Ржевский. Том 5 - Семён Афанасьев
— Восемьдесят семь и четыреста пять тысячных. — Ровно за секунду до того, как бомж-священник бросает на импровизированные весы крест из золота и платины.
Амулет работает не так быстро, проекция цифр в воздухе загорается только через пару секунд.
— Восемьдесят семь и четыре, — озадачивается сотрудница полиции. — У меня дальше разрешающей способности не хватает, только один знак после запятой вижу.
— Спасибо большое, — благодарю её искренне, втихаря поглядывая на попа.
И веселясь про себя: вид у него такой, как будто он — следователь.
У которого почти расколотый до самой задницы подследственный оказался не вором, а проверяющим. Например, сотрудником внутренней безопасности, старше чином и ведущим как раз оперативные мероприятия по данной следственной структуре на предмет коррупции.
— А-га-га-га-га, ну и как здесь не заржать, — не отказываю себе в маленьком удовольствии, тыча пальцем в чужую смешную физиономию.
Фраза, кстати, принадлежит Наджиб. Только говорит Мадина её всегда с таким замогильным лицом, что смеяться ещё больше хочется.
Чпок! Защита поместья и иллюзия мамы подопечной, державшиеся какое-то время по инерции после синхронного разрушения двух амулетов, приказывают долго жить именно в этот момент.
— Твою маму, — ворчу тихо себе под нос, забывая о безмятежности и принимаясь изо всех сил сканировать окрестности (особенно небоскрёбы). — Ни раньше, ни позже.
— Что⁈ — Анастасия на другом конце участка почему-то решает, что это я ей.
— Сворачивайся, говорю! Не нравится мне, что мы как мишени!
— Сейчас! Мне пара минут ещё!
* * *
Видеокартинка передана по магосети клана Накасонэ единственному адресату с неустановленного внешнего нагрудного амулета, выполненного в форме пуговицы. Аудиосопровождение обеспечено дополнительным протоколом. Получатель информации — Ариса Накасонэ.
По напарнику иногда непонятно, когда он шутит, а когда искренне ощущает себя тем простаком, которого в нём видят окружающие.
— На твоей земле подала сигнал церковная реликвия. — Старик уселся на камень рядом с Ржевским и не сводил с того глаз. — Впечатлил ты меня кое-какими своими талантами, — иерарх потрогал крест на груди, — которых за тобой допрежь никто не знал. Опять же, не врёшь. Посему…
— Деда, а давай без этих прелюдий? — перебил кое-кто, зевая.
Затем почесал за ухом и достал из-за пояса пару пистолетов.
Лицо церковника вытянулось.
— Почистить и обиходить хочу, пока языками чешем! — пояснил блондин в ответ на невысказанный вопрос. — А ты что подумал?
Епископ цокнул языком, неодобрительно покачал головой, но не прокомментировал.
— Смотри. У тебя есть та информация, что хочу знать я, — пальцы напарника разбирали оружие, не глядя. — У меня, видимо, может быть что-то полезное для тебя, так? Если будем друг на друга давить — потратим время и нервы, вероятность конструктива уменьшится. Может, по-хорошему новостями обменяемся?
— Не раньше, чем ты объяснишься!
— У меня не было ничего твоего, — покачал головой «Страхов», извлекая из кармана маленькую маслёнку и протирая какие-то детали. — Хорошо, исключительно в порядке доброй воли. Вон в том небоскрёбе, — он махнул на юго-восток, где через пару кварталов находилось нужное здание, — я вот этими руками освобождал заложников. Там же и Огареву, сволочи продажной, шею свернул. Хотя оно и в другом порядке случилось…
— Что⁈ — церковник слушал, напрягшись, однако не уследил за ходом мысли.
— Мне поступил сигнал, что на двадцать третьем этаже Шереметьевых, видишь букву Ш?..
— Да.
—… находится лицо, которое я разыскиваю. Это лицо удерживали против силы, также угрожали её жизни и безопасности!
— Дальше.
— Я кое-что провернул, чтобы туда попасть, без подробностей, — демонстрируя бесконечное терпение, перечислил «Страхов».
— Застал там кого?
— Эй, отец Шурик! — блондин удивлённо поднял взгляд на собеседника. — Не запрягал — не нукай! Я исключительно из любезности с тоб…
— Прости. Продолжай.
— Сперва застал обер-полицейского в сопровождении занятной дамочки. Они обсуждали такое, что… — последовали технические подробности.
— А-а-а, так это ты Решетникову в окно выбросил? — отстранённо уточнил священник, кивая самому себе.
— Сама. — Ржевский отрицательно покачал головой. — После того, как я продажной полицейской сволочи шею свернул, она ментальным бустом окуталась и в контратаку на меня зачем-то бросилась. Я просто в сторону отошёл — она в окошко и упорхнула. Еле у самой земли поймал.
— Складно. — На лице иерарха мелькнуло недоверие.
— Деда, мы с тобой в неравных условиях. Ты бы меня всё же слушал, а? — вздохнул кое-кто. — Я тебе в любую секунду могу доказать, где правда. А вот ты мне — уже очень большой вопрос. Молчу, что пока ни слова от тебя не услышал!
— Чисто гипотетически. Ка…?
— Хренасе, какие ты слова знаешь. «Гипотетически».
— Как бы ты мне доказывал достоверность? Амулет правды на тебе через раз работает, хотя ты и не врёшь. Можешь считать последнее моим встречным шагом доброй воли, — проворчал епископ, глядя вниз.
— А как ты понимаешь, что не вру, если амулет правды не работает? — оживился Ржевский.
— Показания свидетелей, — нехотя пояснил старик. — Из соседних зданий много кто видел, как вы по земле покатились. Правда, подробности сообщают дикие, но информация по основным пунктам с твоей совпадает. Вот я и не цепляюсь к мелочам.
— А-а-а.
— Так как бы ты мне доказывал достоверность⁈
— Слово Ржевского, — флегматично изрёк блондин, собирая первый пистолет обратно. — В отличие от других, у меня есть собственный аргумент неснижаемой ценности.
— Не учёл персоналий, пардон. Нечем крыть, ваше слово весит, — признал иерарх. — Ладно, дальше-то что было?
— Охрана кое-какая; Шереметьев с Шуваловым и Романовым; эти прямо на двадцать втором легли. Наглухо.
— Как? — еписком внимательно следил за малейшим оттенком эмоций на лице блондина.
Ржевский кивнул на пистолеты и поднял вверх две пятерни.
— Не страшно было?
— А какая разница? Речь о девчонках малолетних шла, — равнодушно бросил потомок гусара. — Можно подумать, у меня выбор был! Знаешь, что с ними делать собирались?
— Представляю… Насчёт выбора: другие по доброй воле в такие дела не лезут, предположим.
— Я не другие.
— Ладно. Потом?
— Потом пошёл по лестнице на двадцать третий — другим причастным награды раздать. Автоматизированную турель в коридоре встретил, смесь магии и техно. Интересно?
— Нет. — Церковник, судя по виду, сдерживал нетерпение из последних сил.
— А чуть дальше занятная установка была: усилитель магического ядра. — Блондин закончил со вторым пистолетом и поднял на старика пронзительный взгляд. — Вот её на моём участке обстрелом и повредило.
— Так ты её в том небоскрёбе добыл? — иерарх закусил губу и посмотрел в сторону гигантской буквы Ш в отдалении.
— Ты меня слушаешь невнимательно? Да. Что с бою взято, то свято. Мой трофей, хотел на досуге поколупаться.
— Это наша вещь была. Не та установка, которую ты взял, а изначальный прототип. Как ты принцип работы понял? Ты же тупой, как полено?
— Да уж не глупее тебя, — хохотнул Дмитрий. — Как понял: родовой бонус. Я много что вижу, даже энергии порой, просто языком о том болтать не люблю.
Какое-то время собеседники мерились взглядами.
— Не понимаю. — Священник отвёл глаза. — Откуда оно у них всплыло — не понимаю.
— Романов? — предположил Ржевский. — Какой-никакой, а родня сам знаешь кому? С него — технология, а Шереметьевы и Шуваловы — финансы да исполнение? Перед этим у вас из храма оригинал спёрли.
— Умный ты больно для твоего имиджа! — дед ещё раз пронзительно посмотрел на блондина.
— На всё воля божья, — потомок гусара не стал вступать в дискуссии и коротко перекрестился. — С тобой вот откровенно говорю. Где мой дед и рабочие? — вопрос был задан без перехода, на одной ноте с предыдущей фразой.
— У нас. Обожжены и ранены были здорово, мы их к себе отволокли — перевязать, помощь оказать, — не стал отпираться иерарх. — Сюда на шум высадились — по нападавшим на тебя последняя порция плазмы из портала прилетела. Они отпора и так от вас не ожидали, а тут ещё мы: они и смотались в портал быстренько.
— Получается, церковная группа быстрого реагирования выдвинулась на понятный нам обоим сигнал? — спокойно принялся суммировать блондин. — На мою землю, запрещённым порталом?
— Можно и так сказать. Это предъява?
— Нет пока… Когда вы сюда заявились, моих уже не было, а те бежать бросились?
— Да.
— Раненых рабочих и деда вы эвакуировали для оказания помощи куда-то к себе?
— Ты чего такой противный⁈ — взорвался старик. — Я тебе уже на два раза повторил! Да!
А в следующую секунду он покатился с камня по траве, сбитый… а вот чем, Накасонэ не успела понять.
— Снайпер! На шестнадцать-ноль, третий небоскрёб! — заорал абракадабру Ржевский.
Непонятно, кому — полицейская тоже его не поняла.
— Подстава! Двухходовка! Нас или просчитали, или выманили! Его
