Елена Горелик - Стальная роза
Это хорошо, что дядя Ли умный и терпеливый человек. Он всё понял, когда Ваня показал ему фотографию… Никогда и ни при каких обстоятельствах Ваня с ней не расставался. Носил в школу, за прозрачной обложкой блокнотика, возил с собой в путешествия. И тогда не забыл положить в рюкзак… Папа, мама и он, четырёхлетний. Счастливые, отмечавшие мамин диплом и не знавшие, что срока их счастью осталось меньше года. «Это твой отец? – спросил тогда дядя Ли. – Достойный человек. Понятно, почему ты до сих пор так предан ему». «Вы похожи…» – прошептал Ваня. И это было правдой. Не во внешности дело, а в том душевном тепле, которое исходило от обоих. «Я понял, тебе нужно время, – сказал дядя Ли, возвращая ему заветную фотографию. – Ни твою мать, ни тебя невозможно заставить кого-то любить. Надеюсь, я не самый худший человек на свете, и когда-нибудь… Ладно, иди спать, сынок, поздно уже». Он потом долго размышлял над этими словами. А не так давно с его языка само сорвалось слово «отец» в адрес дяди Ли. Сорвалось легко, словно так и надо было. И это тоже было правдой.
Всё было прекрасно до вчерашнего дня, пока маме не стало плохо. Так плохо, что они с Сяолан вели её домой под руки. Он сбегал за доктором Цуном и сам заплатил ему, когда этот маленький худой дедушка уходил. Но новость-то какова! Доктор Цун поздравил их с Сяолан и Ляншанем, заявив, что скоро у них будет братишка или сестрёнка. Мелкий радовался. Даже бабушка Гу Инь радовалась. А Сяолан… Нет, мировая девчонка. Не такая трусиха, как другие, её он сразу и без натуги назвал сестрой. Она отозвала его в сторону…
– Ты знаешь, как моя мама умерла? – испуганно зашептала она. – Когда младший братик родился. У соседей наших ещё там, на родине, тоже хозяйка дома так умерла, и маленький умер. Я боюсь теперь.
– Ну тебя, – буркнул Ваня, стараясь скрыть предательскую дрожь. – Нельзя так говорить, беду накличешь.
– Я и сама не хочу, чтобы мама умерла… Давай просить Небо милости для неё? Ты будешь по-христиански молиться, а я помолюсь предкам. Какие-то небеса точно услышат.
– Небо одно на всех. Оно всех слышит, – вздохнул Ваня.
– Ой, братик, ты такой умный!
– На улице этого не ляпни, обоих засмеют…
Он отшутился от Сяолан, но от поселившегося в душе страха избавиться не смог. Впрочем, «страх» – это мягко сказано. При мысли, что он может потерять ещё и маму, его охватывал дикий ужас. Ещё до прихода отчима из кузницы Ваня побежал к доктору и невежливо набросился на него с расспросами: точно ли с мамой всё будет хорошо, не умрёт ли? Старик захихикал, показывая мелкие жёлтые зубы.
– С чего ей умирать? – проговорил он скрипучим голосом. – Здоровая, сильная женщина. Муж не бьёт, дети не огорчают… Не говори глупости, малыш, и ступай домой.
Ване почему-то показалось, что за улыбочкой, хихиканьем и нарочито добродушным голосом доктор скрывал недовольство. Может, это было так, а может, и нет, но проверять не хотелось.
И как теперь быть, если не знаешь, радоваться или пугаться? Что делать, если весь опыт десяти с половиной лет жизни не может подсказать ответ?
Стена была почти закончена, оставался один небольшой недостроенный участок, на котором сейчас были сосредоточены усилия рабочих. На прочих участках уже несли дежурство часовые. Естественно, детей и близко не подпускали к стройке, технику безопасности господин чиновник-инженер соблюдал строго. Но и с готовой стены мальчишек и особо отчаянных девчонок тоже гоняли: нечего им делать на военном объекте и путаться под ногами солдат. А так хотелось увидеть приближающийся обоз союзных киданей! Оставалось выбегать за ворота и наблюдать.
Вчерашний дождь увлажнил землю, потому не было огромного шлейфа пыли. Но к Бейши приближался довольно большой кош. Ходили слухи, что старый хаган помер, и императрица вроде как недавно рассадила его наследников на вкусные должности в киданьском хаганате, состоявшем с Поднебесной уже не в вассальных отношениях, а в прямом подчинении. Но правда это или нет, можно будет узнать только на торгу, из первых уст.
Наверное, всё население маленькой пограничной крепостицы высыпало за ворота посмотреть, как господин сотник верхом на своём коне золотистой масти выехал встречать киданьского князя. Молодой ещё, хорошо если двадцать сравнялось, кидань держался с достоинством, видимо, хорошо знал, как нужно вести себя с офицерами хуанди. Будь на месте сотника Цзяна ханьский вельможа, ещё неизвестно, кто перед кем бы склонился. Но сотник был знатный табгач, а власть табгачей кидани пока что признавали. Стороны обменялись приветствиями, сотник спросил, с чем пожаловали дорогие гости. Дорогой гость степенно ответил, что они привезли на торг железо с севера, меха с гор, шерсть и табун лошадей из долин, и собираются обменять это на ханьские шелка, посуду, бумагу, оружие и так далее по списку. Только после этого сотник Цзян степенно кивнул и заявил, что добрым торговым гостям здесь всегда рады, и пригласил знатного юношу в свой дом на праздничный обед.
Кош расположился, разумеется, за выселками, но за процессом установки юрт наблюдала вся поселковая ребятня. Был там и Ваня с сестрицей и братцем. Интересно же! Потом они втроём бегали смотреть, как мастер Ли с двумя кузнецами осматривал и оценивал привезенные слитки. А потом они просто разрывались между базарной площадью внутри стены и торговыми рядами за оной. Интересно было везде. Хотелось посмотреть и на торговцев мехами, и на лошадок, и на родовитых степнячек, рядившихся в шёлковые ханьские платья, но ездивших на лошадях не хуже своих мужей и сыновей.
– Ой, Ванди, смотри – вон у той женщины в красном платье штаны! Как у мамы, персидские! Ой, а эта, в зелёном, спешилась! Смотри, она ходит, как мужчина! Наверное, у неё ноги тоже кривые!.. – Сяолан комментировала увиденное.
– Ещё бы, – отозвался какой-то парень из выселок. – С рождения в седле, вот и кривые. Зато у неё платье, какого у тебя нет.
– А вот и есть, – похвасталась девчонка. – Отец подарил. Когда вырасту, буду носить. Что, съел? – и она показала парню язык. Не иначе подцепила это от старшего братца.
– Хватит болтать, – Ваня дёрнул её за рукав. – Идём домой, нас мама ждёт.
Сяолан повела себя, с точки зрения хань, крайне невежливо. Пусть парень был из крестьян, однако прилюдно прекословить кому бы то ни было девочке не полагается. Ваня эту точку зрения не разделял, но неприятности – последнее, что ему было нужно. Раз уж он старший в этой мелкой банде, ему и командовать.
Но просто так уйти не получилось.
Ещё по пути сюда Ваня заметил двоих детей – мальчика и девочку, лет по семи или восьми. Это не поселковые, степняки. Одеты, как дети знатных родителей – халатики неброские, но добротные, подбитые шёлком, сапожки красиво расшиты, а на кончиках поясов болтаются фигурки-обереги. Бронзовые у мальчика и серебряные у девочки. Дети молча и очень внимательно разглядывали… именно его. Пока Сяолан хамила крестьянскому парню, Ване было не до них, но сейчас мальчик-степняк сам к нему подошёл.
– Ты не такой, как все, – сказал он по-ханьски с сильным акцентом, открыто глядя в глаза. – Почему?
– Мы с мамой пришли сюда с запада, – Ваня выдал уже набивший оскомину ответ.
– А я думал, такие светлоглазые бывают только в роду Волка, – мальчишка-степняк говорил степенно, подражая взрослым, чем пытался скрыть неважное произношение.
Только сейчас до Вани дошло, что глаза у парнишки необычные, светло-карие, почти жёлтые. – Ты, должно быть, далеко.
– Издалека, – поправила его девочка.
– Издалека, – мальчик с благодарностью кивнул ей.
– Очень издалека, – подтвердил Ваня, испытывая желание как можно скорее отделаться от собеседника и увести свою банду домой. – Из-за степей и двух морей, из страны, где растут густые леса.
– Ты расскажешь мне о своей стране?
– Здесь меня называют Ли Ванди, а твоего имени я не знаю, – Ваня говорил медленнее, чем обычно, и чётче произносил каждое слово. Ну его, этого степняка, ещё окажется ханским родственником, так лучше избежать недопонимания.
– Прости, я невежа. Я Мэргэн, приёмный сын хана Елюя. Это моя невеста, Алтан-одон. Мы поженимся, когда вырастем. А это – твоя невеста? – юный степняк кивнул на Сяолан.
– Это моя сестра, – Ваня невольно заразился степенностью речи. – Её отец женился на моей матери.
– Ты, наверное, сын воина, если беседуешь так достоинство… то есть достойно.
– Я сын кузнеца-оружейника, – важно произнёс Ваня. – Сразу двух.
– Как это? – впервые сквозь маску маленького степного вельможи проглянул обычный мальчишка, и его удивление можно понять.
– Мама – тоже мастер-кузнец, – улыбнулся Ваня, довольный своей удавшейся выходкой. – Видел нашего сотника? Видел его меч? Этот меч она сделала.
– Ты сын достойных родителей, – вмешалась девочка-степнячка, говорившая по-ханьски так же степенно, как и её малолетний жених до того, но гораздо чище. – Если хочешь, приходи завтра после полудня к белой юрте, приводи сестру… и младшего брата, который почему-то нас боится и прячется за её юбкой. Мы послушаем твой рассказ о далёкой западной стране, из которой ты родом.
