На тропе войны - Юрий Юрьевич Соколов
— Какой объект для прокачки! — восхитился Люцифер. Впрочем, с изрядной долей ехидства. — Нам как под заказ. Это не какие-нибудь скорпионы, требующие для победы над собой лишь грубой силы. Здесь понадобится напряжение всех сил, и физических, и умственных, и твоих, и моих. Конечно, ты немедленно вылезешь из костомеха и сядешь на меня?
— Щас! Разбежался! — проворчал я. — Навыки управления костомехом тоже нужно прокачивать.
Рыцарша — или рыцарка? — запрыгнула в седло, заорала как целая сотня объевшихся мухоморами берсерков и поскакала на нас. Меня на миг охватили страх и полная беспомощность, которые тут же прошли. Единорог угрожающе пригнул голову. Перед глазами мелькнули его характеристики — да он своей пикой броню скелета пробьет! Не любым ударом, но с разгона — запросто!
Я ждал до последнего, и когда живой таран оказался от меня на расстоянии буквально в несколько сантиметров, резко шагнул вправо и опять влево, ударив вбок щитом и всем весом костомеха. Единорог вместе с хозяйкой отлетел в сторону, в то же время по инерции продолжая движение вперед, и с ужасающим грохотом вкатился в обеденный зал таверны, кувыркаясь по раздолбанной мебели. Что за притягательная сила у этого заведения? Придется драться внутри вот уже в третий раз.
В нормальном мире Джейн до конца жизни ездила бы в инвалидной коляске, а ее скакун пошел под нож и на колбасу. А здесь, конечно, хрен им чего сделалось, тем более что оба были зомбаками — вскочили как ни в чем не бывало. Боевой клич паладинши обладал сильным парализующим действием, которое снимало «Львиное сердце». Иначе мне пришлось бы туго: скорей всего, Джейн завалила бы меня вместе с костомехом еще на улице. После каждого вопля талисман вибрировал, и наведенное оцепенение тут же спадало, ибо трусливое безволие с безусловной храбростью несовместимо. К сожалению, у нашей схватки не было свидетелей — одни участники. Даже два низкоуровневых пеших воина в хорошей экипировке способны устроить запоминающийся, зрелищный бой, а уж мы старались вовсю. Окажись в зале Торн, он повизгивал бы от восторга. Получив тяжелейший урон, несовместимый с дальнейшим существованием, паладинша исцелила себя и маунта. Правда, им это не помогло — лишь отсрочило неизбежный конец. Главным оружием Джейн был именно ее клич, а он против нас не работал. Благотворное действие «Львиного сердца» распространялось и на Люцифера, а он и так мало подвержен магии, заточенной под разумных.
— Давай-ка побыстрей уйдем отсюда, — предложил я Люциферу. — Надоело. Трех раундов для одной таверны достаточно. Тут скоро будет не пройти от трупов.
— Сперва приз забери, — возразил конь.
— Не берется с них ни шиша. Ни с девки, ни с животного.
— Глупости. Победа над такими противниками не может остаться без награды. Если с тел ничего не берется сразу, надо подождать.
— Что ж, подождем.
Поверив Люциферу, я как-то сразу переоценил ситуацию. И начал воспринимать происходящее по-другому. Будто собственными ушами услышал, как в недрах управляющей Версумом системы вращаются шестеренки. Что-то происходило — и вскоре мы увидели результат. Обезображенные коррозией доспехи Джейн и единорога обновились — на них остались только те повреждения, которые нанесли мы. Сочащаяся из ран темная слякоть стала кровью. Я снял шлем с головы паладинши и посмотрел на ее лицо. Точно — словно только что погибла.
«Вам доступно эксклюзивное задание: «Высшее благородство», — обрадовали меня. — Облегчите посмертную участь Джейн полным малым подношением добычи, взятой в этом бою. Награда: соответствующий опыт, повышение репутации среди лиц рыцарского звания, улучшение отношений с лицами дворянского звания. Срок выполнения: немедленно. Сброс ситуации к исходной не предусмотрен».
Так девушка по совместительству еще и дворянка? Конечно, квестодатель — она сама. Точней — ее душа, пребывающая где-то в загробном царстве. Однако кто ее надоумил? Бог-покровитель? Непосредственно система? Неслучайно же один из компонентов награды — опыт помощи находящимся в Мире Теней. Да, я хотел бы помочь Мэлори, Руджу, и любому другому из погибших от рук Эгланана и его дружины, кому только сумел бы помочь. Но не представлял, как к этому подступиться. Ведь для получения ощутимой отдачи необходимо не воином быть, и даже не воином-магом, а настоящим магом.
Или, как вариант, светлым паладином с требуемыми навыками…
Последнюю мысль я обдумывать не стал. Не важно это. Как и то, что к одному паладину я милосердие успел проявить. Улучшив отношения с дворянами уже тогда. Понятно, что и тут все не случайно. Непонятно другое: как заставить себя отказаться от не самого дешевого комплекта доспехов Джейн и барда ее питомца в обмен на возможность заняться благотворительностью за пределами Срединного Пространства. Причем начать придется с этой самой Джейн, до которой мне никакого дела нет!
— Раз ситуация в любом случае не будет сброшена и обратного превращения трупов не произойдет, это значит, что мы можем не брать задание и оставить трофеи себе, — сказал я. Скорее, чтобы себя окончательно уверить. И проверить.
— Да! — подтвердил Люцифер. — Но умоляю тебя: не поступай таким образом.
— Почему?
— Тебе известно, что способность к мыслесвязи нередко позволяет мне угадывать, о чем ты думаешь, даже когда ты не обращаешься ко мне напрямую. И вот сейчас ты думаешь… вернее, чувствуешь, что крупно пожалеешь, поддавшись алчности. И не оттого, что одновременно потеряешь награду, а вместе с ней и шанс посодействовать убитым Эглананом друзьям. Просто ты не хочешь становиться покорным рабом страсти стяжательства ни на каких условиях. И совершенно правильно делаешь.
— Никогда не иди против себя, — усмехнулся я. — Даже когда приходится идти против себя!
— Именно.
— Только как же мне понять, на чем остановиться? Тот Иван, что считает нужным выполнить задание — это я, и его позиция обоснована. Но ведь разумный и практичный… ну ладно — мелочный и жадный парень, который хочет взять доспехи, — это тоже я. Его обоснования не хуже, а если не кривить душой, то и покрепче будут. И есть ли способ разобраться, где я настоящий? На какой стороне меня больше?
— Непростая задача, верно? Да чего уж, скажем прямо: труднейшая из тех, что вынужден решать для себя каждый разумный. И все же ты должен выбрать. И сейчас должен, и всегда обречен выбирать.
— Хреновое положение! Но зато оно помогает понять нечто важное. Самый настоящий и наилучший я — тот, за кем выбор. Тот, кто решает, какой из Иванов в текущей ситуации прав. Он главный, он в доме хозяин. По крайней мере должен им быть. А это уже некоторая определенность. От этого
