Имперский повар 1 - Вадим Фарг
Я уже представлял, как буду прокаливать сковороды с солью, обжигать их маслом до нужного состояния. Как буду готовить в них плов, тушить мясо, печь хлеб. Эта посуда хранила в себе опыт поколений, память о вкусах, которые современные повара и не подозревают.
Взял в руки старую сковороду — тяжёлая, основательная, надёжная. В ней чувствовалась сила, которой не хватало моей жалкой современной утвари. Это было именно то недостающее звено, которое поднимет мою кухню на новый уровень.
* * *
История с телевизором бабушки Марфы стала лучшей рекламой, чем любые объявления в газете. В Зареченске сарафанное радио работало быстрее почты, и новость о том, что молодой Белославов после падение с лестницы вдруг получил необыкновенные способности и умеет чинить не только испорченные желудки, но и сломанную технику, облетела весь город за пару дней. К двери нашей закусочной потянулась целая очередь людей с самыми невероятными проблемами.
Первой ко мне пришла вдова старого учителя — худенькая женщина в поношенном чёрном платке. После недавнего ливня у неё протекла крыша, и она стояла на пороге с такими печальными глазами, что отказать было просто невозможно.
— Игорёк, голубчик, — всхлипывала она, — вся мебель промокла, обои отклеиваются. Сама не знаю, что делать.
Я забрался к ней на чердак с инструментами и сразу понял — дело не только в дырах в черепице. Водостоки стояли так криво, что дождевая вода собиралась в лужи и постепенно разрушала кровлю. Пришлось потратить целый день, переделывая всю систему слива. Зато когда на следующей неделе снова хлынул дождь, крыша не пропустила ни единой капли.
— Деньгами расплатиться не могу, — смущённо призналась вдова, — но есть у меня одна вещица дорогая.
Она достала из сундука старинные серебряные ложки — единственное, что осталось от покойного мужа. Я хотел отказаться, но женщина так настаивала, что пришлось взять. Эти ложки стали украшением нашей кухни.
Следом ко мне приковылял местный мельник — тот самый, который почти обыграл меня в карты. Почти.
Его жернова уже неделю скрипели и стонали, как старая телега, а мука получалась с каменной крошкой.
— Совсем из ума выжила техника, — сетовал он, почёсывая затылок. — Посмотрел бы ты что ли…
Осмотрев древний механизм, я быстро нашёл проблему — износилась деревянная втулка, из-за чего нарушился зазор между камнями. Не стал ничего кардинально переделывать, просто выточил новую прокладку из твёрдого дуба, смазал всё густым салом и подтянул ремни. Жернова заработали так тихо и плавно, словно их только вчера установили.
— Вот это мастер! — восхитился мельник и тут же отсыпал мне два мешка отборной муки. — Такой муки в Зареченске больше ни у кого не найдёшь!
Потом явился торговец овощами — полный мужчина с вечно красным носом. В его погребе завелась сырость, и все запасы покрывались противной зелёной плесенью.
— Разоряюсь потихоньку, — жаловался он, размахивая руками. — Картошка гниёт, морковка чернеет. Скоро торговать будет нечем.
Спустившись в затхлый погреб, я предложил простое, но эффективное решение. Мы пробили в противоположных стенах два отверстия и вставили жестяные трубы разной длины. Получилась естественная вентиляция — свежий воздух поступал снизу, а застоявшийся выходил сверху. Уже через несколько дней погреб полностью просох.
— Гений ты, Игорь! — радовался торговец. — Теперь у тебя будут самые свежие овощи в городе, обещаю!
За каждую работу я брал справедливую плату. Иногда деньгами, но чаще менял свои услуги на то, что нужно было для дела — продукты, дрова, полезные вещи. Но самым ценным были не мешки с мукой и не овощи. С каждым отремонтированным краном, с каждой починенной телегой я получал нечто гораздо важнее — доверие людей и репутацию человека, на которого можно положиться. Я врастал в этот город, становился его частью, как местный кузнец или лекарь.
Однажды вечером, когда я насвистывал мелодию и колдовал над старой мясорубкой, на кухонной полке появился Рат. Крыс устроился поудобнее и стал наблюдать за моей работой с видом знатока.
— Теперь тебя весь Зареченск знает, — усмехнулся он, почёсывая за ухом. — От малых детей до старых бабок. Попробуй-ка теперь этот жирный Алиев к тебе сунуться. Боюсь, полгорода выбежит на улицу с вилами и дубинками защищать своего любимого мастера.
Я затянул последний болт, проверил, как крутится ручка, и с довольной ухмылкой посмотрел на своего хвостатого советника.
— В этом и есть весь план, Рат, — сказал я, любуясь результатом работы. — В этом мире гораздо важнее быть нужным, чем богатым. Богача могут ограбить и выкинуть на мороз. А нужного человека будут беречь и защищать до последней капли крови.
* * *
Уже позже, лёжа в своей кровати, я ещё раз мысленно поблагодарил отца за то, что учил меня тому, что умел сам. Да, в том детском и юношеском возрасте я его за это ненавидел, ведь я лишался простых удовольствий — проводить время с друзьями. Однако потом, когда жизнь припёрла к стене и прижала острое лезвие к глотке, я ликовал, понимая, что даже в тёмные времена смогу выжить.
Тогда мне пришлось быстро повзрослеть несмотря на то, что рожей так и остался зелёным сопляком. Я бегал с отцом по заказам, порой, прогуливая школу. Отцу и матери это не нравилось, но как был выбор? Еду приходилось зарабатывать тяжким трудом.
Но это помогло мне в будущем, когда я понял, кем хочу быть.
В тот день нас вызвал один из типичных «красных пиджаков», сказав, что сегодня вечером у него собираются мужики со своими бабами из «высшего общества», и им позарез нужно починить… уже и не помню что, если честно. В тот день я запомнил лишь одно — кухню. То место, где я мог стать творцом и выжить. И даже больше — жить!
Я понял, что «папики» очень любят радовать своих дамочек, и изысканные блюда — один из таких способов. И тогда я начал обучаться кулинарному мастерству. Сперва дома с мамой, а потом техникум, подработки в дешёвых кафешках и столовых, и так далее и так далее. Я рос над собой, учился, работал не покладая рук, пока в один из дней… стал настоящим ШЕФОМ.
Глава 13
Днём, когда редкие солнечные лучи пробивались сквозь пыльные окна «Очага», дверь распахнулась с таким грохотом, будто её вышибли ногой. На пороге стояла Дарья — запыхавшаяся, разрумянившаяся от быстрой ходьбы, с большим свёртком
