Цеховик. Книга 2. Движение к цели (СИ) - Ромов Дмитрий

Я останавливаюсь, прикладываю руку к сердцу и склоняюсь в лёгком полупоклоне.

— Разрешите отрекомендоваться, — говорю я. — Егор Андреевич Брагин. Всегда к вашим услугам.

Секретарша стоит у своего стола, уперев кулаки в крепкие бока.

— Ну, Брагин, — говорит она, качая головой. — Ну, проныра. Заходи. Ждут тебя.

Я открываю дверь и вхожу в огромный кабинет, отделанный полированными мебельными панелями. Стены украшены портретами вождей. За столом восседает Новицкая, а по сторонам длинного стола для совещаний, с важными лицами сидят строгие дяденьки и тётеньки. Все они внимательно на меня смотрят.

— Брагин, — обращает на меня сердитые очи первый секретарь. — Сколько можно ждать?

— Ирина Викторовна, — уверенно парирую я. — Я уже полчаса в приёмной нахожусь. По первому зову я здесь.

— Давай, — говорит она и протягивает руку. — Оставайся в приёмной. Понадобишься ещё. Будь там.

Буду, как не быть… Выхожу и снова усаживаюсь на стул.

— И что ты за Брагин такой? — спрашивает суровый секретарь. — Чьих будешь?

— Новый член бюро, — отвечаю я.

— Член, значит, — кивает она. — Ну и чего ты сидишь, член бюро?

— Жду, когда кто-нибудь назовёт вас по имени, чтобы узнать его тайну.

Она цыкает и слегка качает головой.

— Эльвира Марковна.

— Рад с вами познакомиться, Эльвира Марковна, — улыбаюсь я.

— Рад он. Ну? И чего ты всё ещё здесь? Узнал мою тайну? Можешь спокойно удаляться.

— Не могу пока. Буду за вами наблюдать.

Из кабинета начинают выходить участники совещания.

— Брагин! — выглядывает из двери Новицкая. — Заходи.

Я повинуюсь.

— Значит так. Прочитать не успеваю. Едешь со мной.

Она окидывает меня взглядом, проверяя внешний вид и, кажется, остаётся вполне удовлетворённой.

— Эльвира, машину, — бросает она и выходит из приёмной. — Брагин, за мной.

Мы выходим из здания и садимся в чёрную волгу. Ирина на переднее сиденье, я — за водителем, чтобы мы могли друг друга видеть.

— Так, читай вот отсюда, где подчёркнуто, — говорит она и передаёт доклад, а сама открывает папку и начинает подписывать лежащие перед ней бумаги. — Давай-давай, читай скорее, тут ехать-то не больше пяти минут.

Я начинаю читать с чувством, толком, с расстановкой.

— Давай без выражения, скорее, — прерывает она.

Ну оке, начинаю тараторить, как автомат.

— Хорошо, — останавливает она, когда мы подъезжаем к театру оперетты. — Выходим.

Мы стремительно, как Пётр Первый на картине Серова, идём к центральному входу, над которым красуется плакат:

«Приветствуем участников XII областной конференции медиков!»

В фойе нас встречают и ведут по боковому холлу.

— Ир, — шепчу я, когда нас никто не слышит. — Я твой оруженосец?

Она резко останавливается и так же резко поворачивается ко мне. В её взгляде я читаю злость. Вот же кошка камышовая, рысь и тигрица. Клеопатра.

— Что ты сказал? — переспрашивает она с угрозой.

Я выдерживаю её взгляд, не тушуюсь, не краснею и не падаю в обморок, а просто улыбаюсь так, что мне бы позавидовал и артист Александр Петров. Она ничего больше не говорит и идёт дальше.

Мы заходим в большую комнату рядом со сценой. Здесь уже довольно много людей, и я никого из них не знаю. Почти никого. К нам подходит Валентина Куренкова, та самая, что была у нас на школьном собрании.

— Здравствуйте, Ирина Викторовна, — говорит она и кивает мне. — Привет, Егор.

Новицкая снова поворачивается ко мне и снова испепеляет взглядом, правда теперь в этом взгляде сквозит любопытство.

— Вы знакомы? — спрашивает она.

— Ну а как же, — спокойно отвечаю я. — Комсомол соединяет все пламенные и беспокойные сердца, и за это мы ему очень благодарны.

Куренкова улыбается. Левая бровь Новицкой чуть-чуть приподнимается.

— Валя, — говорит она, — мы толком и поговорить с тобой не успели. Поздравляю тебя с новой должностью. Это очень почётно, но ещё и ответственно. Не забывай, быть первым секретарём райкома непросто. Нужно не только организовать работу, но и во всём быть примером для своих товарищей. Я слышала, ты хочешь Крикунова к себе взять. Он работник толковый, но нужно обязательно узнать мнение товарищей с места работы.

— Вот, — отвечает Куренкова, — Егор его очень хвалил, будто в женихи прочил.

— Андрей Михайлович, — подтверждаю я, — действительно очень грамотный и надёжный человек. Верный ленинец.

— Давай только без этих заскорузлых штампов, Егор, — отрубает Новицкая.

— Ирина Викторовна, здравствуйте! — громко и радостно обращается к ней крупный человек лет шестидесяти. — Огромное спасибо, что выбрали время и приехали на нашу конференцию. Большая честь для нас, очень большая.

— Поставьте моё выступление вначале, — говорит она. — А то я спешу. Хорошо?

— Конечно-конечно, не беспокойтесь, в самом начале.

— Прошу членов президиума на сцену, — раздаётся голос от двери.

— Жди здесь, — коротко распоряжается Ирина и я в ответ киваю.

На столе, покрытом белой скатертью, стоит несколько бутылок «Нарзана». Я наливаю себе полстакана и с удовольствием выпиваю шумящую, солоноватую воду. Из зала доносится шум аплодисментов.

— Слово для приветствия участников двенадцатой областной конференции медицинских работников предоставляется первому секретарю горкома ВЛКСМ товарищу Новицкой Ирине Викторовне.

В этот момент со стороны фойе в комнату заходит несколько девушек и среди них я вижу Таню. Рыжие волосы, улыбающееся лицо. Ёлки… Вот по кому я соскучился.

— Татьяна! — окликаю я её.

— Егор? — удивляется она и подбегает ко мне. — А ты что здесь делаешь?

— Тебя разыскиваю, — улыбаюсь я. — Где, думаю, моя Таня? Как ни приду к ней, дома никого нет. Прячется, скрывается, увиливает от встречи.

Я обнимаю её и чмокаю в висок. Вдыхаю её свежий аромат и даже зажмуриваюсь от удовольствия. Утренняя роза. Остальные барышни с любопытством на нас поглядывают.

— Ты как здесь оказалась? — спрашиваю её, выпуская из объятий. — Делегат конференции?

— Делегат? — хохочет она. — Нет, конечно. Мы тут как стюардессы, что-то приносим, кого-то провожаем, цветы вручаем и грамоты подаём. Согнали со всех больниц города.

— Ну, для таких целей самых красивых девушек выбирают, да? Ты когда дома-то будешь, когда прийти к тебе можно будет?

Из зала доносятся очередные аплодисменты.

— Сегодня вечером приходи. Я после конференции совершенно свободна.

— Боюсь, она закончится не слишком рано. Но попытаться можно. Значит, я попытаюсь поймать тебя после всего этого праздника жизни.

— А всё-таки, что ты здесь делаешь? — любопытствует она.

— Меня ждёт, — раздаётся за нашими спинами голос Новицкой. — Брагин, уходим.

— Здравствуйте, — кивает Таня.

— Ну ладно, Танюш, до вечера, — говорю я и снова её чмокаю.

Мы выходим в пустое фойе и идём к выходу. Новицкая двигается энергично и целеустремлённо. Я следую за ней. Вдруг, она резко останавливается и я едва не налетаю на неё. Она поворачивается ко мне, хватает за галстук и приближает своё лицо практически вплотную к моему. Я чувствую её дыхание, касающееся моего лица.

— Никакого аморального поведения я не потерплю, — с тихой злобой шепчет она. — Понятно?

— А что здесь амораль… — начинаю возражать я, но она меня перебивает.

— Кто это такая?

— Что?

— Я тебя спросила, кто это такая? — очень чётко проговаривает она каждое слово.

17. Боевой кулак организации

Я смотрю в глаза Новицкой и вижу в них полыхающий огонь дикого, бескрайнего и совершенно необузданного космоса. Изумрудный лёд комет и чёрные дыры небытия.

— Это медицинская сестра, выходившая меня после травмы, — объясняю я. — Следы, кстати, вот они, всё ещё отчётливо видны на голове.

Я поворачиваюсь и пальцем показываю шрам, видимый из-под волос.

— Как её зовут?

— Татьяна.

— Фамилия?