Том 2. Рожденный для мира / Том 3. Рожденный для любви - Ярослав Маратович Васильев
В итоге завтракал Михаил самым последним и в пустом кафетерии, все остальные явно перенервничали и поднялись с постели заранее. Дальше быстро подхватить рюкзак и бегом в актовый зал, где вот-вот должна была начаться жеребьёвка. К его удивлению, сегодня недалеко от входа в зал появился небольшой киоск с набором винтовок и пистолетов. Сидевший там хмурый седой мужик рассерженно спросил:
— Сколько можно ждать? Ты последний и сворачиваюсь. Чего-то брать будешь? У тебя, смотрю, ничего нет.
— Зачем? — искренне удивился Михаил. — Амулеты от пули мне тоже не нужны.
— Ты маг, что ли? Самоуверенный. А там разное зверьё, говорят, водится. Магическое.
— У меня единственная задача — пройти восемьдесят километров. Не показать свою храбрость, не бороться, не побеждать африканских дикарей и не зачищать местность. Дойти — и всё.
— Ну как знаешь. Тогда бегом, там счас начнут.
При этом Михаилу показалось, что мужик на мгновение ухмыльнулся довольной усмешкой. Что же, очень может быть — это сейчас был очередной тест. Ведь профессиональных военных среди участников точно нет. Даже охотников раз-два и обчёлся, разве что тот вчерашний парень, спрашивавший про собаку. А остальные к оружию непривычны, потому, если и возьмут — исключительно придать себе уверенности. Ведь с ружьём в руках немедленно кажешься себе пятиметровым гигантом, покрытым непробиваемой чешуёй, как тролль.
Про вчерашнего парня Михаил вспомнил, как в воду глядел, его было заметно сразу: по обе стороны от него оставались пустые сидения, штук по пять с каждой стороны. Зато рядом замерла огромная собака, помесь овчарки-алабая кажется с волком. Спокойная, равнодушная даже, но было понятно — по первому же сигналу хозяина вцепится обидчику в горло. А ещё рядом с парнем было ружьё, но опять же, судя по тому, как оно «правильно» лежало и потёртому чехлу, взял его хозяин не из страха, а исключительно по привычке: идти пускай и в игрушечную — но тайгу, а отсюда имей под рукой оружие.
Дальше по залу рассеялись остальные участники, парни и девушки от шестнадцати до двадцати пяти, самые разные люди. И типичные горожане мегаполисов, и родившиеся в небольших городках провинции, которые почти как деревня. Пёстрое снаряжение, самая разная одежда. Что Михаилу весьма не понравилось — довольно много дураков взяли огнестрельное оружие. Таких сразу было заметно кого по неправильному обращению или как пистолет пытались пристроить к поясу или рюкзаку, а иных по излишне самоуверенному виду. Хорошо ещё, боеприпасы на руки они получат лишь перед самым выходом на маршрут. Конечно, в лавке заодно даже не-магам выдавали специальные амулеты, которые отведут шальную пулю всяких идиотов… Вот Михаилу придётся идти достаточно аккуратно, держа наготове щит от выстрела.
Он принципиально никаких амулетов не брал, и амулет эвакуации планировал держать так, чтобы в любой момент успеть избавиться, а ночью класть подальше от стоянки. Пусть с этим испытанием всё тысячу раз проверено и безопасно, ожёгшись на молоке — дуют на воду. Полигон — всё-таки игрушка Забытых, а летом в Крыму одного сбоя Михаилу хватило. Поэтому даже вещи у него были без каких-либо магических усилений. Точнее, пустые, но с возможностью уже самостоятельно по месту вложить то или иное плетение: идею подсказал один из бывших африканских спецов. Это дороже, сработает, может, и хуже, чем если вкладывать плетение при изготовлении сразу на заводе, зато ты абсолютно невидим в магическом диапазоне. Такие вещи, помимо прочего, будут собирать избыточную ауру тела — вокруг тебя останется виден один местный естественный фон.
— Итак, все на месте. Теперь прошу выслушать инструкции. Сейчас каждый из вас подойдёт и вытянет из ящика на столе жетон. Там будут две цифры: номер автобуса и ваш номер. Вы проходите к своему автобусу, дальше по возрастанию номеров с интервалом в километр вас высадят вдоль зоны испытания. Испытание начинается сразу, как вы пересекаете границу полигона. Подходите — и удачи.
Автобусы не меньше половины пути ехали со стёклами, переведёнными в полупрозрачный режим — свет проникает, но разобрать снаружи ничего нельзя. И лишь часа через три кураторы соизволили включить нормальную проницаемость. Все мгновенно прилипли к окнам. Дорога шла по широкой равнине, протянувшейся вдоль подножия заснеженной лесистой цепи гор. Потом свернула на невысокий перевал, дальше пошла опять та же белая лесная дорога, только вокруг горы теснились ещё ближе и с двух сторон. Вскоре дорога перемахнула ещё через один невысокий перевал, и раздалось дружное:
— Ах!
Теперь шоссе резво бежало вдоль невысокого горного хребта, который сторожили величественные кедры-часовые в мохнатых шапках первого снега, сохраняя глубокое безмолвие зимнего леса. По левую руку вдоль дороги шла полоса снега шириной метра три или четыре, а за ней послеполуденное солнце ласкало нежным отблеском медовую кору сосен и белый шёлк коры берёз. Основная масса деревьев стояла ещё скрытая в листве. Лежавшие на голой земле мелкие листья пестрели и загорались червонным золотом, а красивые стебли высоких кудрявых папоротников, уже окрашенных в свой осенний цвет, подобный цвету переспелого винограда, мелькали перед глазами. Слева от дороги простиралась обширная долина, где пока ещё царило начало осени.
Буквально через несколько километров автобус замедлился, остановился. Раскрывшиеся двери выпустили наружу облако пара и тёплого воздуха, взамен разрешив просочиться запахам первого мороза и свежего снега. Раздался голос куратора:
— Номер первый.
Поднялся растрёпанный смуглый парень, из-за свитера и штормовки казавшийся толстым. Посмотрев на остальных в салоне ошалелым и растерянным взглядом, он медленно подхватил свой немаленьких размеров рюкзак и, тяжело шагая, двинулся на выход и к лесу. Впрочем, стоило парню переступить через границу зимы и осени, как он явно взбодрился, лихо закинул на плечи рюкзак и чуть ли не бегом двинулся вглубь, сминая подлесок. Автобус же отправился дальше. Как и обещали — высаживая каждый километр нового участника. Наконец, Михаил услышал:
— Десятый!
Стараясь успокоить бешено запрыгавшее от впрыска адреналина сердце, размеренными движениями Михаил подхватил рюкзак и вышел. Волочь вещи на себе и надевать уже на Полигоне, как делали почти все остальные, кто вылезал из автобуса до этого, Михаил не стал. Закинул рюкзак на спину:
