Возвращение в Петроград (СИ) - Тарханов Влад
Генерала раздражало то, что все пошло со смертью Николая не по планам заговорщиков. Принимая участие в действиях против императора (а вызов Николая в Могилев и должен был стать тем спусковым крючком, который позволил бы заговорщикам дорваться до власти) он с удивлением наблюдал за тем, как регент Михаил решительно и резко разбирался со своими оппонентами. Арест думцев, разгон и запрещение самой думы, нейтрализация семейной оппозиции (причину заключения Владимировичей под стражу Алексеев прекрасно осознавал), а теперь еще и создание этого Комитета Обороны… Генерал не забыл название этого органа, только никак не мог побороть в себе ироничное к оному отношение. Михаил Васильевич вспомнил звонок регента в Могилев. Он голос Великого Князя даже не сразу узнал, немного простуженный, он все-таки сильно отличался от не самого решительного и осторожного в своих суждениях Михаила. Теперь это была речь твёрдого и уверенного в себе человека. Регент кратко уведомил Алексеева о создании нового чрезвычайного органа власти и сказал, что тот, как Верховный главнокомандующий становится его членом. На утро второго марта было назначено совещание Высшего Совета Обороны. И туда пригласили всех командующих фронтами. А еще, к Михаилу Васильевичу приезжал военный агент союзников-британцев, генерал Хэнбери-Уильямс, и сообщил, что регент в весьма грубой и решительной форме беседовал с послами Франции и Великобритании. И это ставит вообще под вопрос снабжение армии вооружением и боеприпасами. Скоты! Золото за заказы они получили, но отгружать вооружение и без этого не спешили! Мол, самим не хватает, нам с вами делиться нечем! Но позиция союзников имеет значение! И весьма важное! Поэтому надо будет во время совещания (или беседы с Михаилом Александровичем тет-а-тет) поставить зарвавшегося молодого человека на место. Без помощи союзников нам этот год не выстоять!
(генерал от инфантерии Алексеев — обложка французского журнала)
Невысокий, поджарый, с характерным восточным разрезом глаз, генерал решительно вошел в комнату совещаний в Зимнем дворце. Тут всё было подготовлено для проведения столь высокого и важного собрания. Большая карта Российской империи, отдельно — подробная карта европейской части, с обозначением линии фронтов, каждому из фронтов устроители совещания выделили по отдельному планшету. Более чем наглядно. Кроме регента и взятого с собой в качестве кандидата на командующего Западным фронтом генерала Деникина (на этом совещании Алексеев и планировал произвести рокировку командующих фронтами, поставив туда исключительно своих единомышленников) в совещании принимали участие командующий армиями Западного фронта, генерал от инфантерии, Алексей Ермолаевич Эверт, командующий армиями Северного фронта, генерал от инфантерии, Николай Владимирович Рузский, командующий Юго-Западным фронтом, генерал от кавалерии, Алексей Алексеевич Брусилов, командующий Кавказским фронтом, великий князь, Николай Николаевич Младший, его Алексеев тоже хотел бы заменить, да пока что не решался. Совершенно неожиданным было присутствие на совещании еще двух генералов: генерала от кавалерии Василия Иосифовича Гурко и второго кавалериста, точно в таком же чине, командующего Первой конной армией, Фёдор Артурович Келлер. Кроме них на совещании присутствовали генерал-квартирмейстер штаба Верховного главнокомандования, генерал-лейтенант, Алексей Сергеевич Лукомский, его-то присутствие еще как-то можно было объяснить, но вот наличие генерала от инфантерии, Лавра Георгиевича Корнилова никак в планы Алексеева не входило. Но Корнилов на совещании присутствовал! И это Алексееву не нравилось совершенно. Еще более возмутило Алексеева, что сразу после него на совещании появился опальный генерал-лейтенант Николай Августович Монкевиц. Его нельзя было назвать совершенно опальным. Всё-таки до войны он возглавлял всю разведку и контрразведку Российской империи. Вот только имя его несколько подвело: выходец из мелкопоместного курляндского дворянства полностью имя его значилось Николай-Александр-Бурхард Августович Монкевиц. После начала войны переведен на должность начальника штаба корпуса, командовал пехотной дивизией, но бывших до войны высот так и не мог достичь. Правда Алексеев не знал, что в разгроме заговора думцев и генералов значилась заслуга генерала Монкевица.
Пётр, убедившийся, что все приглашенные присутствуют и расселись по местам, встал во весь свой немаленький рост и спокойным, даже несколько скучным голосом произнёс:
— Господа генералы, совещание, от которого зависит судьба империи объявляю открытым.
Глава двадцать седьмая
Генералы покидают совещание не по своей воле
Глава двадцать седьмая
В которой генералы покидают совещание не по своей воле
Петроград. Зимний дворец. Покои регента Михаила Александровича
2 марта 1917 года
— О состоянии дел на фронтах войны прошу доложить начальника штаба Верховного командования, генерала от инфантерии Алексеева.
— Если говорить кратко, Ваше императорское величество, то положение на фронтах крайне тяжелое. Хотя, что касаемо снабжения наших армий, и не только боеприпасами, оно значительно улучшилось. Но вызывает опасения моральный дух войска[1]. Впрочем, вы сами, Ваше императорское величество в курсе, насколько нижние чины устали от войны. Многие солдаты из крестьян рвутся с фронта домой.
— В чем причина, Михаил Васильевич? — задал вопрос регент, хотя одну версию знал, но услышать мнение фактического главкома было важно и интересно.
— Земельный вопрос, Ваше императорское величество! В этом году должен произойти очередной передел земли в сельских общинах, вот и солдаты волнуются, что из семьи будут обделены, ведь наделы режут по количеству мужских рук, независимо от возраста. А тут они на фронте, вернутся, а земли-то не будет хватать… Я бы рекомендовал объявить о переносе передела земли на год или два. Это значительно снизит накал страстей и позволит нам выиграть необходимое время для победы над противником.
Регент кивнул головой, принимая мнения генерала Алексеева к сведению.
— А что скажете по поводу голода в крестьянских общинах? Министр продовольственной безопасности докладывает, что ваши продотряды в прифронтовых губерниях выгребают все зерно у крестьян, обрекая тех на голодную смерть. Армия не защищает моих подданных, а уничтожает их! Скажите, вести о том, что продотряды ограбили очередную деревню крестьянами, одетыми в солдатские шинели, воспринимаются с восторгом?
— Ваше императорское величество, эта мера вынужденная. Крестьяне прячут зерно и не хотят сдавать его властям. Армия стоит на пороге голода, а натощак солдатик много не навоюет. Только этими экстренными мерами удается избежать катастрофы.
— И при этом у нас совершенно раздутые штаты запасных полков, в которых многие пребывают уже по второму году и на фронт не идут! Через одного запасника отправляют в отпуск то на посевную, то на уборочную! Зачем это?
— Но… Ваше императорское величество, без необходимого количества подготовленного запаса военные операции на фронте станут слишком рискованными.
Чего Алексеев никак не ожидал, то такого напора от регента с первых минут совещания. Всё шло не по плану, к чертям собачьим всё шло! Михаил Александрович показал себя на фронте как достаточно умелый и волевой командир кавалерии. Его Дикая дивизия считалась одной из самых надежных соединений всей императорской армии. И на должности инспектора кавалерии нынешний регент оказался на своем месте. Но какого черта тот лезет в стратегическое руководство военными действиями? Или это влияние его окружения? Гурко… Келлер… Брусилов??? А что Николай Николаевич Младший, кого он в итоге поддержит? Кавалеристы придут на смену инфантерии? От этих мыслей аккуратно выбритая голова генерала покрылась предательскими бисеринками пота.
