Системный Алхимик VI - Павел Шимуро
Это открытие не добавило нам уверенности, но выбора не было. Пещера была единственным укрытием от смертоносной бури снаружи, и мы должны были продвигаться вперёд.
Примерно через полчаса пути Байер внезапно остановился у одной из стен, заросшей особенно толстым слоем мха:
— Алекс, иди сюда, — позвал он, указывая на стену. — Мне показалось, что я что-то увидел.
Приблизился, поднеся свет поближе к стене. В зеленоватом мерцании мха действительно можно было различить некие очертания, словно что-то крупное скрывалось под толщей наростов.
— Тебе не кажется, что это напоминает человеческие очертания? — спросил Байер.
— Не знаю, — честно признался. — Возможно, неровность в стене, возможно… что-то другое.
Байер подобрал с пола обломок клинка — судя по всему, часть меча одного из погибших здесь практиков. Острый край металла всё ещё сохранял остроту, несмотря на пребывание в сырой пещере.
— Хочу проверить, — сказал он, приближая обломок к стене.
— Осторожно, — предупредил его. — Мы не знаем, как этот мох отреагирует на повреждения.
Байер осторожно коснулся острым краем обломка поверхности мха и начал медленно раздвигать густые наросты в стороны. Светящиеся нити легко разделялись, обнажая то, что скрывалось под ними.
То, что мы увидели, заставило нас отшатнуться назад.
Под слоем мха находился упырь — такой же, как те, что мы убили у входа в пещеру, но этот был в ещё более жутком состоянии — его серая кожа покрыта сетью тончайших корней, которые врезались прямо в плоть. Корни пульсировали, будто бы по ним текла какая-то жидкость.
Самое страшное то, что упырь был жив. Его грудь едва заметно поднималась и опускалась, а красные глаза хотя и были неподвижными, всё ещё светились тусклым светом.
— Охренеть! — прошептал Байер, отступая на шаг. — Он ещё жив!
— Не жив, — я нахмурил брови, внимательно изучая опутанное тело. — Мох использует его как… кусок плоти для питания.
Корни мха действительно врезались глубоко в кожу упыря, образуя сложную сеть, которая охватывала всё тело. В некоторых местах корни были настолько толстыми, что выглядели как дополнительные вены или артерии.
— Значит, все эти кости… — начал Байер.
— Возможно, не все погибли в бою, — закончил я его мысль. — Некоторые могли быть пойманы этим мхом и использованы как пища.
Малой внимательно изучал опутанного упыря, его хвост нервно подёргивался:
— Это не просто растение, — заключил он. — Это что-то гораздо более сложное. Возможно, даже разумное.
— Разумное? — переспросил Байер.
— Посмотри на паттерн роста, — объяснил кот. — Мох не растёт случайно. Он целенаправленно опутывает жертву, прорастает в неё, использует её ресурсы. Это требует определённого уровня планирования.
В этот момент произошло нечто, что заставило нас всех замереть от ужаса.
Весь туннель внезапно содрогнулся. Это не землетрясение — нечто другое, будто вся пещерная система ожила и начала двигаться. Мох на стенах вспыхнул более ярким светом, его шелест превратился в отчётливо различимый звук. Это было что-то среднее между вздохом и стоном.
— Что происходит? — воскликнул Байер, оглядываясь по сторонам.
Ответ пришёл немедленно — стены пещеры начали трясти с нарастающей силой. С потолка посыпались камни — сначала мелкие, потом всё крупнее и крупнее. Грохот эхом отдавался в туннеле, становясь оглушительным.
— Все к стенам! — крикнул я, прижимаясь к ближайшей стене и прикрывая голову руками.
Следующие десять минут превратились в сущий ад. Пещера сотрясалась, словно находилась в эпицентре землетрясения. Камни сыпались сверху непрерывным потоком, пыль поднялась такая, что нечем было дышать. Грохот был настолько громким, что заглушал даже наши крики.
Я прижался к стене, защищаясь от падающих обломков, и пытался не потерять Байера из виду. Мой голубой свет мерцал в пыльном воздухе, создавая жуткую атмосферу и в какой-то момент мне показалось, что мы полностью беззащитны перед природой. Каким бы ты сильным практиком не был, пережить крушение тысяч тон себе на голову буквально невозможно!
Байер находился в нескольких метрах от меня, также прижавшись к стене и прикрывая голову руками. Малой забрался мне за пазуху и там притаился, дожидаясь конца этого кошмара.
Постепенно сотрясения начали ослабевать. Камни всё ещё падали, но уже не так интенсивно. Грохот перешёл в глухие удары, потом в отдельные звуки падающих обломков.
Наконец, всё стихло.
Мы медленно поднялись, отряхиваясь от пыли и фрагментов этого мха. Воздух был настолько насыщен пылью, что видимость упала почти до нуля даже с моим освещением.
— Все живы? — прокричал я, пытаясь разглядеть Байера в пыльной мгле.
— Жив! — ответил он, кашляя. — Но что это было?
— Не знаю! —крикнул я, осматривая потолок. — Самое главное, чтобы проход назад не завалило!
Малой высунул голову из-за пазухи и лениво выдал:
— Плохие новости, — сообщил он. — Путь назад заблокирован.
Мы осторожно вернулись по туннелю, проверяя его слова. Действительно — примерно в ста метрах от нашего местоположения проход был полностью перекрыт огромными валунами — некоторые из них были размером с человека, и сдвинуть их невозможно.
— Значит, выхода назад нет, — констатировал Байер, осматривая завал.
— Зато есть выход вперёд, — ответил я, поворачиваясь лицом к глубине пещеры. — И теперь у нас нет выбора — только идти дальше.
— Не нравится мне всё это. — произнёс Байер.
— Мне тоже не доставляет, когда всё зависит не от наших решений, а от случайности, — пожал плечами. — Да и как я уже говорил, другого выхода у нас всё равно нет. Мы либо пойдём вперёд и попытаемся взять свой шанс, либо… А, вашу ж мать, — снова посмотрел на завал — пыль едва осела и теперь на сердце вдруг стало тяжело, — Либо уже нет…
Мы вернулись к месту, где обнаружили опутанного мхом упыря. Обвал не повредил эту часть туннеля, но атмосфера стала ещё более зловещей. Мох светился ярче, словно обвал каким-то образом активизировал его.
— Что ж, — сказал я, собираясь с духом. — Пошли дальше.
…
Тем временем, в крепости, Саймон начинал свой день с тяжёлого кашля. Толстяк проснулся раньше обычного не потому что выспался, а потому что очередной приступ разбудил его среди ночи. Кристалл духа, который дал ему Алекс, действительно помогал, но эффект становился всё слабее с каждым днём.
— Твою мать, —
