Авиатор: назад в СССР (СИ) - Дорин Михаил

Карабины ещё раз проверены и все в ожидании загорания зелëной лампы. И вот он долгожданный сигнал.

— Первый! — крикнул Ульянов и Макс, подойдя ближе, ставит ногу на обрез дверного проëма. Руки на груди, чтоб не было соблазна упереться и не прыгнуть. — Пошëл!

Макс легко шагнул вперёд и вылетел из кабины. Вот бы его лицо увидеть! Вчера наотрез отказывался прыгать. Ай, да Елена Петровна!

— Пошëл! — и Виталя проследовал тем же маршрутом за борт. Молодец! Преодолел себя.

Остались в первом заходе Артëм и я. Девушки будут прыгать с более высокой отметки. Они ж спортсменки.

— Пош... Пошëл говорю!

Вот не было печали! Артëм запаниковал, да так что упëрся руками и не вытолкнуть его. Кричит, что не будет!

— Рыжов, живее говорю! — кричал Пал Палыч, пытаясь вытолкнуть Артëма, но всё тщетно.

— Давайте я. Рыжов ну всё, успокоились, — со своего места встала Елена Петровна и подошла успокоить Артëма. — Руки опускай.

Тëма трясëтся, но вроде начал успокаиваться. Ульянов нырнул в кабину экипажа и самолëт начал выполнять разворот.

— Успокоился. Это хорошо, — сказала Майорова. И в этот момент самолëт вновь выровнялся. — Пошëл! — крикнула она и мощным пинком вытолкнула Рыжова из самолëта. Вот это женщина!

— Четвëртый! — крикнул Ульянов, занимая место Майоровой.

— Меня не надо толкать! Я сам! — крикнул я и, дождавшись хлопка по плечу, шагнул вперëд, провалившись в пустоту.

Сначала напряжëн, буквально скручен в какой-то клубок, и не убираешь рук от «запаски». И вот сильный рывок назад, громкий хлопок и состояние эйфории, которое не передать словами.

Называешь три трëхзначных числа и убеждаешься, что купол раскрылся. Где-то далеко уже пыхтит Ан-2, который я только что покинул. Под ногами аэродром, город и всë то, что видел из иллюминатора самолëта.

Артëм что-то орëт. Да так громко! Слышно, как он надрывается, но слов не разобрать. Осмотрев купол, стропы, лямки подвесной системы, удостоверился, что всё в норме и сработало штатно. После поудобнее устроился в подвесной и продолжил наслаждаться красивыми видами.

Лётное поле вижу под собой, а на нëм перемещаются, словно муравьи, людишки. Уже первые двое приземлились, и можно разглядеть их белые купола на земле. И она теперь, что называется, «набегает»!

— Четвëртый! Ноги вместе! — кричат с земли в рупор.

Всё по заветам советских парашютистов — ноги слегка согнуть, сдвинуть вместе, напрячь ступни, и выровнять параллельно земли.

Касание! На ногах не надо пытаться устоять и аккуратно падаю на землю. Не то, чтобы совсем, но аккуратно это сложно назвать, да и земля встретила больно.

Эмоции ребят бьют через край. Сам себя помню после первых прыжков. Это было невероятное чувство. Хочется ещё и ещё! Но всё хорошо в меру.

Артëм, как оказалось, и не помнит совершенно о произошедшем. Настолько был в состоянии аффекта, что не верит мне.

Девчонки не смеялись и не перешëптывались между собой по этому поводу. Видимо, профессиональная этика у них присутствует.

— Как ваш друг, ну рыженький? — спросила Света, когда мы собирали парашюты и грузили их в машину.

— А что ему будет. Здоров, как бык! — ответил я, подмигнув Артëму.

— Как его зовут? — спросила она, чуть тише. Видимо, чтобы никто не слышал.

— А вы Светлана, заинтересовались моим другом? Очень хороший выбор кстати. Не женат, умный, хорош собой...

— Да ну вас, Сергей, — усмехнулась она. — Так как зовут?

— Артëм. Давайте, я познакомлю. Он..., — начал говорить я, но получил подзатыльник. Ульянов совсем не даëт личную жизнь устроить ребятам.

Света посмеялась и убежала к своей сестре. Близняшки, и как вот с ними встречаться Артëму? Откуда он будет знать, что перед ним Света, а не... даже как зовут вторую милашку не знаю.

— Сергей, а вы когда в увольнение пойдëте? — спросила Света, вновь подошедшая ко мне.

— А с какой целью интересуетесь? — улыбнулся я.

— Мы с Наташкой по субботам поём на сцене в парке. Приходите к 17.00.

Удачно мы на прыжки съездили! Ещё и на свидание наработали.

— Строиться! — услышал я команду от Макса. — В три шеренги становись.

— Так вас ждать в парке в субботу? — спросила Света, а Макс в это время ещё раз объявил построение. — Зовут тебя, Родин. Чего стоишь? — сказала она, а я даже не дëрнулся с места. Смотрю на неë и смотрю. Она тебя с друзьями на свидание позвала, а ты молчишь. А ну быстро сказал, что придëте с цветами, а в руке газета «Правда», чтоб вас не спутали ни с кем.

— Обязательно. Не я, так из наших точно кто-то придëт. Увидимся! — крикнул я, убегая к своим.

Павел Павлович выслушал доклад от Макса и дал команду «Вольно». В руках он держал запасной парашют, и я знаю для чего.

— Товарищи курсанты, прыжки выполнили. Это хорошо! Обошлось без травм и происшествий. И это хорошо! — сказал Ульянов, остановившись напротив Артëма. — Все проявили способность преодолевать себя. Молодцы!

— Служу Советскому Союзу! — выпалил Артëм, не выдержав напряжения от взгляда Павла Павловича.

— Тихо, тихо! Но вы ещё не парашютисты. Пока ещё полевые создания, так сказать, — сказал Ульянов и вновь вышел в центр перед строем.

— А ещё надо прыгнуть сегодня? — спросил Виталька, чем вызвал смех в свой адрес.

— Казанов, не надо. С прыжками закончили. Теперь к традициям. Первая шеренга четыре, вторая два шага вперëд, марш!

Когда мы разошлись, Ульянов подал команду «Приготовиться к прыжку!». Естественно, Виталик засомневался в правильности этого действия.

— А зачем это...

— Казанов, позу прими, пирожок ты с ушами! — сказал Павел Павлович и зашёл сзади крайнего стоящего в первой шеренге. — Отрабатываем действия после отделения от самолëта. Первый пошëл! — и мощным ударом под зад запасным парашютом отправил в полëт курсанта.

И так каждого из нас. Давняя традиция ни чем не отличается от той, которая была в бытность моих самых первых прыжков. Лишь после этого тебя можно считать парашютистом. Следующий этап — стать лëтчиком.

Время шло к очередным выходным. Учёба своим чередом, внутренняя жизнь — своим. Занятия стали более интересными.

Предметы из категории «общие» вели гражданские преподаватели. Здесь я вновь встретился с Виктором Михайловичем, который так яро утверждал, что я списывал на экзамене. Естественно, ко мне было особое отношение. На первом же занятии поднял меня и задал пару контрольных вопросов.

Сразу запомнилась мне штурманская подготовка, которую вëл полковник в отставке Филипенко Алексей Алексеевич. Очень он любил говорить рифмами и стишками.

— Смирно! — скомандовал Макс, когда Алексей Алексеевич вошëл в аудиторию на первую лекцию по штурманской подготовке. В дверях показался полный человек невысокого роста, в белой рубашке и серых штанах с достаточно пышной причëской для своего почтенного возраста.

— Сели мирно! — сказал Филиппенко. — В следующий раз без вот этой гимнастики, которая на грани фантастики.

Познакомившись с нами и придумав сразу несколько прозвищ исходя из фамилий, Алексей Алексеевич указал на огромную линейку, висящую над доской. Навигационная линейка НЛ-10 или просто «энэлка» — легендарный счëтный инструмент, который и в современной авиации не имеет альтернативы. За исключением GPS-навигаторов и «ПроНебо» в телефоне. Но это всë на батарейках, а «энэлка» вечная.

— Вот это настоящий шедевр инженерной мысли. Самый точный прибор, который всегда посчитает вам любое значение. Как-нибудь покажу, как по ней можно ровно разлить чекушку водочки ровно в три стакана.

В дверь громко постучались и в кабинет вошëл высокий полковник в сопровождении трëх человек — майора и ещё двоих в строгих костюмах.

— Встать! Смирно! — скомандовал Филлипенко.

— Вольно, — ответил полковник. Это был замполит училища Борщëв. — Алексей Алексеевич, к сожалению, нам необходимо сейчас провести беседу. Ваше занятие можно вынести на самоподготовку.