Тьма. Том 3 - Лео Сухов
— Так, не уходим от темы… С молодёжным течением «Без Тьмы» есть, кому разбираться. И вообще, при чём тут оно, Константин? — уточнил Изюмов.
— Да убивали-то не девушку, не кого-то определённого, — пояснил Костя. — Убивали двусердого. И убивали так, чтобы… В общем, девушка, как я понимаю, учится здесь, в ишимских Васильках?
— Ну да, — кивнул Изюмов.
— Значит, простым ножом её не убьёшь: поставит щит и отобьётся. Она и ставила, наверно, но нож — артефактный, — кивнул Костя. — А что произойдёт, если достать артефактным ножом до чёрного сердца?
— Будут нанесены повреждения, способные вызвать резкие изменения в энергетической структуре, — Изюмов сжал челюсти. — Вот же сука… Он, значит, пытался девочку тёмной сделать?
— Да. Был бы умельцем — и сделал бы. А он — так, любитель. Девушка умерла от кровопотери, пока он над её грудью издевался.
— И не побоялся, что тёмная, даже раненая, его на лоскутья порвёт? — задумался Изюмов.
— Может, рассчитывал убежать, а может, ещё чего. Главное, что ему не удалось, иначе бы и эта проблема свалилась на наши головы… — Костя поднялся и вновь окинул взглядом тело.
— И вы говорите, что дело не по вашей части? — удивился Емельян Михайлович.
— Я борюсь с тёмными. А тёмные в таких вопросах осечек не делают, — покачал головой Костя. — Убийцей был придурок, наслушавшийся Булатова. Может, даже из тех, кто пристаёт к двусердым на улицах.
— Всё, понял, — согласился Изюмов и мотнул головой в сторону: — Константин, давай-ка ещё на пару слов…
Они отошли от толпы лекарей, сыскарей и служивых людей. Изюмов присел на одну из парковых лавочек, достал из кармана металлический цилиндр с ключом и, провернув его несколько раз, поставил устройство рядом с собой. В теневом зрении Константин увидел, как вокруг точки, где был установлен артефакт, появляется необычный купол.
Изюмов пошевелил губами и указал на место возле себя, на лавочке. Костя ничего не услышал, но понял, что от него требуется. Усевшись, он выжидательно посмотрел на Изюмова.
— Я поговорил с князем, — сказал тот. — С ишимским особым отделом вас пока не сольют. Но и со службы в первое время точно не попросят.
На этих словах Костя скривил губы. Мысль о том, что, возможно, придётся уходить в отставку, его не радовала.
— Да не кривись ты! — заметил его реакцию Изюмов. — Сам понимаешь, неоднозначно всё вышло… В наш особый отдел тебя не переведёшь: понижение будет. А Поперечного никто не готов менять на тебя.
— Да согласен я на понижение, дядь Вань!.. — честно ответил Костя.
— Ты согласен, Кость. А вот князь с недавних пор резко против. А знаешь почему? — уточнил Изюмов.
— Не знаю…
— А потому что, Кость! Подтверждение того, что тёмного вы всё-таки поймали, пришло с такого верху, что понизить тебя в должности — оскорбить государя, дурачина!.. При этом документы Тёмного Приказа так и не пришли! А вот сверху бумага пришла.
— Откуда? — поинтересовался Костя.
— От опричников, — хмыкнул советник князя. — И как тебя теперь понижать?
— Вот же они… Подмогли… — Костя вздохнул.
— Ну так не подмогли бы, и пошёл бы ты в отставку. Если бы я был слепым, только порадовался бы за тебя: нечего тебе в нашей глуши делать. Но я же понимаю, что ты к отцу ехать не хочешь, — Изюмов положил на колени деловой чемоданчик и, вытащив какой-то документ, протянул Косте. — На, ознакомься…
Тот пробежался по бумаге взглядом, а потом вернул Изюмову:
— Это всё прекрасно… Но я не могу решать «острые вопросы» между обычными и двусердыми. Я «обычных» даже по службе трогать боюсь. Или у нас вдруг законы изменились?
— Не изменились. Но решать надо, — Изюмов снова сунул ему документ. — Бери и не спорь. Я ведь давеча соврал, что уже разбираются с этой «Без Тьмы» и прочими мракобесными движениями…
— Выходит, это движение здесь не одно, и никто не чешется⁈ — возмутился Костя.
— Ну а как чесаться-то? — не меньше возмутился в ответ Изюмов. — Ты умный такой! Вот сам и подумай, как мы, двусердые, можем с этим разобраться? Или ты думаешь, я могу «обычного» тронуть? Да я ж быстрей тебя на каторге окажусь, уж поверь!..
— Поручите обычным городовым… — посоветовал Костя, так и не приняв обратно документ раздора.
— Поручали уже… Не собираются они ничего делать: всё их устраивает. Драк нет, убийств нет, а если что случилось — сразу виноват во всём двусердый. Это же удобно!
— Ну а я при чём? — нахмурился Костя. — Или вы, дядь Вань, решили на меня гиблое дело спихнуть?
— Гиблое… Не гиблое… — Изюмов вновь потряс пресловутым документом. — Зато под вас создадут особый отдел. Будешь разгребать этот вопрос. Движений много, и все одного толка. Расплодились в последний год, как грибы после дождя. Ты думаешь, это просто вдруг народ взял да решил?
— Так и думаю… Если одному близнецу разрешать ругать другого, а второму — запретить, всё закончится дракой, — отрезал Костя. — Это прямое следствие того царского указа…
— Да тихо ты!.. — шикнул на него Изюмов, заёрзав даже под защитой купола. — Не надо озвучивать очевидное… Даже государь понимает, что к чему. Всё к тому идёт, что отменят этот указ… Или закон под него составят, более здравый…
— Пока оно идёт, у вас по городу носятся придурки, из-за которых двусердых на каторгу отправляют, — упрекнул Костя ни в чём неповинного Изюмова, который, впрочем, не стал обижаться на пустые эмоции. — И как я, дядь Вань, буду всё это разгребать, если толком даже опросить никого не смогу?
— А ну-ка подержи! — потребовал Изюмов, всучив всё-таки Косте документ, а затем подхватил цилиндрик и начал крутить ключ до полного взвода. — Никто от тебя существенных подвижек в этом деле не ждёт… Пока… Но хотя бы какие-то сведения найди. А как власть вопрос решит, так и будешь действовать.
Константин, дождавшись, когда у дяди Вани освободятся руки, попытался вернуть документ. Однако тот не повторил прошлой ошибки и брать бумагу не стал:
— Кость, ну ты же взрослый
