Корыстный интерес (СИ) - Ник Венджинс
— Оставлю тебя не надолго, — кивнул я колдуну.
— Иди, иди, — отмахнулся он, гремя кандалами, и потянулся за бокалом.
— Вы знакомы? — поинтересовалась Барбара, когда мы уже шли с ней через весь зал по направлению к музыкантам.
— Только познакомились.
— Ты быстро находишь приятелей. Теперь я понимаю, почему дядя Юс так привязался к тебе, — одарила меня широкой улыбкой Барбара.
— О, — изумился я, — так Юс — твой дядя?
— Да, я племянница Его Величества, — кокетливо повела плечиками девица.
— И он… позволяет тебе расхаживать в подобном наряде?
— А что такого?
— Да нет, ничего.
— Тебе не нравится жёлтый цвет?
— Мне кажется, тебе холодно.
— Ты такой милый! — всплеснула холёными ручками Барбара. — Но я тебя уверяю: мне жарко! Особенно рядом с тобой…
Последнее замечание я попытался проигнорировать и сделать вид, что вообще не расслышал. Подойдя к музыкантам и бегло ознакомившись с репертуаром, я принялся обрисовывать свои предпочтения. Меня поняли и пообещали исполнить пожелание через композицию.
В это время Барбара, сияя, точно прожектор, повела меня танцевать под какую-то медленную мелодию. Она была ниже меня на две головы, но её корона и накрученные вокруг неё локоны в форме разрушенной башни доставали мне до носа. Чуть нагнувшись, мне удалось спрятать за её причёской своё лицо и каким-то жадно-ненавидящим взглядом следить за Акадой.
«Значит, я её не устраиваю, — внутренне кипел я, наблюдая, как король тискает свою партнёршу по танцам, а та даже не пытается отодвинуться, — а этот… пышнощёкий ловелас ей в самый раз! Ну да, он же благородный король, а не мерзкий демон! Как же женщины падки на славу и деньги! При этом они обязательно выкрутятся, поставь им это в вину, непременно припомнят животный мир и самцов, что силой, хитростью, умом и отвагой вырывают лучший кусок для своей самки и продолжения рода. Мол, это инстинкт — выбирать более успешного мужика и петь ему дифирамбы. Главное, прийти на готовое».
В подобных мыслях и прошёл весь этот медленный танец. Акада ни разу не бросила взгляд в мою сторону, хотя вовсю крутила головой, весело рассматривая других танцующих.
«Ладно, — помрачнел я, — развлекаешься? Значит, и я буду!»
Тут как раз заиграло то самое, что я заказывал у музыкантов. Очень подходило для мести.
В мире Акады это назвали бы сальсой. И неважно, что Барбара не умела танцевать! Благодаря тому, что девушка была пластична, понятлива, раскрепощена и податлива, я всё равно сделал с ней всё, что хотел. А после нашего зажигательно-развратного танца, когда я вытянул партнёршу у себя из-под ног, бросил взгляд в сторону Акады.
Бледная до прозрачности, она отвела глаза, в которых — могу поклясться! — стояли слёзы, в то время как губы, искусанные чуть ли не в кровь, дрожали, готовые к рыданиям.
«Собака на сене!» — мысленно выругался я.
А в это время Барбара, как назло, кланяясь восторженной публике и собирая в свой адрес подхалимские рукоплескания, потащила меня к Юсу.
— Дядя, ты видел?! — восхищённо прижималась ко мне девушка, даже не утруждаясь прикрыть одну грудь, оголившуюся в пылу страстного танца. — Я никогда так ещё не танцевала!
— Очень рад! Ты была великолепна, детка! Акадамия, — обратился Юс к моей «супруге», — может, и нам, а?..
— Увы, но следующий танец за мной, — опередил я и нагло вырвал Акаду из рук короля, пояснив: — У нас медовый месяц только начался.
— А-а… — озадачился Юс, но руку Акады всё же отпустил.
Мы вышли в центр зала.
— Потанцуешь со мной, «дорогая»? — шепнул я, обнимая Акаду за талию.
— Я устала, — попыталась вырваться она. — К тому же для тебя уже нашлась партнёрша. Вот и развращай её. Не трогай меня, отпусти! Зачем так близко?
— А Юсу, получается, можно? — мстительно сузил глаза я и, шлёпнув её по попе, прижал к себе.
— Он так… — пыхала жаром Акада, с трудом подбирая слова, — так не делает!
— Ой, простите, — в притворном ужасе округлил глаза я и, приподняв Акаду, посадил на своё бедро, с наслаждением услышав, как треснула ткань на юбочном разрезе её платья. Засунув ногу между её ног, я изо всей силы вжался в Акаду своими бёдрами. — Не хочу расстраивать тебя, крошка, но Юс сделает ещё хуже. В ближайшем будущем.
— Немедленно убери руки с моей попы, — сквозь зубы потребовала Акада. — Ты синяков мне понаставишь. Мне больно!
— Неужели? В общем, так, слушай внимательно, орешек. Пока ты здесь обтиралась с Его Величеством, я познакомился с тем самым колдуном. Артефакт нам не светит. Проход опечатан и находится в горах. Информация о том, как его открыть — утрачена. У нас остался единственный выход. Твоя девственность. И я возьму её.
— Что?! — задохнулась от возмущения Акада.
— То! — вцепившись в её бёдра, зашипел я ей в ухо. — И ты с готовностью отдашь мне это. Осознанно, чистосердечно и добровольно, горя желанием пополнить мой магический ресурс, чтобы я смог создать свой собственный портал, открыть его и вернуть нас обратно. Я не собираюсь оставаться в этом уродском мире. И плевать, если я противен тебе! До полнолуния я не коснусь тебя, а вот когда наступит нужный час — будь добра…
— Урод! — наступив мне на ногу, шикнула она.
— Ум-м-м… — сжал губы я, чтобы не взвыть от боли, — дрянная, глупая девчонка! Если ты не сделаешь этого, то останешься здесь навсегда. А я поищу себе другую девственницу с магическим потенциалом.
— Можешь прямо сейчас приступать к поискам. А когда у тебя всё снова заработает, — едко ухмыльнулась она, — не забудь меня позвать. Ты же должен доставить меня своему Лучезару, не так ли? Вряд ли он обрадуется, если ты явишься без трофея.
— Всякое случается. Если я расскажу ему, через что мне пришлось пройти, не думаю, что он не поймёт всей сложности ситуации. Лучезар без труда найдёт другой объект для своих тёмных делишек. А ты в таком случае приготовься отдать свою девственность Юсу. Можешь прямо сейчас, — в тон ей передразнил я, — сказать ему, что наш медовый месяц закончился. По их закону, вне этого времени тебя имеет право требовать любой мужчина. Ты видела казни в соседнем государстве? Здесь, я полагаю, наказание мало чем отличается. Тебя прилюдно…
— Заткнись, — побледнела Акада, обдумывая своё положение и глядя на меня широко распахнутыми глазами, лазуриты которых заметно потемнели от страха.
— Шах и мат, Акада.
Она молча испепеляла меня взглядом, продолжая… нет, не танец, а терпеть мою нескромную близость. Но тут её как будто осенило, и она с подозрением поинтересовалась:
— А как они проверят? Вдруг мы соврали?
— Они не
