Ревизор: возвращение в СССР 18 (СИ) - Винтеркей Серж
Но ничего, меня и в секретариате Президиума Верховного Совета не ждали, а сейчас записки за мной перепечатывают. Межуеву, я так понял, никто не отказывает.
Во время большого перерыва позвонил опять в газету. На этот раз меня любезно пригласили к главреду завтра к пяти часам. Ну, вот! Другое дело.
Вернувшись к нам в аудиторию, застал жаркий спор наших парней по поводу новой машины Гаврилиной. Все уже видели, кто вблизи, кто издали. А спорили о том, что это, иномарка или наши жигули.
— Фиат это итальянский, — разрешил я их спор. — Фиат.
— Я же говорил! — бил себя пяткой в грудь Пыняев.
— Может, ты и модель нам скажешь? — недоверчиво посмотрел на меня Лёня Желтов.
— Напомните на последней паре, на кафедру вернёмся, я узнаю, — кивнул я.
— Да ладно, я пошутил, — сразу дал заднюю Желтов. — Не надо. Ты что, к Эмме Эдуардовне подойдёшь и спросишь?
— Зачем же к Эмме Эдуардовне? — улыбнулся я. — Ещё есть у кого спросить.
Пришлось навести справки у Альфредо, что это за модель. Он опять полез обниматься на глазах у всей нашей группы, перекинулись, заодно, парой слов. Оказывается, Эмма Эдуардовна попросила Мартина оказывать ему поддержку в решении бытовых вопросов, Мартин в Москве уже освоился, а Альфредо ещё только предстоит.
— Ну, что? — спросили меня наши парни, когда я закончил разговаривать с Альфредо.
— Что? А, Фиат сто двадцать пять.
— А ты откуда этого курчавого знаешь? — с удивлением спросил меня Ираклий.
— На конференции в ГДР познакомились, — ответил я.
— А обнимал он тебя как родного, — с сомнением заметил Тания.
— Итальянец, такой темперамент, — объяснил я. Не рассказывать же всем, что мы с Альфредо уже и дома у меня бухали.
Тут меня Эмма Эдуардовна позвала.
— Павел, ты человек серьёзный, ответственный. Раз помог Мартину Нойлеру снять рядом квартиру, то тебе за ним и присматривать.
— Конечно, — кивнул я. — Не беспокойтесь. Всё будет нормально.
Мартин толковый парень, обстоятельный. За ним и присматривать не надо. Всё спрашивает, когда я «Туза» домой заберу? Решил, что «Тузик», это ласковый вариант от «Туз». Понравился ему, горожанину, пес. Мол, в детстве мечтал собаку завести, а родители не разрешали, и так в квартире тесно. Заявил, что готов гулять с моим псом, я, просто, был в шоке…
— И за Альфредо, — вывела меня из размышлений Гаврилина. — Он тоже в общежитии не появляется. Подозреваю, что у Мартина живёт.
— Хорошо, Эмма Эдуардовна, — удивился я. Она кивнула и отпустила меня.
А вот, Альфредо, чувствую, даст нам всем прикурить. Это я, теперь, нянька у двух иностранцев, прелесть какая… Вечно меня угораздит. Интересно, когда в КГБ об этом узнают, не будет ли проблем каких?
Ну да, самое время думать про КГБ, ведь сразу после занятий поехал на Лубянку. До четырёх часов ещё было полно времени, поэтому по дороге зашёл на переговорный пункт и попытался дозвониться до доктора Лещиновского в Клайпеду. Трубка взяла женщина и сказала, что доктора нет поблизости. Объяснил, что я муж Ивлевой из двадцать первой палаты, хочу узнать, как у нас дела?
— Всё хорошо, — ответили мне. — Финишная прямая, последние недели всегда долго тянуться, наберитесь терпения.
— Да я что? Я ничего! — поспешил объяснить я. — Пожалуйста, скажите ей, что я звонил и беспокоился.
— Хорошо, — рассмеялась женщина на том конце.
Ничего смешного. Уверен, любой женщине приятно было бы узнать, что о ней беспокоятся.
Румянцев, встретив меня, сразу провёл к себе в кабинет, и дал ознакомиться с согласованным вариантом моего текста. Несколько моих определений были смягчены, а в целом, оставили как есть, из своего добавили только про то, что империалисты искусно используют сепаратизм против стран, которые им нужно контролировать, и очень не любят проблем с сепаратизмом в собственных странах. Ну а что — и правда ведь.
Отчитал всю лекцию перед залом в полной тишине. Сплошь мировой опыт — и страну басков подтянул, и гражданскую войну в Швейцарии, и Российскую империю, ослабленную первой мировой войной. Демонстрировал эрудицию. И только тихонечко, краешком, в тексте затронул угрозы сепаратизма в СССР. Почему только краешком? Тема уж больно чувствительная, не хотел я в письменном виде оставлять те моменты, которые стоит только устно разъяснять. Вот зададут если вопросы, тогда и буду на них отвечать, особо не стесняясь.
Как и в прошлые разы, за вопросами дело не стало. И уже первый из них ожидаемо ушел от мирового опыта к советским реалиям.
— У вас как-то мало совсем про СССР в докладе было, — вопрос прозвучал от одного из самых активных офицеров с первого ряда, — а ведь, я уверен, для нас это самое любопытное. Есть ли такие угрозы в СССР? Если есть, то в каких регионах они концентрируются?
— Несомненно, такие угрозы есть. Ну вот, к примеру, я отдыхал этим летом в Литве. В нашей советской Литве. Но у меня не сложилось полностью впечатление, что она советская. Такое ощущение, что немалая часть населения хранит и чтит традиции лесных братьев, попивших крови после Второй мировой войны, как у советской власти, так и у собственного населения. Кто там тоже был, видели, какие взгляды на тебя некоторые местные кидают, когда задаешь вопрос по-русски? А блуждали по городу, потому что вас специально отправили не туда, чтобы напакостить? И, уверяю вас, в Латвии и Эстонии ситуация отнюдь не лучше, учитывая ту информацию, что я сам собрал, разговаривая с людьми, что там живут или были там проездом. Вот вам и крупнейший очаг сепаратизма на территории СССР.
— Вы считаете, что мы что-то делаем неправильно в отношении этих трех республик?
— Никто не совершенен, — пожал я плечами, — это дискуссионный вопрос. Но давайте сопоставим те условия, в которых живут люди в Прибалтике с теми, в которых живут граждане СССР в регионах, где нет никакой угрозы сепаратизма. Взять то же снабжение продовольствием. Я вот из Святославля под Брянском, и у нас и близко нет той заполненности магазинов продовольствием и промышленным дефицитом, которую я увидел в Литве. А еще я как-то в поезде разговаривал с офицером из какого-то военного городка в южном Казахстане. Ну так у нас в Святославле рай по сравнению с их военным городком по снабжению. Картошку они получают исключительно в виде размякшей слизи, мясо в магазинах есть только одного вида по полгода. Полгода — говядина, полгода — баранина, полгода — свинина. Да и костей там больше, чем мяса. Где здравый смысл, товарищи? Почему самое лучшее мы отсылаем тем, кто хочет покинуть СССР, а верные патриоты, которые за него костьми лягут, получают продовольствие и дефицитные товары по остаточному принципу?
Резковато сказал. Сам знаю. Румянцев даже поежился, тут же кинув взгляд в сторону седых офицеров в масках на первом ряду. Ничего, потерпят. Если начнут наезжать, буду жестко говорить, что где, как не здесь, мне открыто говорить то, что я думаю, как аналитик? Или они хотят, чтобы я им врал?
Повисла неловкая пауза. Но ее нарушил один из седых офицеров:
— Ну а вы что предлагаете?
— Я в этих вопросах не очень разбираюсь. Но, угроза сепаратизма — вещь опасная. Она может разорвать страну на части, стоит только на время ослабеть центральной власти. Поэтому я бы использовал радикальные инструменты к Прибалтике…
— Как Сталин, что ли? — перебил меня другой седой офицер.
— Зачем как Сталин, сейчас другие времена, и нет тех внешних угроз, что были в первые десятилетия советской власти. Я уже раньше говорил, что основные угрозы как раз внутренние. Что бы я лично сделал, если бы мог? Да просто открыл бы на один месяц возможность для эмиграции тех жителей Прибалтики, которых не устраивает советская власть. И жестко сказал бы, что другой возможности не будет. С собой бы разрешил забрать только личные вещи. А через месяц заселил бы освободившиеся квартиры, оставленные теми, кто нас не любит, очередниками на жилье из того же Святославля и других небольших городов, где живут русские, украинцы, татары, белорусы и другие люди, любящие советское государство. Только украинцами не с Западной Украины, которая как раз-таки похожа в отношении любви к СССР и всему советскому на Прибалтику.
