Goblins - Стальное сердце. Часть 1
Печать Младшей Ветви — если это то, о чем я думаю — забавная у них там ситуация в клане. Сразу вспомнилась магическая татуировка, которая наносилась рекруту при подписании контракта с армией или флотом Империи — ничего особенного, просто с помощью нее можно было всегда определить местонахождение человека. Держалась без обновления она примерно полтора года (минимальный срок контракта составлял три года) и была призвана искоренить дезертирство — мало ли, кто–то устанет от сурового армейского быта и захочет домой, к мамочке? Или, вот еще вспомнилось, разновидность наказания для провинившихся колдунов, когда татуировка (не простая, само собой) наносилась человеку напротив сердца, и блокировала все попытки пользоваться магией. Жуткая, на самом деле штука — от такого, бывало, и с ума сходили, что впрочем, понятно: вчера ты был магом, повелителем волшебных сил, а сегодня — обычный человечишка… Меня такое миновало, слава Богам, хотя знавал я людей, которые познали что это такое, на своей шкуре. Так вот они рассказывали, что ощущения от такого клейма похожи на чувство жажды, когда пить хочется неимоверно, а вода — вот она, рядышком, казалось бы, совсем чуть–чуть — и дотянешься. Но вот не дотянуться.
Впрочем, неважно.
— Ладно, ладно, не злись, Хината–тян, я же не знал…
— Узумаки! Ты все решил? — это Ирука Умино, решивший в кои то веки поприсутствовать на занятиях других преподавателей, выполняя, таким образом, обязанности куратора курса, укрепляет дисциплину — Если ты справился с заданием, то иди к доске, и продемонстрируй нам свои знания!
— Конечно, Ирука–сенсей.
Мариновали меня у доски они на пару с преподавателем все оставшееся до конца занятия время.
На следующем уроке экзекуция продолжилась — Ирука всерьез озаботился моим моральным обликом и самым решительным образом принялся наставлять меня на путь истинный, всемерно прививая мне тягу к учебе.
Одолевал, короче, как только мог, прилично этим меня задолбав, от чего на последнем уроке, коим была каллиграфия, я, как обычно снабдив Хинату своей работой, погрузился в раздумья.
В чем причина такого ко мне внимания?
У меня, конечно, не самые лучшие результаты по общим предметам — но и не худшие! До заучки Сакуры или до той же Хинаты далеко, но, тем не менее, держусь в серединке, что, естественно, для меня не сложно.
Так какого демона проклятый Ирука до меня докапывается? Есть ведь и более слабые, в плане учебы, ученики — тот же Киба, к примеру…
Н-да, непонятно.
Задумавшись, я машинально водил караН-дашом по листу бумаги.
Проблем я вроде как больше не доставляю, или это просто неприязнь — ну вот бывает так, что люди инстинктивно друг другу не нравятся?
Пребывая в раздумьях, я заметил, как Хината, поглядев на рисунок, получившийся у меня, крепко зажмурилась и покраснела так, что от ее лица, наверное, можно было бы прикуривать.
Я обратил взор на свой листок — там вполне узнаваемо был изображен славный шиноби Ирука Умино, совокупляющийся с пальмовым крабом.
А хорошо ведь получилось, правдоподобно…
Несомненно, лучше это убрать, от греха подальше. Но выкидывать не буду: вот захочется мне увидеть смущенную Хинату — покажу ей это снова.
— Узумаки!
(да чтоб тебя!)
— Да, Ирука–сенсей.
— Справился с заданием? Иди–ка к доске, и расскажи нам о…
Вот опять стою у доски, отвечаю на каверзные вопросы Ируки и Кано (преподавателя этого предмета) — все как обычно. Однако вот замечаю, как в открытое окно влетает какая–то штукенция, и застревает в волосах у Учихи. Интерес преподавателей и учеников прикован ко мне, и никто не обращает на это внимания, поэтому тот беспрепятственно посылку получает. Ею оказалась деревянная стрелка, с намотанной на нее бумажной лентой с иероглифами, от прочтения которой покрытая синяками (хотя, за прошедшую неделю они почти сошли, но желтоватые разводы все еще были хорошо видны) рожа Саске приняла выражение крайнего удивления, а глаза предприняли попытку вылезти на лоб. Удивление, смешанное со злобой — вот так даже вернее будет. Любопытная Ино, сидевшая на этом занятии с ним за одной партой, заглянула ему через плечо — по мере прочтения записки, ее лицо также приняло озадаченное выражение. Саске, заметив постороннее внимание к своему посланию, резко смял записку в комок и спрятал в карман.
После окончания занятий, когда я уже отправился домой, дабы перекусить перед тем, как идти на работу в больницу, меня догнала Ино.
— Погоди, Наруто — девочка, догнав меня, схватила за рукав — Подожди! Нам надо поговорить.
— Да, конечно, Ино. Что ты хотела?
— Ты видел? — девочка немного волновалась, и явно что–то задумала.
— Что именно я должен был видеть?
— Записку! Не притворяйся, ты смотрел в нашу сторону, когда она прилетела.
— И что? Это не запрещено законом — кидаться мусором. Саске мне не нравится, и я сам бы с удовольствием в него чем–нибудь кинул. И вообще, раз записка была адресована Саске — мне–то какое до этого дело?
— Я… Прочитала ее почти всю…
— И что? Любовное послание? У Саске завелась поклонница? — я пожал плечами — Чего волноваться? Да ты, никак, ревнуешь?
— Пфэ… Да нужен он мне… Нет же! Слушай: ему сегодня назначили встречу, через час после полуночи! Там написано, чтобы он приходил один! Представляешь?
— С трудом. Ночью надо спать. И что дальше?
— А то — девочку распирало любопытство — Что она была подписана! Учиха И…
— И что?
— Учиха, а дальше я не успела прочесть. Но ведь ясно, что если бы какому–то Учихе понадобилась встреча — он бы не стал приглашать на нее Саске таким образом! Ведь все Учихи живут в их квартале, и могли бы сказать все, что нужно сами, а, значит, это не один из них!
— Может, пошутил кто–то?
— Нет, я видела — Саске узнал почерк!
— Очень хорошо — из моей груди вырвался тяжелый вздох, Ино порой бывает чрезвычайно утомительна — Учиху зовут на встречу ночью, Учиха на нее пойдет. Если его там поймает и похитит синекожий Они (это такой местный бабайка, которым пугают детей) — я не расстроюсь.
— Я хочу знать, о чем они будут говорить! Думаю, отец будет мне благодарен за такую информацию! Он всегда говорил, что знание — это власть, и чем больше клан Яманака знает обо всех остальных — тем прочнее наше положение в Конохе. А тут — такое!
— Лучше расскажи обо всем этом отцу. Если что–то важное — пускай он и проверяет. И не дело химэ клана Яманака самой заниматься такими делами, как шпионаж за товарищем по учебе, ползая ночью по грязным закоулкам.
— Нет, я чувствую, тут что–то важное. Я должна знать! — девочка даже ногой топнула по мостовой, ее переполняли эмоции — Папа учил меня, что я должна быть самостоятельной, а сам слишком меня опекает. Вот сигнальный свиток даже всучил — она показала мне свернутый в трубку кусок пергамента, извлеченный ею из кармана — Чтобы я на помощь позвать могла. Ну что это такое? На миссии он будет вместо меня ходить? Я хочу доказать ему, что чего–то стою!
— Так от меня–то ты чего хочешь?
— Эээ… Ну, понимаешь… А вдруг это опасно? Я хочу, чтобы ты пошел со мной.
— Уффф… Ино, знаешь, я не люблю ночные прогулки. Попроси Юки — он любит искать приключения на то место, которым иногда думает.
— Я его даже не спрашивала! После того раза, когда ты нам помог с теми хулиганами — он никуда не хочет со мной ходить. Папа его наказал тогда.
***— Ино, ну пригласи другого кого–нибудь! Думаю, любой взрослый член вашего клана сочтет за честь сопровождать тебя!
— Наруто, ты мне друг?
***Я все–таки согласился ее сопровождать — ибо выдержать более полутора часов выклевывания мозгов оказалось свыше моих сил. Мы договорились встретиться с ней в полночь, и пройти кружным путем к месту предполагаемой встречи Саске с этим «Учихой И». На этом, наконец, блондинистая липучка оставила меня в покое, и я смог сосредоточиться на исполнении своих непосредственных обязанностей.
Хатеми, кстати, у которой я, как–то между делом, спросил — что это такое может быть, имея в виду печать на лбу Неджи Хьюги, не стала играть в загадки, а, в нескольких словах мне поведала, что же это такое. Не такая это и тайна оказалось. Вот не понимаю — с чего Хината так разозлилась… Не зря говорят — правда глаза колет! Я был прав: клеймо оно и есть клеймо. Обычное рабское клеймо, подобным на моей бывшей Родине метили каторжников–смертников, которым светило пожизненное на рудниках, за особо гнусные художества. Техника «проклятой печати» — так это тут называется — Джуиндзюцу. Конкретно Хьюги, делящие свой клан на две ветви, (старшую и младшую), лепят на лоб представителям младшей ветви джуин, с поэтичным названием «Птица–в–клетке», чем обеспечивают их верность и повиновение. Ну и еще какие–то функции, вроде как, прилагаются, какие — Хатеми не стала уточнять, но ясно, что все к одному — контрольно–сторожевая примочка. С другой стороны — оно понятно и правильно, власть в клане должна быть в одних руках, неважно, добиваются ли этого присягой, магической клятвой или рабским клеймом, ибо сказано мудрыми: корабль, у которого семь капитанов, плавать будет плохо и недолго.
