След менестреля - Андрей Астахов
Метель будто стала стихать. Я мог разглядеть двор замка, обширную площадь, в центре которой уже красовался приготовленный для меня костер. И какой большой! Прямо тебе эшафот по всем стандартам палаческого искусства. Метра четыре в высоту не меньше. На таком буйвола можно сжечь, не то, что человека. Любят орденцы своих клиентов. И как все оперативно сделано, всего за несколько часов. Очень, очень хочет господин Маргулис избавиться от меня.
Не дождешься, сука!
Стук в висках понемногу стихал, проходило неприятное жжение в мускулах и суставах. Кажется, энергия возвращается ко мне. Еще немного, и можно вторично запечатать себя руной невидимости. Тейо говорил, что опытный маг способен скастовать на себя руну «Тэль» трижды. Я не опытный, и строго говоря, не маг. Но двух запечатываний должно хватить. Действие руны продолжается около двух минут. За это время я успею спуститься во двор и добежать до ворот – и хрен с ними, что закрыты! А там свобода. И Уитанни.
Снова огни факелов, как раз у башни. На этот раз я даже голоса мог слышать.
- Смотрите, с огнем там поосторожнее! – предупредил кто-то. Офицер, надо думать. – А то взлетим на воздух!
- Не, это колдун будет сегодня утром летать, а мы посмотрим, - ответил развязный голос,а потом раздался дружный веселый хохот.
Наряд ушел в сторону донжона. Я перевел дыхание и прислушался к внутренним ощущениям. Слабость и стук в висках прошли. Эх, была, не была!
Руна «Джель» повисла светящейся галочкой в воздухе. Начало действовать заклинание. И тут послышался удивленный возглас:
- Эй, что это там наверху?
Проклятье, засекли!
Заклинание «Тэль» зажгло сияющую искру, и я, лишившись плоти, слетел вниз, на стену. Не прыгнул, а именно слетел, как призрак, как сгусток мрака. Даже не почувствовал встретившего меня камня. Но было поздно. Внизу метались огни, и кто-то заорал:
- Вильфингов выпускай!
Все, крышка. Твари почуют меня и невидимым. Отбегался, Кирилла Сергеевич.
Ответом на крики стражи стал яростный вопль за стенами замка. Бедняжка Уитанни, похоже, все поняла. Погоди-ка, а почему кричат несколько гаттьен?
Ах ты, мать, да я ж забыл, что я Повелитель кошек! Как в кино – наши успели в последнюю минуту. Но как открыть ворота?
Во дворе с истошным лаем уже метались два вильфинга. Еще пара минут, и весь Вальфенхеймский гарнизон будет на ногах. Спускаться нельзя, оборотни почуют. А если попробовать…
Я вытянул призрачную невидимую руку к воротам – они были от меня метрах в пятидесяти. Если не смогу скастовать заклинание на таком расстоянии, хана, второго шанса не будет.
Полыхнула руна «Джель». Я лихорадочно нащупывал в темноте под воротной аркой подъемную лебедку. Ага, вот она. Громадный деревянный барбикан справа от ворот. Стальной трос в мою руку толщиной. Нужно усилие нескольких человек, чтобы заставить барбикан повернуться хоть на один шаг. И время, чтобы ворота открылись. Не успею, проклятье, не успею!
Стоп, у лебедки есть рычажный механизм. И он стоит не на стопоре, а примитивно заклинен обычным деревянным клином. А если я этот клин уберу…
Я с трудом сдержался и не завопил от радости. Заклинание сработало, клин выпал, и барбикан начал вращаться. Огромные каменные противовесы над воротами медленно пошли вниз, и ворота начали открываться.
Они влетели во двор в клубах метели, как истинные порождения ночи – быстрые, ловкие, смертоносные. Одна муарово-серебристая, одна черная, как смоль, и две золотистые. И с яростными тягучими криками начали убивать. Двор наполнился воплями ужаса, рычанием, воем, скулежом.
Серебристая гаттьена, сбив ударами лап с крепостной лестницы поднимающихся ко мне воинов, пронеслась по гребню стены и, подскочив, прижалась к моей ноге головой. Я вцепился в ее загривок дрожащей рукой, присел на корточки, уткнулся в мокрую от снега шелковистую шерсть.
- Спасибо, Уитанни! – выдавил я, чувствуя, что вот-вот расплачусь. – Милая моя, спасибо!
- Фрррр! – Уитанни мотнула головой, словно приглашая следовать за ней. И мы побежали к лестнице, ведущей со стены во двор.
Когда мы спустились вниз, все было кончено. На то, чтобы разорвать в клочья полтора десятка орденских солдат и двух оборотней, трем гаттьенам понадобилось меньше минуты. По двору были разбросаны разодранные трупы и догорающие в снегу факела, а все три звезды вечеринки остались в строю. Черная вылизывала переднюю лапу, а золотистые близняшки смотрели на нас с Уитанни горящими зелеными глазами.
Надо уходить. Ворота открыты, путь свободен. Или…
- Уитанни, придется кое-кого убить, - сказал я, сжимая ее загривок.
- Уарр! – Гаттьена зевнула, показав клыки.
Я, было, шагнул в сторону донжона, но тут почувствовал ПРИБЛИЖЕНИЕ. Что-то с огромной скоростью падало прямо на нас сверху, из затянувших зимнее ночное небо туч, паря на громадных крыльях.
Сгусток черного дыма рухнул во двор замка метрах в двадцати от нас, прямо на приготовленный для меня костер. В его клубах проступили очертания неведомой твари – огромный, в три моих роста, иссохший человеческий скелет, обтянутый изъязвленной, покрытой трупными пятнами бледной кожей, с клочьями свалявшихся волос на черепе, с темными крыльями шести метров в размахе.
- Вааарррг! – прорычала Уитанни, прижав уши.
Тварь уселась на костер, как ворон на падаль, расправив крылья, похожие на рваную шаль старухи-ведьмы, глянула на меня синими огнями из провалившихся глазниц. И вновь, как в подземельях Роэн-Блайн, меня охватил помрачающий рассудок ужас. Я понял, что это за существо.
- Ллэйрдганатх! – прошипел Вечный.
По двору пронесся темный вихрь, захватывая разодранных гаттьенами мертвецов, поднимая их в воздух, как нелепые искалеченные куклы, дымным смерчем завертелся вокруг твари, и я, цепенея от кошмарного ощущения беспомощности, наблюдал, как Вечный поглощал мертвые тела стражников. Не пожирал, а именно поглощал – кожей, телом, всем своим страшным существом.
- Ллэйрдганатх умер! – Мерзкий голос буквально вымораживал мне душу. – Плоть!
Гаттьены сбились вокруг меня в кучу, и я буквально физически ощущал их ужас. Тварь забила крыльями, ужасающее трупное зловоние накрыло нас. Я инстинктивно закрылся рукой. Мне захотелось укрыться от чудовища любой ценой. Уничтожить свою плоть, стать невидимым, недоступным, неуязвимым для Вечного…
Рука сама собой вывела в воздухе знак «Джель».
