Корыстный интерес (СИ) - Ник Венджинс
Вскоре мой мешок опустел, а кошелёк потяжелел. И я приказал ехать за городские ворота, крутиться там на постоялом дворе возле всяких лавочек и забегаловок, и вот так неожиданно мой Акакайос исчез, а вместо него в карету села…
— Здесь занято, нечего ломиться! — грубо отмахнулся я, не сразу узнав Акаду. — О! Так это ты?! — вытаращился я, не веря собственным глазам.
Подумать только, что с женщиной делает платье!..
— Ох, Акада, мне сразу вспомнился лозунг какой-то рекламной кампании: «Ткань продаёт мебель». Или если перефразировать, то получается: «Платье продаёт женщину».
Звонкий получился шлепок. От пощёчины. Ладно, на этот раз хоть заслуженно, а то взяла в привычку лупить меня просто так.
Обратно мы ехали молча. Она смотрела в окно, то и дело поправляя маленькую шляпку с вуалью, а я смотрел на неё… нет, не на шляпку.
— Тебе к лицу нежно-розовый цвет, — вырвалось у меня, когда мы уже вернулись во дворец.
— Сейчас ты скажешь, что я на поросёнка в нём похожа? — гневно повернулась ко мне Акада.
— Да нет же, — даже опешил я. — Что ты ко всем моим словам цепляешься? У тебя предменструальный синдром или уже менопауза? Совсем неудовлетворённая?
— Кобель озабоченный.
— Фригидная овца.
— Ну давай, загни мне опять про конюхов, которые всегда помогут.
— Тебе никто уже не поможет! — зло отрезал я и выскочил из кареты, даже не подав Акаде руку.
Вечером к нам постучали и пригласили на пиршество. Я попросил слугу подождать у входа и подкрался к спальной комнате, которую теперь единолично заняла «госпожа» моих покоев.
Не успел я приложить ухо к двери, как она распахнулась, и я чуть не упал.
— Как же ты меня бесишь! — зарычала Акада, прикрываясь гигантским веером.
— Ты меня не меньше бесишь, — совершенно искренне признался я, деловито стряхивая пылинки со своего бархатного камзола тёмно-синего цвета и старательно не глядя в сторону «супруги». Видел мельком лишь её высокую причёску, украшенную золотыми цепочками с лепесточками.
— Рюши на Риши, — вдруг хихикнула она, ткнув пальцем в мою ярко-голубую сорочку.
— Очень по-взрослому, — начал закипать я, так как сам пребывал не в восторге от здешней моды, но весь гнев улетучился, когда Акада опустила веер, и я увидел её в праздничном наряде.
Травянисто-жёлто-салатовый градиент плавно перетекал в золото, в искусную вышивку на подоле, в нежные, едва заметные рюшечки-лепесточки, что увивали глубокое декольте; в длинный позолоченный невесомый шлейф, при движении окутывающий бёдра. Юбка платья туго облегала пленительно-округлые формы и расширялась книзу, открывая разрез посередине, а там… там, под прозрачным слоем юбки, красовались стройные загорелые ножки, втиснутые в золотые туфельки на среднем каблуке.
Я постарался вдохнуть как можно глубже, ибо мне резко стало не хватать воздуха.
— Что завис, чалмалюбец? — выстрелила очередной порцией яда Акада и, взяв меня под руку, скомандовала: — Хватит слюни пускать. А то я Моте расскажу, и он укусит тебя за одно место. Они как раз с Манькой злятся, что их в саду поселили. Да и фазан, которым ты вчера разбрасывался, мимо их ртов пролетел. Так что… «не нервируй меня, Муля», иначе пёс с кошкой кое-чем перекусят сегодня. Там, конечно, наесться не получится, только червячка заморить.
Когда находишься под сильным впечатлением, трудно что-либо отвечать. Мне было ужасно стыдно за свою неожиданную бессловесность. Но язык не слушался. И в мозгу вертелась лишь одна мысль: «Почему она так красива?!»
Мы прошли в главный бальный зал, где уже было полно танцующих людей. Хотелось поскорее отыскать Юса, представить ему Акаду и… уже отпустить её, ибо близость этой девушки творила со мной что-то невероятное.
«Просто давно не было, — успокаивал я себя, — это ничего, это пройдёт. Она — не твоя. Она уже сейчас принадлежит Лучезару. На днях вы вернётесь в прежний мир, и ты даже не посмеешь подумать, чтобы обмануть ожидания ректора и друга твоего отца! — занимался я самовнушением, попутно разыскивая глазами короля. — У тебя свои планы на жизнь, Риши. Тебе необходимо завершить учёбу, заслужить приличную должность, привилегии, славу и почёт — в общем, всё то, что полагается по рангу, полученному от отца…»
— А кто это у нас тут такой свеженький и сочненький? — послышалось сзади. Мы обернулись, и перед нами предстала маска… плюшевого слона. С гигантским хоботом.
— Э… — Я попытался заглянуть под хобот в надежде обнаружить там физиономию говорящего. — Юстиан, Ваше Величество, познакомьтесь, это моя супруга — Акадамия.
Акада бросила на меня испепеляющий взгляд.
— Неужели? — изумился король, приоткрыв лицо. — Вас зовут почти как орех?!
Она очаровательно улыбнулась. И король ей тоже улыбнулся.
— Мне безумно нравится и вкус, и запах макадамии, хоть он и искусственный. А вы тоже вкусно пахнете? — подался вперёд король, плотно прижавшись к моей (!) супруге. — Изумительно пахнете! — выдохнул он ей в ушко. — Очень сладко… Интересно, насколько твёрд этот орешек?
Акада зарделась и кокетливо стрельнула глазами, делая вид, что не замечает, куда так недвусмысленно смотрит король. А он её не просто пожирал глазами. Он её давно проглотил! Но пощёчину почему-то не получил, даже когда провёл рукой по её спине и ниже.
— Ох, не глазки, а сказки! Сущие стрелы, — схватился за сердце Юс. — Вы меня ранили в самое сердце. Позвольте пригласить вас на танец.
— Нет! — выдернув Акаду из его рук, громче, чем предполагалось, отреагировал я.
Юс поднял на меня предупреждающе-недоумённый взгляд.
— Она ужасно танцует, — поспешил оправдаться я. — И новые туфли ей ноги натёрли. И…
— Пойдёмте! — вырвалась Акада из моих объятий и скользнула к королю. — Риши перепутал меня с кем-то.
— Скорее всего, со своим слугой, — заливисто захохотал Юс. — Он у него такой чумазый…
— Да, чумазей некуда! — засмеялась Акада, когда король уже закружил её в танце.
— Но он ему нравится, — продолжал король, — правда, не пойму чем.
— Тем, что немой, наверное, — выдала свою версию Акада.
— О нет… — заиграл бровями Юс, — он не только этим ему приглянулся. У них вчера был романтический вечер в бассейне. Жаль, вы не видели. Это было эротично, я даже сам засмотрелся. Похоже, ваш Риши не на шутку увлёкся этим чумазым парнем. И, как выяснилось, слуга не такой уж и немой.
«Вот подонок, — опешил я, — а если бы она на самом деле являлась моей женой, то он взял бы сейчас и заложил меня? Есть мужики — отпетые сплетники и интриганы, но при этом выставляющие себя так, будто они из лучших побуждений всё рассказывают и подначивают. И это хуже, чем любая бабская трепотня».
Акада же в ответ
