Диссидент-3: Дайте собакам мяса - Игорь Черемис
Я выждал несколько минут и решил закругляться.
– У вас очень любопытная система взглядов, Петр Ионович, – сказал я. – Никакой последовательности, одна борьба с советской властью, которая застит вам глаза. Но даже эту борьбу вы ведете странно. Здесь вы с советской властью согласны, здесь не согласны, здесь рыбу заворачивали, а здесь вообще что-то невообразимое... наверное, зря вас тогда реабилитировали. Сидели бы сейчас в лагере, были бы сосредоточены на выживании, и никакая Чехословакия вас бы не заботила. На этом вынужден попрощаться... Конвой!
Кажется, Якир встрепенулся и собирался что-то возразить, но в комнату вошел сержант – и все возражения так и остались не проговоренными.
***
Когда я ставил полковнику Денисову условия, на которых я буду работать по делу Якира, то совершенно не представлял, о чем идет речь. И если бы начальник задал хоть один уточняющий вопрос, я оказался бы в очень неприятной ситуации. Но Денисов не задал, я получил небольшую фору, которую надо признаться, растратил предельно бездарно – впрочем, положение обязывало, поскольку у мужчины, на котором вдруг повисли заботы о женщине и пусть ещё не рожденном, но всё равно ребенке, резко меняются приоритеты. Вот и для меня диссиденты отошли на второй план, я обдумывал свои будущие действия по остаточному принципу. Собственно, даже к Якиру я пошел без ясной цели – мне вдруг захотелось повторить тот январский опыт, побеседовать тет-а-тет, чтобы нам никто не мешал, а между нами не лежал протокол допроса. В принципе, своей цели я добился – беседа прошла, хотя и не совсем так, как я надеялся.
Но теперь у меня была точка опоры. Чехословакия-68 всплыла сразу по двум причинам. Мы с Якиром эту тему уже поднимали, а, значит, он не ждал от неё никакого подвоха. Но совсем недавно в разговоре с Семичастным я сам признался, что именно 1968 год послужил своеобразным водоразделом, после которого диссидентское движение в СССР начало расти, как грибы после дождя. Антисоветчики выходили на какие-то демонстрации и пикеты, публиковали некие заявления не для широкой публики, выпускали ту самую «Хронику текущих событий» и в целом активно создавали нечто, очень похожее на организацию. Но и моя более ранняя мысль, до которой я дошел в Сумах, была верной – никакой организации у них пока не было, а был всего лишь клуб по интересам. Впрочем, большевики тоже начинали с чтения и обсуждения «Капитала» Карла Маркса и лишь потом превратились в партию, которой было по силам взять власть в огромной стране.
Я ещё разок вспомнил историю развала СССР – и понял, что за следующие двадцать лет наша диссида до партии так и не доросла. Что-то похожее пытались создать в 1988-м, но получился аморфный «Демократический союз», у которого даже толковой программы не было – и на политическую картину того времени эта «партия» повлияла лишь самим фактом своего появления. Ну а раз за способность антисоветских сил к самоорганизации можно было не волноваться, я и решил переключиться на более понятную начальству пропаганду западных ценностей. Вернее, не пропаганду даже – хотя сейчас в этой области всё делается достаточно топорно, – а элементарную трансляцию западных нарративов. А уж бесплатную или по зову сердца – вопрос даже не десятый.
Петр Якир, судя по всему, участвовал во всей этой суете исключительно по зову сердца. В принципе, американцам очень сложно было его именно купить – тут Хрущев с регулярно переиздающимися воспоминаниями о красном командире Ионе Якире подсуетился первым. Якир-младший имел с этих книг неплохие деньги, к тому же у него и у его жены были приличные зарплаты в их институтах, так что деньги для него не были главным. Но ключик к нему нашли – в том заявлении 1969 года было сказано и о «сталинской эпохе», которая опорочила идею социализма. Якир просто не мог не подписать такое – на Сталина он имел целую пасть зубов, и я не мог его за это осуждать. Но в своем крестовом походе против сталинизма он не понял главного – нельзя убрать только часть истории. Это даже у Хрущева не получилось, хотя он всеми силами вымарывал Сталина из книг, из фильмов и с улиц городов – но добился лишь появления странного кадавра с огромной и всё затмевающей фигурой умолчания.
Гитлеровскому идеологу Геббельсу приписали слова, которые он вполне мог бы сказать – про то, что народ можно превратить в толпу, если отнять у него историю. Историю у СССР начали отнимать ещё при Сталине, когда из учебников вымарывали целые страницы, посвященные деятельности тех, кто стал врагом народа. Потом это дело продолжил Хрущев, а сейчас продолжали Брежнев и остальные члены Политбюро. Вместо откровенного разговора со своим народом они закрылись в раковину, не видя белого света – и их представления о мире ограничивались размерами этой раковины. Глупый подход, который и породил движение диссидентов, с полным правом утверждавшим, что «власти скрывают» – скрывают, ещё как скрывают. Троцкого скрыли, Берию скрыли, Сталина скрыли, Новочеркасск скрыли, бандеровцев, расстрелявших Хатынь, тоже скрыли... И что с этим делать?
Я мог только одно – хоть немного уменьшить поголовье людей, воспитанных на неправильной морали. Исправить того же Якира, Красина или Людмилу Алексееву нечего было и пытаться – у этих ребят в анамнезе огромное количество всяких неврозов,
