Возвращение в Петроград (СИ) - Тарханов Влад
— Может быть, Протопопов и не самый лучший премьер-министр, но это не вам судить, решайте вопросы назначения своего премьер-министра, а в наши внутренние дела не вмешивайтесь, господин посол, простите, запамятовал, как вас там зовут… Дрордж? Георгий? А, не суть важно. Назначать безответственное перед короной правительство я не собираюсь! Дума распущена. В стране введено военное положение. Более того, сегодня я подписал указ о создании Высшего Совета Обороны, который и станет центром управления государством. Так что выборы в Думу состоятся уже после прекращения военных действий и нашей общей победы. И только тогда станет вопрос об ответственности нового правительства.
Послы хмурились и молчали. Эти новости были им как удары молотком по темечку.
— А что касается Петроградской конференции, что же, могу предложить провести второй ее тур. Только три условия: пришлите на нее тех, кто уполномочен принимать решения и подписывать соответствующие соглашения. Второе: конференция начнется с подписания меморандума о судьбе проливов и определения границ территорий, которые отойдут к России и позволят эти проливы контролировать. Без этого меморандума никаких переговоров не будет. Более того, мы потребуем гарантий этой сделки. Серьезных гарантий. Например, передача нам всех польских земель, Восточной Пруссии, Валахии и Молдавии, возможно, что и прибрежной Болгарии. Море там хорошее. Будет где отдыхать ветеранам этой войны.
— Вы понимаете, что ставите совершенно неприемлемые условия? — возмутился Бьюкенен, намеренно пропустив обращение «Ваше императорское величество».
— Вам что-то говорит имя Сидней Рейли? Или Соломон Розенблюм? Или Джордж Бергманн?
— Не имею понятия кто это. — стараясь сохранить невозмутимым лицо, сообщил британский посол, но внутри его всё похолодело.
— Ну что вы, это уроженец Одессы, который стал гражданином вашей прекрасной империи. Именно он подозревается в убийстве императора Николая Александровича. Более того, его видели на станции Дно в день трагической гибели вдовствующей императрицы. И у нас к этому господину очень много вопросов. И ответы на них могут очень многое изменить в отношениях союзников. Посему я более не задерживаю вас, господа. И да, господин Бьюкенен, вы отныне являетесь персоной «нон грата» в нашей империи и вам дается двадцать четыре часа на то, чтобы покинуть Петроград. И двое суток на то, чтобы уехать за границы империи. Постарайтесь информировать свое правительство о новых обстоятельствах нашего союза. Думаю, это очень важно, не правда ли, СУДАРЬ!
После этого непростого разговора была поездка в Гатчину, где Петру пришлось выдержать разговор с сиротами — дочками и единственным сыном брата Николая. Насколько это было непросто? Это было практически невозможно — но Пётр уверенно лгал. Он прекрасно знал, что у Алексея не слишком много шансов дожить до совершеннолетия, хотя пока что болезнь протекала в относительно легкой форме. Но и желания убрать этого паренька у Петра не возникало. Хотя бы потому, что он уже имел опыт совместного правления, вместе с больным братом, Иваном, дочь последнего Анна даже стала императрицей.
Вымотанный и уставший до предела Михаил переночевал в Гатчинском дворце под надежной охраной. Алексей ему понравился, паренек был смышленый, хотя и несколько избалованный мамашей. Но тут и особо придумать что-то было сложно. Попробуй повоспитывать гемофилика? Розги в этом деле не помогут, ибо смертельно опасный для воспитуемого предмет. Но, тем не менее, регент заявил, что Алексея необходимо готовить к царствованию и управлению государством, следовательно, предстояло создать особую программу обучения юного императора.
Первый день вены встретил Петра пронизывающим ветром и адским холодом. Сама природа говорила монарху, что впереди его ждут сложнейшие испытания. Но регент считал, что он к ним готов.
Глава двадцать шестая
Регент Михаил Александрович прощается с телом Петра I
Глава двадцать шестая
В которой регент Михаил Александрович прощается с телом Петра I
Петроград. Петропавловская крепость
2 марта 1917 года
(Могила Петра I)
Зачем я сюда приперся?
Какого лешего меня тянет на это место, всё то время, что я нахожусь тут, в ЭТОМ времени?
Что за чертовщина тут творится?
Быстрым шагом регент прошел внутрь собора, который заложил в свое время. Сейчас там усыпальница императоров рода Романовых и их ближайших родственников. Николая и его супругу будут хоронить только четвертого числа. Лучшие специалисты занимаются бальзамированием и сохранностью бренных останков… Как будто больше заняться нечем! Не им, а мне! Пётр пребывал в отвратительном состоянии духа, но почему-то ему необходимо было взглянуть на свою могилу. Неужели хотел проверить, или не поднялся мертвец из гроба? Конечно же нет… Он сам не понимал, зачем и почему это делает. «Есть такое слово „надо“» — подумал про себя император.
По пустынному помещению, где не было ни священников, ни обывателей раздавались шаги регента, он оглядывал интерьеры собора, понимая, что совершенно не так представлял себе его внутреннее убранство, когда этот храм только закладывался. А тут… Чугунные ограды. Одинакового белого камня усыпальницы императоров и их ближних. А род-то расплодился! Вот сколько нас тут, а ведь рядом еще есть отдельная усыпальница великих князей (и княгинь), которых не удостоили чести положить в соборе, все-таки не прямые родственники государя, а двоюродные или еще более далекие. Получается, что Брюс прав оказался, когда выговаривал мне, что мои родичи стали одной из самых сложных проблем империи: на их жадные ручки просто не хватало синекур. И тащили каждый что мог. Он мельком оглядел место, которое приготовили для недавно почивших Николая и его супруги. Вздрогнул, вспомнив, что захоронения в этом, еще недостроенном соборе, начались с его рано умершей дочери и сына с его молодой невесткой. Глупец, ему нашли столь прекрасную партию, а он вместо немецкой принцессы выбрал эту русскую бабу-дуру. Пётр сожалел о смерти Алексея. Но иначе поступить он не мог. Это тот самый груз ответственности, который лежит на монархе. И принятие столь жестоких мер — это тоже его право и его тяжкий груз.
И вот он дошел до своей могилы. Бюст, в котором себя он не узнал. Нет, вот же надпись. Значит, это всё-таки он. Так его приукрасил художник, что при жизни его бы точно никто бы… Надпись «Петръ I Великiй» порадовала. Всё-таки потомки его оценили. Пусть так. Зачем-то провёл по холодному камню рукой. Но крышку сдвигать не решился. Постоял несколько минут. Мертвым — мир и покой! А ему пора и делом заняться!
Решительным шагом пошел прочь из собора. Совещание с генералитетом должно было состояться через час ровно.
* * *
Петроград. Зимний дворец
2 марта 1917 года
Генерал от инфантерии Михаил Васильевич Алексеев вызовом в Петроград был крайне недоволен. Ставка (точнее сам штаб Верховного главнокомандования) располагался в Могилеве. И он так сумел построить его работу, что сам государь ездил в Ставку, а не наоборот. У Николая был собственный штаб из нескольких, покрытых плесенью, но преданных монархии, генералов, выступавших в роли советников и объяснявших Николаю позиции Верховного. Сам Алексеев же считал, что царь настолько опорочил саму монархическую идею, что его необходимо менять. Оставлять ли институт монархии? Почему бы и нет. Только надо, чтобы корону надел кто-то, кто не будет мешать управлять людям достойным (к которым относил и себя, естественно). Во всяком случае, Михаил Васильевич разделял идеи прогрессивного блока, лидером которого был Гучков. Более того, состоял в последним в переписке пользуясь тем, что Александр Иванович возглавлял Центральный военно-промышленный комитет и занимался поставками вооружений в воюющую армию. Кроме того, он состоял в переписке с князем Львовым, который возглавлял земгусарство и, фактически, отвечал за поставки продовольствия в действующую армию. Правда, справлялось его ведомство с этой работой неудовлетворительно. Продовольствия не хватало! В прифронтовых областях собственной властью генералитет ввел в действие продотряды — фактически, отбирая у крестьян остатки зерна и лишая их даже надежд на посевную. Но он считал это необходимой временной мерой. Иначе фронт развалится. Голод победит любую армию. А в России, где армия крестьянская и кормильцы земли русской ушли воевать голод неотвратим. Впрочем, народу не привыкать.
