Последний ранг. Том 3 - Анна Кондакова
Старик снова захрипел, привлекая наше внимание.
— Потом поговорим, — процедил я и переключился на старика, пока он ещё живой (ладно, не совсем живой, но всё же).
Виринея быстро подошла к уродцу.
— Как тебя зовут? — спросила она, тщательно проговаривая слова, как для ребёнка.
Существо тяжело выдохнуло, тут же забрызгав слюной защитные очки Виринеи.
— Ада-а-ам…
— Как ты сюда проник, Адам?
Он шумно вдохнул носом, точнее, изуродованными и похожими на щели ноздрями.
— Я приш-ш-шёл с Ветром… так мы называем нашего проводника…
Виринея нахмурилась. Она ещё не знала ни про Зигбо, ни про то, что он умеет ходить по Тропе Ветра.
Девушка внимательно оглядела старика с ног до головы.
— Тебе больно, Адам?
— Бо-о-ольно, госпожа! — завыл он тут же. — Бо-о-ольно!
— Ты знаешь, кто совершил это с тобой?
Ответ был очевидным:
— Ты-ы… госпожа… ты сделала Адаму бо-о-ольно…
Виринея качнула головой.
— Нет, не я. Это сделал тот, кто создал тёмный эфир, потому что в составе того образца был именно он. А кто его создал? Правильно. Волот. Значит, это Волот сделал тебе больно.
Логика этих утверждений висела на волоске, но у Виринеи был такой уверенный вид, что старик кивнул и издал жалобный, но в то же время воинственный возглас.
Его рот скривился, вывернутые мутацией зубы резанули по губам, и по подбородку тут же потекла кровь, закапала на верстак.
Он напряг руки так сильно, что ремни на его запястьях снова затрещали.
— Во-о-о-о-о-лот!.. — опять завыл уродец. — Это о-о-о-он… о-о-о-он сделал Адаму бо-о-ольно!..
Я чуть потеснил Виринею и обратился к существу:
— Зачем ты сюда пришёл?
Он уставился на меня воспалёнными желтоватыми глазами и ответил:
— Чтобы напомнить госпоже о величии и посеять тьму в её душ-ш-ше.
— Ну и как? — сощурился я. — Посеял?
Адам коротко хрипнул, будто усмехнулся, затем перевёл взгляд на Виринею и ответил:
— Нет. Тьма уже посе-е-еяна, Коэд-Дин… уже посе-е-еяна.
Мне стало не по себе от его ответа, будто я и сам прекрасно понимал, что тьма в душе Виринеи уже посеяна, но не желал этого видеть.
— Кто отправил тебя сюда? — задал я следующий вопрос.
— Во-о-о-олот, — ответил Адам, не сводя с меня глаз и продолжая тяжело дышать.
Я нахмурился.
— Он же ещё не восстановился.
— Не восстановился, — подтвердил Адам. — Но дух его вещает… он очень слаб, но способен отдавать приказы. И тот, кому он отдаёт приказы, восстановит Волота. И тогда все-е-ем будет бо-о-ольно… бо-о-ольно, как Адаму…
Он вдруг закашлялся, замотал головой из стороны в сторону и затрясся. Пожелтевший до лимонного цвета язык разбух во рту и вывалился вместе с пеной. Глаза существа закатились.
Я схватил Адама за грудки.
— Эй! Кому он отдаёт приказы? Скажи, кто это! Ну!..
Адама выгнуло, а в следующую секунду он рухнул на верстак уже мёртвый.
Окончательно мёртвый.
— Всё, — тихо произнесла Виринея за моей спиной. — Он больше ничего и никому не скажет. Он умер, Гедеон. Зато теперь я точно выяснила, что при применении последнего образца время превращения человека в мутанта составляет один час, двадцать четыре минуты и восемнадцать секунд.
Я отпустил порванный пиджак Адама.
Во мне всё напряглось.
— Сколько?..
— Один час, двадцать четыре минуты и восемнадцать секунд, — повторила Виринея.
Мне сразу вспомнились слова мехо-голема из тёмной червоточины:
«…У вас есть один час, двадцать четыре минуты и восемнадцать секунд. Именно такое время требуется тёмному эфиру, чтобы начать необратимую мутацию человеческого организма. Потом всё для вас станет безнадёжно. Совершенно безнадёжно».
Получается, что сегодня Виринея создала тот самый эфир, который я и видел в будущем. Тот самый, которому требуется чуть больше часа, чтобы начать мутацию.
Да, это должно было когда-то случится, но я не предполагал, что так скоро.
Я повернулся к Виринее.
Она стояла с секундомером в руке, и что-то жуткое было в её взгляде.
Моя память снова воспроизвела хриплый голос мутанта Адама, который только что умер на моих глазах:
«Тьма уже посе-е-е-яна, Коэд-Дин… уже посе-е-е-яна…».
* * *
Моя охрана так и не узнала, что в дом проникли незваные гости.
Я сохранил это в тайне. Пока, по крайней мере.
Даже вейга Азель не заметила, что на кухне и в одной из комнат наверху кого-то убили. Виринея использовала специальный состав, полностью смывающий кровь, без микроскопических остатков.
Единственное, что заметила горничная — что куда-то делись её салфетки для протирания люстр и один из фартуков.
Зигбо, конечно, в её комнате уже не было.
Мне пришлось повозиться с парнем, перемещая его со второго этажа на первый — к себе в кабинет, да ещё и вместе с Эктоплазменным Куполом. Виринея в мою возню не вмешивалась, но наблюдала со стороны. Теперь-то она понимала, что этот кудрявый пацан и есть тот самый проводник — «Ветер», о котором говорил мутант Адам.
Я тоже дал ему прозвище Ветер.
Если уж у меня в оружейниках был когда-то Дождь из рода Бонце, то ничего удивительного в том, что во врагах теперь появился Ветер из рода Бонце.
Помариновав пацана ещё пару часов под Куполом и в связанном состоянии, с кляпом во рту и фартуком на глазах, я наконец решил с ним поговорить. Уже без участия Виринеи и её экспериментов.
Зигбо услышал, что я вернулся в кабинет, и задёргал связанными руками.
— М-м-м-м!.. — возмущённо замычал он, будто послал меня нахрен. А может, попросился в туалет. Кто его знает.
Я прошёл сквозь Купол и быстро обыскал парня. Единственное, что нашёл — ту самую лампу для благовоний в виде головы носорога. Зигбо опять замычал, но ничего не смог поделать.
Забрав лампу, я выдернул кляп изо рта парня и предупредил:
— Можешь орать, сколько влезет. Тут звукоизоляция. К тому же, я не люблю громкие звуки.
— Я хочу отлить! — тут же объявил пацан.
— Потерпишь, — бросил я. — И здесь это делать не советую. Я даже тебе шею свернуть не успею, как сюда явится о-о-очень плохая уборщица. Плохая потому, что может сделать плохо тому, кто выведет её из себя. Даже зефирки тебя не спасут.
Я вышел из Купола и, усевшись в своё рабочее кресло, откинулся на спинку. Посмотрел на лампу в руках, провёл пальцем по чёрному блестящему дереву и
