90-е: Шоу должно продолжаться 13 (СИ) - Фишер Саша

— А ты что? — спросил я, пытаясь по выражению лица понять ее настроение. Сделать это всегда довольно сложно, никогда точно нельзя сказать, что думает она о том же, о чем и говорит. Вполне возможно, что ее философский вид сейчас не имел никакого отношения к сказанным словам, и размышляла она вообще о проблемах слонов где-нибудь в Африке.

— Ну это сейчас модно, — пожала плечами Наташа. — Говорят, там когда венчают, на головы надевают такие здоровенные короны.

Она замолчала, устремив взгляд своих инопланетных глаз на скачущего по сцене фронтмена «Пиночетов».

— У него в штанах дыра,

За спиной два топора,

Один белый, другой серый,

Всем вам к дедушке пора!

Дедушка мой лысый был

В лесу волосы забыл,

Там их волк в траве нашел

И к прадедушке ушел! — взревывая в конце каждой фразы, пел тот.

«Люблю панков, — подумал я. — Они всегда такую чушь поют, что поневоле задумаешься, что за вещества они употребляют, чтобы все это сочинить».

— А почему ты меня не отговариваешь? — спросила вдруг Наташа. — Типа, это же такой серьезный шаг, надо все хорошо обдумать… А?

— А ты хочешь, чтобы я тебя отговорил? — усмехнулся я.

— Не знаю, — мотнула головой Наташа, и с ее волос чуть не упала диадема. — Все так говорят.

— Раз все говорят, значит я не буду, — я обнял Наташу за худые плечи. — Милая, вот честно, я только сначала думал, что ваша с дядей Вовой скоропостижная свадьба — это какая-то блажь. А сейчас уверен, что вы друг другу подходите, как вообще никто. Так что венчание судьбу точно никак не испортит.

— Вот! — Наташа вдруг повернулась ко мне и уперла палец мне в грудь. — Вот в чем наша с тобой проблема!

— Ммм? — вопросительно изогнул бровь я.

— Мы слишком много думаем о чем-то другом, — сказала Наташа. — Помнишь, как было, когда мы в первый раз с тобой концерт вели? Мы же тогда только о публике думали. А сейчас что?

— Сейчас тоже думаем, — пожал плечами я.

— Ой, да ладно! — скривилась Наташа. — Сейчас мы выходим на сцену, как бы между делом там как-то кривляемся, а на самом деле у меня вот мозг забит сомнениями про венчание, про то, что надо Виктора и Аню исключать из школы актеров рекламы, про…

— Виктора? Он же нормальный вроде… — я наморщил лоб, пытаясь вспомнить, кого из многочисленных птенцов Наташиной школы так зовут.

— Он нытик, — отрезала Наташа. — Я сначала думала, что пройдет, но оно не проходит. Он начинает свое вот это «ну я не знаю, у меня, наверное, не получится ничего…», а вокруг него все тут же тупеют. И так каждый раз, и… Так, блин! Вот я опять! Плохо это! Нельзя так! Надо, чтобы как натянутая струна, чтобы звенело все от напряжения, а не вот это: «Шутка номер семь, выражение лица номер четырнадцать, поворот, поклон…»

— Просто мы с тобой стали профессионалами, — усмехнулся я.

— Давай забьемся, а? — глаза Наташи сверкнули. — Что сейчас выложимся, как в первый раз, а? Чтобы со сцены уползти на карачках, и отрубиться прямо на ступеньках, чтобы башка после концерта пустая-пустая.

— А давай! — я уверенно протянул ей руку. — Тоже себя ловлю иногда на таких мыслях. Как в первый раз, да?

Худые пальцы Наташи сжали мне ладонь с недевичьей силой. Аж суставы хрустнули.

И мы, не размыкая рук и не сговариваясь, посмотрели на сцену.

«Пиночеты» пели третью песню. Их заглавную, можно сказать. Политическое заявление в их духе. Матрерное и задорное. Они ее всегда исполняли одинаково — в финале бросали инструменты, выстраивались гуськом и перемещались этой вот человеческой многоножкой по сцене под хриплое завывание фронтмена.

— Пора! — я толнкул Наташу локтем в бок, и мы рванули к нашим панкам и пристроились в хвост веренице. Я уцепился за их ударника, а Наташа — за меня.

Зал в ответ на это тут же засвистел, заулюлюкал, пара самых борзых и бухих тут же полезли на сцену. «Пиночеты» были рады стараться, на сцене тут же воцарился хаос и толчея. Фронтмен орал уже без мелодии, изображал своими движениями что-то наподобие ламбады, выбрасывая в стороны то одну, то другую ногу, тащил обрастающий людьми паровозик по причудливой траектории.

Я вырвался из ржущей цепочки людей, вырвал из рук «пиночета» микрофон, сунул его в руки Наташе и поднял ее над головами у всех, посадив себе на плечо.

— Аиииииииии! — пронзительно заверещала она, перейдя почти на ультразвук. — Я всегда мечтала быть королевой папуасов! Кстати, никто случайно не знает рецепта приготовления человечины? А то у нас на сцене слишком много лишних!

Фронтмен «Пиночетов» как шел, так и рухнул, потащив за собой остальных музыкантов и примкнувших к ним зрителей. Мы с Наташей остались единственной «вертикальной конструкцией».

— Все, они умерли, можешь спустить меня вниз, — сказала Наташа.

— Так точно, моя королева, — отрапортовал я и осторожно поставил свою напарницу на сцену.

— У меня к тебе очень серьезный вопрос, — снова сказала она. — Ты знаешь, кто у нас выступает следующим?

— Ты хочешь сказать, что мы оба забыли прочитать программу? — отодвинув ее от микрофона, сказал я. — И сейчас все узнают о нашей с тобой профнепригодности и погонят со сцены ссаными тряпками?

Тело под ногами зашевелилось и попыталось встать, но Наташа это пресекла, решительно наступив незадачливому зрителю, выскочившему поколбаситься вместе с «Пиночетами», ногой на спину. А потом еще и села сверху.

— Знаешь, Велиал, я всегда подозревала, что мы с тобой придурки, — сказала Наташа. — Вот и Варвара нам из-за кулис всякие знаки руками показывает.

— Тсссс! Давай сделаем вид, что все так и задумано, — я пристроился на нашей живой скамейке рядом с ней. — Короче, это не мы забыли подготовиться. На самом деле, это лотерея…

— Викторина, ты хотел сказать, — поправила меня Наташа.

— Ну да, викторина, — энергично кивнул я.

— Эй, может вы с меня слезете? — возмущенно заворочался под нами парень.

— Помолчите, сценический реквизит, — отрезала Наташа. — У нас тут серьезное дело, мы приз разыгрываем! Эй, слышите, придурки? Кто угадает, кто сейчас выйдет на эту сцену, тот получит два билета…

— На поезд «Новокиевск — Нижний Тагил» же, да? — тут же влез я. Ну, не мог я этого не сказать!

— «Барабан пионера»!

— «Крокодил Вася»!

— Сэнсей!

Раздались из зала выкрики вразнобой.

Мы с Наташей принялись деловито рулить разразившимся хаосом. Согнали со сцены всех лишних, включая «Пиночетов» и принялись вытаскивать на нее тех, кто желал получить обещанные билеты, все равно какие.

— Как-то вас много, — задумчиво проговорила Наташа и прошлась взад-вперед перед строем «угадывающих». — Давайте так, победитель получит билеты, а проигравшие — пендель.

— И у вас есть семь секунд, чтобы сбежать! — подхватил я. — Шесть, пять, четыре…

Строй поредел всего на четыре человека. За кулисами Варвара делала нам с Наташей панические знаки.

Гвалт, хохот, аплодисменты, улюлюканье.

Самое начала концерта, а драйв внезапно оказался такой, будто уже часа полтора прошло.

Когда мы с Наташей вывалились за кулисы, с хохотом хватаясь друг за друга, Варвара набросилась на нас чуть ли не с кулаками.

— Вы с ума сошли, так долго время тянуть? — прокричала она. — У нас же все выступить не успеют!

— Ой, отстань! — отмахнулась Наташа.

— А что ты мне хамишь вообще? — Варвара уперла руки в бока и уставилась на Наташу. Но та вообще никак на угрозу не отреагировала. Сфокусировала взгляд на стакане с водой на притиснутом к стене столике и двинулась туда.

— Варваря, остынь, — я приобнял рок-клубовскую активистку за плечи. — Концерты — это всегда нервно и непредсказуемо. И все придурки, включая вот нас тоже…

— Велиал, да я же тебе пытаюсь сказать, что у нас тут форсмажор, — простонала Варвара.

— Кто-то умер? — перешел я на деловой тон.

— Ну, нет, — опешила Варвара. — Но там в туалете…

— Дерьмодемон? — заржал я. Сценический настрой не отпускал меня, а я его.