Бурят (СИ) - Номен Квинтус
— Тут три из четырех на работу и нанялись из-за того, что им бесплатный прокорм вы пообещали. В Китае-то жрать нечего, а так им даже интереснее, чтобы стройка дольше не заканчивалась.
— Странно. Я цены в Китае представляю, за те деньги, что они у нас за три месяца заработать могут, дома им на сытую жизнь больше чем на год хватит.
— Я так тоже думал, но мне десятник их объяснил. Там же сейчас война всех со всеми, и те, что к нам на работу нанялись, даже не уверены, что у них еще год жизни будет. Да и грабят тех, кто деньгами располагает, почем зря. Я думаю, что мы вообще ошиблись, когда китайцев нанимали, уж лучше бы корейцев брать. Те хоть спокойно обратно уедут, когда работать закончат, а китайцы… В Москве сейчас китайские красноармейцы бывшие вместе собираются, торговлю свою обустраивают… говорят, что опием торгуют и водкой своей. И выгнать их уже никакой возможности, они уже какими-то путями и жен своих привозят — то есть обосновываются надолго.
— Мы — выгоним, то есть если понадобится, то выгоним. А сейчас нам нужно за три месяца этот завод выстроить.
— Так еще и электростанцию…
— Степан Андреевич, насколько я помню, оборудование для электростанции Сименс пообещал в конце апреля уже поставить.
— Так это в Белосток…
— А из Белостока мы сюда все за две недели перевезем.
— Думаете, что после того инцидента большевики будут наши эшелоны пропускать?
Инцидент, конечно, получился серьезный, получивший громкое освещение и в европейской прессе. Большевики потихоньку начали «налаживать международные связи» и договорились, что по нескольким странам Европу прокатится поезд с советскими дипломатами. И даже как-то со многими европейскими странами смогли договориться, что поезд, по их дорогам катающийся, получит дипломатический иммунитет — но, скорее всего, кто-то в Москве подзабыл, что колея в России несколько шире и русские вагоны по дорогам Европы ездить не могут. Хотя нет, не подзабыл: по «согласованию сторон» аж из Швейцарии подогнали целый поезд, состоящий из классных пассажирских и трех багажных вагонов — но подогнали их как раз в Белосток, где на станции рядом были проложены пути как русской, так и европейской колеи, и где «дипломаты» должны были пересесть в европейское транспортное средство.
Однако когда вылезшие из российского «дипломатического поезда» полсотни чекистов попытались прогнать всех подальше, чтобы уполномоченные большевики смогли без помех пересесть и перегрузить свой багаж, к станции были вызваны сотрудники МВД Забайкальской республики, которые попытались объяснить чекистам, что им здесь не место. Чекисты начали орать, наганами размахивать — в общем, пришлось их почти всех перестрелять. «Дипломатов» же поставили вдоль стенки вокзала с руками за голову и проверили, что же они такое в багаже своем так старательно от «товарищей по партии» прячут. Оказалось, что прячут они драгоценности на сумму примерно в семьдесят пять миллионов рублей золотом…
Владимир Ильич, когда ему сообщили о такой неприятности, сначала послал телеграмму Николаю Павловичу с требованием немедленно всех отпустить, причем вместе с багажом — но уже к обеду, когда о находке сообщили в европейской прессе, публично заявил, что драгоценности везли отъявленные воры и преступники. После чего Николай Андреевич — в полном соответствии с законами Забайкальской республики — «воров и преступников» расстрелял. Всех расстрелял, но все же не сразу, но об этом он тоже распространяться не стал: в официальном сообщении говорилось, что «под видом дипломатов вооруженная банда попыталась вывезти из Советской России драгоценности на несколько миллионов золотых рублей, но, будучи разоблаченными Забайкальскими пограничниками, бандиты открыли стрельбу и были уничтожены на месте».
Да и список драгоценностей опубликован не был, и, когда Ленин потребовал «все вернуть в Москву», он «честно вернул» два чемодана с драгоценностями — большей частью с мелкими, но очень дорогими ювелирными изделиями. И москвичи оказались в абсолютном цуцванге: если они заявят, что «вернули не все», то это значит, что им было известно о контрабанде — и шансы наладить хоть какие-то отношения с зарубежными странами падают до нуля. А если смолчат, то просто потеряют семьдесят миллионов. Впрочем, они миллиардами воровали, и такая потеря была не особо значимой. А вот то, что был потерян практически налаженный канал вывоза средств за рубеж, было крайне неприятно: в «группе дипломатов» были почти все, кто обеспечивал связи советского правительства с европейскими банками, и на налаживание новых контактов было нужно довольно много времени и сил. А особенно им было обидно потерять «прямой контакт с Британией» — но пока что пришлось просто утереться: объяснять иностранцам, что драгоценности везлись не для финансирования зарубежных коммунистов, а «для личного пользования» означало бы полную утрату легитимности в глазах европейцев.
На самом деле господин товарищ Малинин заранее у «инциденту» подготовился: его люди тщательно следили за Ганецким и подозревали, что будет попытка вывоза ценностей — собственно, предварительная готовность и позволила обойтись без потерь у забайкальцев. Однако размеры контрабанды поразили даже его.
Федор Андреевич в связи с этим снова зашел «кое-что уточнить» к Николаю Павловичу:
— Товарищ Бурят, а вам не кажется, что ваши люди зря перестреляли столько людей?
— Нет, товарищ Артем. Постреляли их совершенно заслуженно. Просто раньше как-то случая не было, а тут так все удачно сложилось. Причем именно тогда, когда деньги нам — я имею в виде России — особенно нужны.
— Деньги всегда особенно нужны… а что вы имеете в виду конкретно?
— В Поволжье и на Южном Урале засуха, там хлеба не будет. По остальной части Советской России с видами на урожай тоже печально, поскольку мужики не желают сеять: все равно у них все продотряды заберут. То есть будет голод, и, судя по тому, что правительство Ленина не пытается его предотвратить, а лишь увеличивает объемы воровства и вывоза ценностей за границу, голод будет страшный. Хуже, чем в двенадцатом году, и даже, скорее всего, хуже чем во втором.
— Так надо что-то делать!
— Так мы и делаем. Мы забрали у этих бандитов драгоценноситей на семьдесят миллионов рублей, то есть почти на тридцать пять миллионов долларов. И у нас есть возможности эти драгоценности продать…
— Так нужно это побыстрее сделать!
— Федор Андреевич, а зачем?
— Хлеба за границей купить хотя бы, да той же кукурузы — она и вовсе недорогая…
— Вы что, уже забыли, что я вам показывал про счета главных большевиков? Деньги у нас есть…
— Я все же не верю американским газетенкам. Ну зачем им такое публиковать?
— Во-первых, реклама. Вроде «вот все смотрите: даже большевицкие вожди доверяют нашему банку!» А во-вторых, всегда есть шанс, что эти большевики возмутятся, скажут «клевета все это» — и деньги можно будет забрать в доход банка. Но они жадные, возмущаться и опровергать ничего не стали — а теперь с этих счетов мы просто оплачиваем все наши заказы.
— И что вы собираетесь делать? Я про грядущий голод…
— Сейчас на этих счетах остается примерно сто миллионов долларов. На эти деньги только пшеницы можно купить с доставкой в наши порты даже больше ста миллионов бушелей зерна. Два и три четверти миллиона тонн — и вы что думаете, мы этой возможностью не воспользуемся? Пока за границей о грядущем голоде не знают, то цены на зерно весьма умеренными остаются… оставались.
— Что значит «оставались»?
— Это значит, что мы за один день закупили по низкой цене сто шесть миллионов бушелей. Позавчера закупили. Сегодня там внутренние цены поднялись уже выше полутора долларов за бушель, но мы больше ничего покупать не будем уже, нам и купленное вывезти будет очень непросто.
— Ну… да. А куда вы столько зерна собираетесь деть? Я имею в виду, ведь его нужно где-то просто хранить… какое-то время.
— В России миллионы безработных, а Карейша в роли наркома путей сообщения прекрасный нам помощник: Сергей Демьянович больше полувека в основу своей работы ставит увеличение пропускной способности железных дорог, и в частности — путем улучшения способов перевалки насыпных грузов. Он всемерно поддерживает постройку временных, как он называет, перевалочных зернохранилищ с элеваторами в полосе отчуждения дорог, сейчас только на больших станциях элеваторов на двадцать тысяч тонн почти полсотни строится…
