Восхождение язычника 4 - Дмитрий Шимохин
Они, наверно, думали, что их будут убивать, но нет.
Гостивит обнажил топор, лезвие сверкнуло на солнце, и он обрушил его на руку прусса.
— А-а-а, — разнесся крик боли по округе, а отрубленная рука покатилась по земле.
Гостивит не медлил и нанес следующий удар, а на землю упала вторая рука. Прусс не затыкался ни на секунду, визжа как поросенок.
Пара минут, и вся семья лишилась конечностей. Женщина и ребенок от боли потеряли сознание. Мужик же держался и орал в нашу сторону проклятья.
Толпа пруссов начала дрожать, как листья на ветру, казалось, несмотря на угрозу жизни, они рванут в разные стороны.
Рунная цепочка мгновенно выстроилась в голове, взмах рукой — и стоящую неподалеку телегу разнесло на щепы от прилетевшего в нее воздушного тарана. Толпа мгновенно с криком сжалась, и мысли о попытке побега мгновенно выветрились из их голов.
Я же подошел к наказанной семье пруссов и, воспользовавшись силой жизни, остановил кровь и залечил их раны.
— Гостивит, перетащи их к ближайшему лесу и там оставь, только не убивай, пусть живут.
— Сделаю, — кивнул мой друг.
— Первуш, — окликнул я бойца, который по-прежнему отирался возле Ласки, исполняя мой приказ.
— Наших соплеменников ведите на корабли, пусть там отдохнут. Нечего им больше здесь делать, и так нагостились.
— Как скажешь, — ответил Первуш и повернулся к бывшим холопам.
Когда хотел отдать следующие приказы, мой взгляд упал на двоих моих бойцов, Кулему и Врона. Один из них баюкал руку с гримасой боли на лице, а у второго ладонь была завернута в окровавленную тряпицу.
Они стояли недалеко от толпы пруссов, когда я подошел к ним, толпа с ужасом отпрянула от меня в другую сторону.
— Что у вас? — поинтересовался я у парней.
— Оглоблей прилетело, — сразу отозвался Кулема, что баюкал руку.
— Ну, это палец, значит, отрубили, — произнес Врон и размотал тряпку, демонстрируя мне руку. Указательного пальца не было.
— Палец-то сам где?
— Так это… там лежать остался, — пожал плечами Врон. — А что?
— Иди ищи и неси мне, обратно к руке приделаем, — с усмешкой ответил я.
— А, да? Я сейчас, я как ветер, — и Врон унесся в сторону дома.
— Давай свою руку, посмотрим, что там у тебя, — протянул я ладонь к Кулеме.
Который с гримасой боли еле протянул мне больную руку.
Призвав силу жизни, я окутал ею свою ладонь и, прикоснувшись к поврежденной конечности, направил свою силу внутрь. Кость была сломана, я сразу смог это ощутить.
— Пойдем, — и, аккуратно взяв его за плечо, подвел его к деревянной колоде, на которой пару минут назад Гостивит рубил конечности пруссов.
— Ложи, будет больно, надо кость вправить, сломали тебе ее, — пояснил я.
— Х…хорошо, — немного заикаясь и с опаской косясь на лежащие рядом отрубленные руки и ноги, произнес Кулема. Встав на колени со всей аккуратностью, он возложил руку на колоду.
Я вновь призвал силу жизни, определив, как лучше совместить сломанную кость, и нажал.
— Гхм-м-м, — замычал Кулема, крепко сжав зубы.
Не обращая внимания на его мычание, я наполнил место перелома силой жизни, пара минут — и все готово.
— Все, сегодня побереги руку,— проговорил я, глядя на выступивший пот на лбу Кулемы. Он проворчал что-то благодарственное и на еле гнущихся ногах отошел от меня.
— Вот, принес, — рядом появился Врон, протягивая мне отрубленный окровавленный палец.
Приняв палец, я его осмотрел, на нем болталась кожа, все-таки не хирургический срез.
Достав из-за пояса нож, я срезал лишнее.
— Протяни руку ко мне, — скомандовал я Врону, тот повиновался. — Держи ровнее, не дергайся.
Приставив палец на былое место, я немного повозился и, выпустив силу жизни, направил ее. Сила жизни начала впитываться в отрубленную конечность, запуская процесс сращивания, одна десятая часть от резерва, и палец вполне уверенно держится на своем законном месте.
Врон поднес руку к лицу и медленно, словно не веря, согнул пару раз палец.
— Слышал, что люди сказывают, будто ты на чудеса способен, но как-то и не верил в это, — пораженно произнес он, посмотрев на меня будто на живого бога. Причем смотрел так не он один, но и многие мои бойцы, включая плененных пруссов.
К этому времени количество трофеев выросло в весьма значимую гору, и туда продолжали так же таскать разное барахло, которое, на мой взгляд, не представляло ценности.
— Могута, — окликнул я рядом стоящего брата. — Пусть на корабли трофеи стаскивают, только смотри, чтобы самое ценное, там и так места немного. Монеты подсчитай и убери, позже бойцам раздашь.
— Может, их стоит поберечь, — предложил брат.
— Раздай, нескупись, свое мы еще возьмем.
— Хорошо, — не очень уверенно протянул братишка и, подав знак нескольким бойцам, занялся нашими трофеями.
— Дален, Путята, да и остальные, — окликнул я ближников. — Отберите полста баб посимпатичней, свяжите как следует и к кораблям ведите. Остальных гоните за пределы поселка, а после сожгите здесь все, чтобы дым до самого неба стоял.
— Исполним, — кивнул Дален. — А ты чем займешься? — поинтересовался друг, заработав недовольный взгляд Хрерика.
Северянин отлично вписался в мой ближний круг, и даже мою честь блюдет, на свой манер, конечно.
— До священной рощи прогуляюсь, о которой Ласка речь вела, очень уж любопытно поглядеть.
— Так, может, нам с тобой сходить? — неуверенно произнес Дален.
— Сам дойду, чай, не девка, провожать не надо, вы лучше сделайте то, что я вам поручил.
Парни переглянулись, но ничего не ответили.
Развернувшись, я направился к воротам, обойдя село и пошел в сторону леса. В лес шло несколько тропинок, по краям одной из них были уложены обычные камни, которые были покрыты чем-то красным. По этой тропинке я и решил пойти, если не она, то последующей, пока не найду священную рощу. Там явно что-то занимательное, раз девчонка ее упомянула.
Пять минут неспешной прогулки по лесу, и вот я вышел на небольшую поляну, в центре которой находился огромный раскидистый дуб, настоящий исполин, по краям поляны также произрастали дубы.
Вот только ощущения от этой поляны шли не самые лучшие, меня начало мутить. Будто я нахожусь на христианском кладбище или в центре боя, где везде разлита энергия смерти.
Почему так и с чего такие ощущения у меня появились, я понял не сразу. Для этого мне пришлось сделать пару шагов и рассмотреть центральный дуб более внимательно.
Вокруг ствола дуба были уложены людские черепа, которые смотрели на меня своими пустыми глазницами. Ветки же дуба были измазаны в чем-то красном, и создавалось впечатление, что кора этого дуба красная.
— Однако, — протянул я и обошел этого исполина. С другой его стороны была вытоптанная площадка, на которой расположился огромный камень, который также был испачкан в красном.
Медленно и не спеша я подошел к алтарю, прикоснулся и понял, что красная субстанция — это высохшая кровь.
Камни, что были на тропинке, кора дуба — это все было в крови.
От омерзения меня всего передернуло, и я понял, почему у Ласки был такой тон, когда она говорила об этом месте.
Я медленно начал обходить поляну по кругу, и мне внос ударил неприятный запах. Пахло гнилым мясом или чем-то похожим. Дубы, что произрастали по краю поляны, тоже были вымазаны в высохшей крови, а главное, стало понятно, что это за запах и откуда столь сильное ощущение смертей.
В корнях этих дубов лежали отрубленные головы разной степени разложения.
Там были мужские головы, женские и детские. Некоторые из них были относительно свежие, можно рассмотреть даже лица.
По моему телу прошел озноб.
— С…суки, — прошипел я. — Мирные селяне херовы, — эмоции начали брать надо мной верх.
Ведь я был уверен почти на все сто, что это моих соплеменников принесли в жертву.
В голове мгновенно сложилась рунная цепочка, и я, не скупясь, наполнил ее силой. Взмах рукой, и в сторону центрального исполина полетела воздушная коса.
Вших — она врезается в дерево и проходит его насквозь, будто не замечая. Дуб с противным скрежетом начал съезжать вниз. Бум— и он рухнул на землю.
— Твари, — вновь вырвалось из меня, и я начал бушевать, создавая рунные цепочки, и швыряться направо и налево воздушными лезвиями.
Дубы валились один за другим,
