Братья по крови. Книга первая - Юрий Артемьев
Что я могу? Пойти по проторенной дороге. Отслужить в армии, отучиться в институте, желательно на юриста, стать опером.
Ну а дальше… Как фишка ляжет.
А Лёха что? Армия. Думаю, что он снова сможет стать снайпером… А дальше? Армия или спецслужбы…
Получается какой-то парадокс, напоминающий петлю во времени. Перенестись в прошлое. чтобы снова шаг в шаг пройти по той же дороге с тем же успехом.
Мне такой вариант не нравится от слова «совсем».
Что же делать?
Утро. 8 июня. 1974 год
Москва. Детская больница.
— Ты чего, Саня? Совсем не спал что ли? — спросил меня Лёха, когда его разбудили, запихнув под мышку градусник.
Эту обычную утреннюю процедуру я застал, не сомкнув глаз.
— Заснёшь тут, пожалуй…
— Да, забей! Выпишут нас. Засядешь в библиотеку и всё выяснишь. Чего порожняк-то гонять туда-сюда?
— Лёша! Я тебя прекрасно понимаю. Ты всегда был практиком. One shot one kill. А я всегда старался копнуть поглубже.
— Я же не против. Копай! Только не перетрудись! Ты бы видел себя со стороны… Синяки под глазами. Сам бледный весь.
— Синяки мне в отделении милиции понаставили.
— Те уже почти сошли. У тебя под глазами мешки. И глаза красные, как у вампира.
— Днём высплюсь.
— Ну-ну…
Выяснилось, что у Лёшки температура нормальная, а у меня ниже нормы. Как выразилась медсестра: «Упадок сил». Она ещё спросила, не поменялись ли мы градусниками. Потому что, судя по истории болезни всё должно быть с точностью до наоборот.
Завтрак я проглотил, даже не заметив, что там было. А после завтрака всё-таки прилёг… подумать…
Разбудил меня утренний обход врача, который заметил, что я плохо выгляжу…
Ну а после поспать мне не дал приход капитана Васина.
8 июня. 1974 год
Москва. Детская больница.
Разговор на лестнице.
Меня снова вызвали поговорить тет-а-тет. Место уже было знакомое и привычное. Несколько часов назад я здесь болтал на всякие разные темы с девочкой Аней. А вчера, примерно в это же время в том же составе, что и сейчас мы тут прощупывали друг друга с капитаном. Я так и не понял его интерес ко мне и к моему брату. А он что-то не торопится делиться со мной информацией и задавать вопросы, которые конкретно его интересуют. Всё кружит, как ворон вокруг да около. Пора бы его уже и подтолкнуть, иначе мы с ним совсем в эти шпионские игры заиграемся.
— Игорь Анатольевич! А почему мы всё время выходим из палаты? Могли бы и там поговорить. А то у меня уже язык болит брату пересказывать все наши с Вами разговоры. Или Вы думаете, что я от своего брата что-то скрываю?
— Я так не думаю. Мне просто надо было кое-что понять про вас с братом.
— А что с нами не так? Шибко умные? Или наоборот?
— Ладно. Слушай! Твоему брату делали операцию под наркозом… А от паров эфира люди иногда начинают разговаривать… Болтают всякую ерунду…
«Я так и знал. Братишка под наркотой „поплыл“ и что-то натрепал. Теперь бы подробнее узнать что он наболтал. Чтобы думать. Как выкручиваться из этой ситуации…»
— И чего такого мой брат Вам мог наболтать, что Вы такое внимание этому уделяете…
— Тебе не говорили, что вы с братом разные?
— Конечно. И не раз. Мы с ним, как говорится, на рожу похожи. Но ему досталась сила и ловкость, а мне в основном мозги.
— Не скажи. Ты тоже с противниками ловко расправляешься.
— Так я и не сказал, что мне достались только мозги. Я сказал в основном. А ловкость у меня тоже присутствует. И силушкой природа не обидела вроде. Но у брата всё же ловчее получается иногда. Так что он Вам там наболтал?
— Не мне. Врач услышал, как брат твой иностранными словами ругается…
— По-английски? Мы его в школе изучаем…
— Нет. В том-то и дело, что не по-английски… Врач тот долгое время работал в Средней Азии. Таджикским языком владеет, и другие наречия знает немного.
— Игорь Анатольевич! Вы уж говорите всё, как есть! Что такого мог Лёха сказать, чтобы нами заинтересовался КГБ?
— Начнём с того, что я не из КГБ.
— Вчера Вы сказали, что не из милиции. Сегодня, что не из КГБ. Военную разведку вряд ли заинтересуют два подростка тринадцати лет… Так откуда Вы? Если не хотите говорить, то и не говорите. Просто скажите, что Вам от нас с братом надо?
— А ты очень хорошо информирован для подростка тринадцати лет, Саша.
— Читаю много.
— Тогда может ты мне объяснишь, что означают такие слова. как: Шурави, бача, муджахет…
— Мне кажется, что правильно будет «моджахед», хотя я могу и ошибаться.
— Вот как… Я не знал. А ты знаешь, что всё это значит?
— Знаю. Шурави — в Афганистане так называли всех советских. Это от слова шура́, что в переводе с их языка на русские — совет. Бача́ — переводится, как мальчик или парень, но может означать и друг. А моджахед или муджахид — это буквально — борец за веру. Хотя наши называли их чаще басмачами или чаще душманами. Душман в переводе — это враг.
— И какие такие «наши» их так называли.
— Наши войска. В двадцать девятом и в тридцатом году на территории Афганистана воевали советские войска. Мы с братом книжку одну читали… Как раз про это время.
— Да? И что за книжка?
— «Афганистан в огне» называется. Автор… Кажется Примаков или что-то в этом роде. Там всё про эту войну написано.
— Странно. И где вы взяли эту книжку?
— А мы по домам ходили, макулатуру собирали. Нам там много всякого такого попадалось. Вот я книжки, которые находил и читал… С братом.
— И где теперь эта книжка?
— В макулатуру потом сдали. Она немного скучновата была. Много всяких рассуждений и описаний. Мы её прочитали, потому что больше нечего читать было. Но брату понравились странные слова. Наверное, он их запомнил.
— А ты тоже запомнил?
— Я быстро всё запоминаю…
— Интересный ты парень, Саша…
— И чем я Вам так интересен?
— Много читаешь. Много знаешь… Говоришь, как взрослый…
— Это плохо?
— Это странно…
— Вы меня в чём-то подозреваете?
— Наоборот. Удивляюсь твоим способностям…
* * *
Всё-таки его улыбка — это оружие. Он так обаятельно улыбается, что ему хочется верить. Наверное, девушки от него без ума… Он ведь, если захочет, сможет обаять любую, лишь пару раз улыбнувшись ей. Хорошо, что я не девушка, и на меня его обаяние не действует. Но вот Лёшку.
