Убей-городок. Книги 1-2 - Евгений Васильевич Шалашов
Жаль, что мы живем не в сериале «След». Вот там бы обязательно отыскали нож, которым меня порезали, а то, что лезвие тщательно отмыли — ерунда, частички моей крови все равно бы нашлись. А еще изъяли бы с обуви Бурмагина микрочастицы, совпадающие по составу с микрочастицами асфальта, уложенного на улице Металлургов, где и произошло преступление.
Но мы живем не в фантастическом сериале, а в реальном времени. И «раздавленная бабочка» отчего-то не повлияла на ход исторических событий. Бурмагин и в моей реальности сумел избежать наказания, так и в этой ушел от справедливого возмездия.
Впрочем, а чего я ждал? Думал, что мне за раскрытие медаль дадут? Ага, как же. Спасибо, что по итогам служебной проверки выговор не влепили. Слышал краешком уха, что инспектор «по особым поручениям» уже вписал мне выговорешник, но начальник горотдела не утвердил. Дескать — а за что выговор-то давать? Был не при исполнении, трезвым, а то, что подпустил к себе злоумышленника, так участковый не фронтовой разведчик.
Глава пятнадцатая
Работа по заявлению
Гнусные заявления надо разрешать в первую очередь. Это правило я придумал для себя в незапамятные времена, как раз тогда, когда проживал ещё первую жизнь участкового. Ждать, что всё рассосётся само собой — надежда хлипкая. Вот накопить дополнительной желчи в процессе долгого ожидания — это заявитель может, и с большим удовольствием, и с большой вероятностью.
Знаю, что не все будут со мной согласны. Им больше нравится китайская пословица: если долго сидеть на берегу реки, то рано или поздно мимо тебя проплывет труп твоего врага (не помню точно). Когда-то наверное так и бывает. Ну, у каждого своя тактика.
В таком случае к кому, к Виноградову или к Романову? Гаже дело у Виноградова, да ещё и газета тут завязана. А «марсианцы» могут и подождать.
Поэтому, вместо того, чтобы пройти на опорный пункт, я направился на проспект Строителей, дом три.
Я шел по городу, в котором прожил сорок с лишним лет, опять узнавая и не узнавая его. Дома, точно такие же, что и в моем времени, только новые. Стены не обшарпаны, балконы не крошатся старым бетоном. Вот тут на тумбе афиша, которая приглашает посетить кинотеатр «Радугу». И что там? На афише, что вышла не из московской типографии, а из-под кисти местного художника, изображены люди, отдаленно напоминавшие каких-то актеров. Известных, кстати. А, так это же Куравлев с Леоновым! И фильм «Афоня». Ишь, новинка сезона. Сходить, что ли? Нет, ну его на фиг. Этот фильм уже и по телевизору «запоказывали» так, что из классики он стал казаться назойливым и глупым. Хуже только «Королева бензоколонки», да «Ирония судьбы», которую гоняют по разным каналам…
А неподалеку очередь к каким-то фанерным ящикам, за которыми стоит тетка в белом переднике. Мороженое? Купить, что ли? Вон, молочное по девять копеек, сливочное по тринадцать.
И что, продавщица берет деньги у покупателя, отдает сдачу, а потом, прямо этими же руками, без перчаток, достает вафельные стаканчики?!
Не, покупать не стану. Вот, если только в бумажном стаканчике, с деревяшкой. Но это потом. Да и мелочи с собой нет, а с моей «трешки», если сдадут сдачу медью и никелем, стану звенеть.
Пожалуй, сначала зайду по адресу. Вот и дом, кстати.
Позвонив в дверь, дождался, пока а в проеме не покажется хозяин — пожилой дяденька, в отглаженных брюках, в белой рубашке и с галстуком (это дома?!), в очках с толстенными стеклами (не меньше «минус девяти»), представился:
— Участковый инспектор Воронцов. — Поинтересовался для проформы. — Виноградов Павел Андреевич?
— Ваше удостоверение? — требовательно протянул здоровенную волосатую руку хозяин квартиры.
Я слегка удивился. Нет, все правильно. Гражданин имеет право проверить мои документы. В своей эпохе, одновременно с обозначением своей должности и фамилии, я бы уже сам вытаскивал удостоверение, а здесь сплоховал. Кажется, «автоматом» включилось сознание милиционера семидесятых годов, когда у человека в форме документов не спрашивали, верили на слово.
— Пожалуйста, — улыбнулся я, вытаскивая из кармана удостоверение, одновременно раскрывая его и поднимая на уровень глаз хозяина, а когда тот попытался ухватить край моей «ксивы», отодвинул руку, предупреждая: — Служебное удостоверение смотрят только из рук. Положено так.
Кажется, веское «положено так», хозяина убедили. Но он не собирался впускать меня внутрь. Спросил:
— А вы по какому вопросу товарищ Воронцов?
— По вопросу вашего заявления в газету «Коммунист», — сообщил я, потом вежливо попросил: — Разрешите войти?
Гражданин Виноградов не спешил запускать в квартиру участкового инспектора. Смерив меня недовольным взглядом, сказал:
— Я не обращался в правоохранительные органы.
— Так вы меня впустите, или нет? — хмыкнул я, потом пожал плечами: — Или вы предлагаете обсуждать ваше заявление на лестничной площадке? Иначе мне придется вызывать вас повесткой в отделение.
Про отделение я малость погорячился, но выписать повестку, с просьбой (именно так!) явиться на опорный пункт милиции, я мог. Другое дело, что Виноградов имел полное право игнорировать мою повестку и ему за это ничего бы не было. Я уже ждал, чтокляузник предложит выписать повестку, но он посторонился, пропуская меня внутрь.
— Заходите, — пробурчал Виноградов, а потом приказал: — Обувь снимите.
— Павел Андреевич, — донесся из глубины квартиры женский голос. — Кто это там пришел?
— Зоя Ивановна, это товарищ Воронцов из милиции, — ответил хозяин, наблюдая, как я снимаю ботинки.
Вот ведь, какая незадача! Никак не думал, что сегодня придется разуваться, а иначе бы надел новые носки. А тут, на правом зияет дыра, сквозь которую проглядывает палец. И отчего я их не заштопал? Некстати подумалось, что в своем мире я поступил бы просто — выкинул бы дырявые, да и купил новые, а еще лучше — сразу бы дюжину. В той реальности я так и делаю.
В прихожей появилась дамочка слегка помоложе хозяина, но тоже отчего-то при полном параде — в наглаженной юбке, белой блузке и темно-синем жакете. Со стороны супруги казались партийными или профсоюзными активистами. Или они на какое-нибудь мероприятие собрались?
Супруга, что величала мужа по имени и отчеству, наморщила губы, посмотрев на меня.
