ещё детское…

Время-то, может, и детское, да вот только чувство в груди крайне неприятное…

— А он вас видел?

— Видел, наверное, кто его знает…

— Знаешь его номер, можешь позвонить, узнать, дома он или нет?

— Попробую, был где-то записан.

— Давай, только прямо сейчас, лады? И сразу мне звякни.

Я кладу трубку и начинаю быстро одеваться. Рубашка, носки, джинсы.

— Мам, я выскочу ненадолго.

— Куда это? — удивляется она.

— Да нужно Антошке передать кое-что.

— Что значит «кое-что»! Вы и его в свою мафию втянули?

— Мам, он сам кого хочешь втянет. Я на полчасика, не переживай.

Отца нет, он в командировке, так бы отбиваться от двоих было бы труднее…

— Артём, ну что это такое! Уже ночь на дворе. Завтра со своим барыгой встретишься!

Звонит телефон.

— Да!

— Нет его, — говорит Миха. — Мать сказала, он к другу пошёл. С ночёвкой… Вернётся только завтра…

Твою же мать! Да чтоб ты сдох, Цеп!

16. Катя, я тебя…

— Миха, позвони ей снова, попробуй узнать, как найти этого друга, пожалуйста, — прошу я.

Не давая возразить, я бросаю трубку и выскакиваю из квартиры. Перескакивая через ступеньку, сбегаю вниз и оказываюсь во дворе. Темнота ещё не кромешная, не ночная. Белёсая. Где-то далеко, закатившись за горизонт, догорает солнце, окрашивая краюшек потемневшего неба в ярко красный или глубокий оранжевый. В городе этого почти не заметно, но я знаю… Я много чего знаю…

Например, знаю, что дело совсем не в том насколько сейчас темно. И даже не в том, насколько сейчас поздно. Дело в том, что прошло около трёх часов с момента, как Миха довёл Катю до дома, но она там до сих пор не появилась. А ещё там ошивался Цеп и однозначно её видел.

А учитывая, что он настоящий козёл, и то что он грозил сделать с Катькой, повод для беспокойства у меня стопроцентный. Я перебегаю Красноармейскую и несусь в сторону Политеха.

Сердце гонит кровь, на душе скребут и кошки, и мышки, и под ложечкой сосёт, и в желудке горячо делается. Куда бежать, я не знаю, честно говоря. Надо было дождаться, когда перезвонит Миха, но меня бы разорвало на месте, ни одной секунды бездействия я бы уже не выдержал.

Да и шансов, что Цепень потащил Катю именно к этому дружбану, не так много. Но это неважно. Сейчас добегу до Катькиного дома, осмотрюсь, из автомата позвоню Михе и помчусь к тому чуваку. Если Цеп с Катюхой там, буду действовать по обстановке. Если нет, значит, буду колоть этого друга, чтобы сказал, где этот хер может быть.

Нет… Не так, прежде, чем ехать к другу, позвоню дяде Вите… Бл*дь! Какой я тупой! Надо же сразу было ему звонить! Только не Вите, а Ване.

Я останавливаюсь, возвращаюсь метров на сто и забегаю в телефонную будку. У меня в кармане скопилось несколько двушек. Привычка, откладывать их и не тратить появилась быстро.

— Алло! — слышится в трубке раздражённый и немного вызывающий голос.

— Иван Денисович, можете помочь? Это Артём Костров…

— Ты не оху… Не охренел ли ты Костров по ночам звонить? Вообще нюх потерял?

Я объясняю, чего от него хочу. Выслушав суть моей просьбы он понижает голос и поливает меня таким потоком мата, что когда я вешаю трубку, ухо горит, как ошпаренное. Иван Денисович Хаблюк дяденька конкретный…

Я перезваниваю Мишке Зайцеву и он сообщает мне адрес Цеповского друга. Блин, это Южный. Сука! Ещё и частный сектор походу. Там, конечно, ребята те ещё живут. Жёсткие и бескомпромиссные. На Южном, если что, хер концы найдёшь, а вот финку в бок схлопочешь легко. Но это мы ещё посмотрим, кто чего схлопочет.

Выдыхаю и бегу дальше. Живот подводит, режет желудок. Не от бега, а от напряжения, от нервов. Сука! Какого хера тебе надо, Цеп⁈ Катька ему даром не нужна, это ж ясно, это он ко мне подбирается, меня хочет уделать. Как урка, сука, чувствует больные места.

Вот если сейчас я его увижу, то убью, замолочу до смерти кулаками, безо всяких тёмных докторов и навыков бокса. Чисто на ярости. На ярости, на ярости, шепчет мой доппельгангер, мой Тёмный Доктор. Отчаянный фатализм уже долгие годы является его стилем. Делай, что должен и будь, что будет.

Херовая подготовочка, что с того, что ты каждый день с пробежки начинаешь, прибавил темп и сразу поплыл? Лёгкие разрываются, ноги горят, дыхание сбивается. Похер, беги, беги, не сбавляй скорость, давай, прибавь ещё, ещё, стань айронменом, железным чуваком и тогда никакое будущее тебе не страшно.

Пытаюсь себя заговаривать, чтобы не думать, потому что, если что… Если что… Никаких «если что», жми сука, жми, ещё, ещё быстрей, лети вперёд, мудак. Ещё! Подкинь дровишек! Если что, то это всё из-за тебя, козёл! Беги!

И я бегу. Несусь, как птица-тройка, под ногами земля горит. Пробегаю мимо «Цыплят табака». Здесь можно срезать через двор и выскочить практически прямо к Катькиному двору. А можно ещё немного пролететь вперёд, перебежать дорогу у «Космоса» и там дальше — через Цеповский двор. Да, надо через него, точно через него…

Во дворе тихо, нет ни одного человека. Уже окончательно стемнело и густые кусты превращаются в чёрную неясную преграду. Фонарь не горит. Свет поступает из окон, спать ещё рано. Знать бы, какое окно принадлежит Цепню.

Я пробегаю по тропе и никого, естественно, не встречаю. Не останавливаясь, бегу дальше, в Катькин двор. Естественно, там будет так же пусто и мрачно. Возьму Антоху и… нет, без Антохи. На Южный без Антохи, разумеется. Подняться наверх или позвонить из автомата? Если поднимусь, переполошу родителей. С другой стороны, лучше зря переполошить, чем просто молчать и ждать…

Влетаю во двор и, естественно, здесь никого нет. Не стала бы она тут торчать три часа. Сука, Цеп… Я подбегаю к подъезду и останавливаюсь, хватаясь за металлическую трубу, подпирающую козырёк. Надо отдышаться, а то они там от одного моего вида инфаркты получат.

Не успев упорядочить дыхание, я выпрямляюсь, услышав странный звук, похожий на скрип. Откуда это? Похоже, с детской площадки. Сердце сжимается, мысли не успевают ещё ничего нашептать, а я уже рву туда. И… это качели. Твою мать! Качели!!! Это раскачиваются качели. А на широкой скамье качелей сидит девушка. Мать твою за ногу! Девушка в светлых джинсах и в белой блузке. Я не вижу её лица, но уже знаю, что это за девушка.

Я подхожу ближе, наклоняюсь и опираясь руками о колени, начинаю кашлять. Но это всё ерунда. Начхать, даже если с этим кашлем я выхаркиваю куски лёгких. Пусть даже все лёгкие! Главное… ф-у-у-х… главное, она вроде цела. Смотрит на меня ошалело, глаза по полтиннику, даже качаться прекращает.

А я кашляю, хриплю, хватаю воздух, пытаюсь выровнять дыхание. От меня жаром пышет, как от доменной печи.

— Тём, ты чего? — наконец, обретает голос Катька. — Случилось что?

Над подъездом загорается «кобра», бросая на нас тусклые серебряно-ртутные отблески.

— Ты скажи, — задыхаясь, хриплю я. — Ничего не случилось?