Депутат - Алексей Викторович Вязовский
Именно поэтому Лариса Хакамун, будучи рафинированным интеллигентом, испытывала животный ужас, находясь рядом с этими людьми. Женская чуйка кричала: «Беги отсюда, дура! Выебут, и на депутатское удостоверение не посмотрят!», а она привыкла себе доверять. Лариса была весьма неглупа. Впрочем, со мной рядом ей было спокойней, а потому заседание бюджетного комитета Государственной Думы было даже немного похоже на заседание бюджетного комитета означенного органа государственной власти. Почему ей было спокойно? Потому что этих людей я в грош не ставил. Они не являлись теми, за кого себя выдавали, они лишь пытались создать видимость. Пыжились и надували щеки. Или, говоря по-нашему, колотили гнилые понты. До тех волков, что окопались сейчас в Грозном, им как зайцу до Пекина. Те ребята были готовы за свои убеждения воевать, а эти всего лишь хотели очередную порцию денег.
— Бюджетный комитет Госдумы, — многозначительно изрек я, — не видит необходимости расширения финансирования вашего… э-э-э… территориального образования. Отчетность о расходовании денежных средств отсутствует полностью, органы государственной власти на территории республики не функционируют. У вас даже ГАИ нет, а ворованные в Москве машины прямо со старыми номерами по Грозному и ездят. Говоря простым языком, вы, уважаемые, в Чечне вопросов не решаете.
Товарищи из Временного совета были с моим заявлением на согласны, о чем и высказались в предельно недоступной мне форме. Я этот язык не понимаю. Они загомонили, закрутили папахами, всячески выражая законное возмущение моими словами. Оно сквозило из каждого их жеста. Наконец, бурные консультации среди гостей подошли к концу, и я услышал резюме.
— Эй! — пристально посмотрел на меня глава делегации, имени которого я так и не запомнил. — Мы в Чечне любые вопросы решаем. Мы, и только мы порядок поддерживаем в республике. Там без нас все в один день рухнет.
— Да? — удивился. — Ну если любые вопросы решаете, тогда вот…
Я написал десяток имен на листе бумаги и передал их главе. Тот прочитал, побледнел, а потом начал вытирать обильно выступивший на лбу. На его лице была написана полнейшая растерянность.
— Везите этих людей сюда, их оформляют в Матросскую Тишину, и я лично пробью вам финансирование, — с людоедской улыбкой сказал я. — Месяца на все хватит?
— Хватит, — мрачно ответили гости и удалились по-английски, не прощаясь. Видимо, пошли на меня жаловаться. Они этих людей никогда не привезут. Они сами их боятся до ужаса. И ведь в моей бумажке отнюдь не Дудаев.
— Заседание бюджетного комитета объявляю закрытым, — сказал я, стараясь не смотреть на лица очумевших коллег по депутатскому бизнесу. Наверное, я привнес что-то новое в методику формирования бюджета страны, и сейчас они безуспешно пытались оценить все величие моего замысла. Видимо, такого рода бартер — бабки в бюджет в обмен на бандитов — это ноу-хау имени депутата Хлыстова. Но, с другой стороны, я их за язык не тянул.
— Слушай, Сережа, — шепнула мне на ухо Хакамун. — Если бы ты их сейчас на три буквы послал, это и то не так унизительно было бы. Ты же их полнейшими идиотами выставил.
— А они и есть идиоты, а вдобавок, болтуны, — непонимающе посмотрел я на нее. — Надо быть точными с формулировками, мы же с тобой депутаты! Там, Ларис, скоро кровь ручьем польется, а эти деятели сюда прибегут и хлебные должности попросят. Воевать ни один из них не пойдет.
— Ты преувеличиваешь! — передернула Лариса худыми плечами. — Что там той Чечни! Два полка пехоты, и нет ее. Пилотками закидают.
Я вздохнул и спорить не стал. Одиозный Паша-Мерседес так прочно вколотил эту несложную мысль в размягченные мозги демократов, что выбить ее оттуда не представлялось возможным. Скоро и чеченцы всех удивят, и министерство обороны удивит. Только удивление от тупизны и самонадеянности наших генералов окажется крайне неприятным. Надо срочно делать что-то, а достучаться до великих мира сего я так и не смог. Я как будто говорил со стеной. Одни не понимали, в чем проблема, другие, как Береза, планировали погреть как следует руки. В республике расположен Грозненский НПЗ, куда за две войны не упадет ни одна бомба, и легкая низкосернистая нефть, которая течет из земли, если слишком глубоко воткнуть лопату. Товарищи из Чечни хотели сами распоряжаться этим богатством, а Березовскому вообще все равно было, откуда бабло идет. Удивительно даже, какую сволочь в доктора наук берут. Понятий ровно столько же, сколько у новорожденного щенка бульдога. И еще это пьянящее чувство абсолютной безнаказанности. Ты не просто воруешь, ты воруешь напоказ. Так, что все об этом знают, но ничего тебе сделать не могут. Его от этого прет даже больше, чем от денег и баб. По-моему, у него даже привстает в такие моменты.
Почему меня это так сильно заботит? Да потому что война — это плохо для бизнеса. Все невеликие ресурсы страны пойдут туда. Там заработают только те, кому не впадлу кровавые деньги. Я тоже красненького пролил много, но всегда думал, что воюю только с теми, кто уже пошел по кривой дороге. С теми, кто сделал свой выбор сам.
— Дмитрич! — набрал я особисту. — Звони в Нигерию, пусть наш ЧВКшник сюда мчит. Новых контрактов не брать, людей из отпусков отозвать. Тренировки усилить. Акцент на городские бои. Не понял? Ну и не надо, просто передай слово в слово. Полковник наш пусть первым же самолетом летит в Москву. Скажи, что большой контракт намечается. Самый большой в его жизни.
Вот зараза, — думал я, глядя в окно машины, как пролетают мимо пожелтевшие листья. — Как время летит? Ведь считаные недели остались. А потом вся страна зашатается, как ее вечно пьяный президент. Десятки тысяч людей погибнут с обеих сторон, а потом понесется кровавая волна терроризма. Наверное, это
