Зеркало души (СИ) - Лазарева Элеонора

— Ребята! — начала она звонким голосом. — Вас шестнадцать — четыре парня и двенадцать девочек. Из них разделитесь на три группы по четыре человека. К вам будет приставлен один из парней и одна из моих помощниц. Она будет главной в вашей группе. Катя, Зоя и Фрося. — Называла она их по имени и те привставали и склоняли голову. — Тракториста зовут Виктор, и он будет ночевать с мальчиками. К тому же остается тут за охрану сторожем. Женщины будут уезжать домой в поселок вечером и возвращаться утром на машине, которая будет привозить продукты и увозить морковку. Я понятно объясняю?

— А вы с нами будите? — спросила одна из нашего вагончика, темненькая девушка по имени Лена.

— Нет. Я буду только иногда контролировать вас и вашу работу. Уезжать будут мои помощницы. У нас домА и семьи в поселке, — улыбнулась она.

— А у нас будут какие-то ежедневные нормы? — Тут уже я вступила со своим вопросом.

— Да, конечно, — утвердительно кивнула бригадирша. — Вам все расскажут мои помощницы.

— Мы все время тут будем жить? А кино привезут? А мыться как? А когда мы закончим работу? А в поселок мы сможем съездить? Письма отправить — где и как? А в магазин купить?

Вопросы посыпались как из рога изобилия. Бригадирша хорошо подготовилась или и раньше занималась с такими же студентами. Её ответы были краткими и основательными. Так мы узнали, что раз в неделю нас будут вывозить в поселок на такой же машине, что прикреплена к бригаде, и там будет нам и почта и магазин и даже баня. Кино не привезут сюда, и жить нам придется здесь все три недели нашей рабочей практики. Все развлечения только в совхозе. И кино там же. В конце работ нам напишут характеристику для института с оценкой наших успехов.

Так я узнала, что адрес простой — Московская область совхоз «Ленинский луч». До востребования. Этот совхоз снабжал жителей столицы овощами и был не единственным в области. Другие группы собирали картошку и капусту. Нам досталась морковь. Как и что делать узнаем уже завтра, а сегодня мы развлекались, осматривались и пристраивались. У кухарки, которую звали тетя Нюра, и которая была лет пятидесяти, мы узнали, что каждая группа будет выделять ей в помощницы каждый день по одному человеку — для мытья посуды, чистки овощей и подачи на стол. Сейчас вызвалась одна из другого вагончика. Нюра кивнула ей и поманила показывать, что надо делать. С ней прошли еще некоторые девочки и я. Мне было любопытно посмотреть. Стряпуха показывала ящики с посудой, с хлебом и крупами. А также коробки с тушенкой мясной и рыбной. Здесь же были сахар и специи.

— Завозят всё раз в неделю, — рассказывала она. — Которая будет помощница должна встать раньше остальных и поставить кастрюлю и бидон для чая. Поможет затопить тракторист Виктор. Дрова наколет, тяжесть подымет. Сами не таскайте. Надорветесь.

Мы внимательно слушали и понимали, что не хочется вставать раньше остальных, но близость к кухне радовала. Всё же лишняя миска или же какая вкусняшка будет твоя.

Сидели долго после сытного ужина — макароны с тушенкой и чай с сахаром. А ещё девчонки вытащили свои припасы пачки печенья и бублики с конфетами. Их также сгрузили в общий ящик под охрану кухарки Нюры. Так решили на общем собрании, уже после того, как женщины уехали на совхозном грузовике. Виктор ушел к своему трактору, пока светло что-то там подделать на завтра, его обступили мальчишки, а мы убрали посуду и сели играть в лото. Тут же присели и мальчики и разобрали домино. Из развлечений были только книги, что привезли с собой, да Игры — домино, шахматы-шашки. Гитары не было в нашей группе, так что песни будем петь под тра-ля-ля.

Первую ночь провели спокойно, если так можно сказать. Спали как убитые. Я сказала себе, чтобы приснился мне генерал, но проснувшись, не помнила: был или не был. Умывшись, поели кашу пшенную с тушенкой и чай с печеньем. Я попросила налить чай мне в термос. Нюра удивилась, но налила. Переодевшись в тканевые шаровары и спортивные тапки, надела блузку с коротким рукавом, а сверху накинула курточку из парусины, что нашла в чемодане. Все-таки по утрам уже было прохладно.

Вскоре приехал грузовик и привез наших командирш. Все гуртом двинулись на поля. Виктор вдали урчал трактором, а мы сгрудились у кромки большого поля. Каждой группе дали по две гряды, которые тянулись, как говорится "отсюда и до горизонта". Нам показали, что мы должны делать — подкопанную морковь вытаскивать из борозды и складывать в вЁдра. Потом носить их к мешкам, которые будут таскать мальчишки, и складывать у обочины. К концу дня приедут машины и заберут собранный овощ. Я поняла сразу, что работа тяжелая. Морковь не вся выкопана, плуг проходил неровно, срезАл и сам овощ и не подкапывал его иной раз. Приходилось тащить за вершок и не всегда это удавалось. Приходилось морковь раскачивать и потом дергать.

Руки после первого дня болели страшно, как и всё тело. Хотелось упасть на кровать и забыться сном. Но надо было и умыться, и почиститься от влажной земли, и поесть. Обедать приходили на стан сами и отдыхали два часа. Потом вновь до самого вечера таскали ведра и мешки. Помощницы тщательно фиксировали каждый мешок и следили за чистотой уборки на поле.

К концу недели мы уже ненавидели эту морковь, однообразную готовку и очень хотелось цивилизации и бани. А мне почту, куда я рассчитывала попасть сразу же по приезду в поселок. Еще ранее я написала письмо Глаше, вложив в него записку генералу. И теперь с нетерпением ждала ответа.

Потихоньку втянулись с работой и уже могли вечерами и поболтать и сыграть в игры. Я в основном читала томик стихов Кедрина, а когда меня попросили что-либо прочесть из него, так устроили вечер поэзии. Девчонки читали стихи, потом мы пели песни. Я прочла им стихи Есенина, которые не приветствовался и не был запрещен.

— Белая береза под моим окном

Принакрылась снегом, точно серебром.

На пушистых ветках, светлою каймой,

Распустились кисти белой бахромой…

Читала я, а ребята притихли и слушали с интересом. Даже Виктор присоединился к нам, присев за стол. Он редко сидел с нами, чаще спал, ведь ему приходилось ночью еще и сторожить. А здесь пришел и слушал, чуть прикрыв глаза. Я читала и читала. Помнила многое наизусть — Кедрина, Блока, Некрасова, Пушкина. Уж ли мне учительнице не знать отрывки из «Евгения Онегина» или Лермонтовскую лирику! Всё по программе старших классов!

Маша во все глаза наблюдала за мной и согласно кивала, будто подтверждала правильность моего выступления. Утром ко мне подошел Виктор и попросил книжку стихов Кедрина почитать. Так ему запали мои любимые «Зодчие». Я дала. Он обернул её в газетку и читал по ночам. Я как-то заметила его за этим занятием, когда встала по нужде. Усмехнувшись про себя, поняла, что не задушить в народе тягу к прекрасному, к Родине — имя которой Русь.

Нас забрали после завтрака. Погода пока баловала — было тепло и сухо.

Итак сегодня мы ехали в поселок.

Глава 20

К почте я подходила со сжатым сердцем. Всё внутри тряслось от напряжения — будет ли письмо!

Одноэтажное зданьице с синим ящиком на передней створке двери и было почтовым отделением. Быстро взбежав по лестнице, вошла в полумрак помещения. Там была толчея из наших студентов. Всем нужно было срочно отправить или получить. Я встала в очередь, прижав к груди паспорт. Вскоре передо мной оказалось бледное лицо немолодой женщины в круглых очках с уставшими глазами.

— Валентине Малышевой. До востребования. — Протянула я ей свой документ.

Та взяла, мельком глянула и придвинула продолговатый ящичек с письмами. Пробежав пальцами по верхушкам, остановилась, скосила глаза на мой паспорт, сверяясь, и вытащила письмо. Вложив в документ, протянула и негромко сказала:

— Следующий!

Я подхватила и бросилась к окну. Письмо было от Глаши. Быстро вскрыла и пробежала глазами, выискивая известие о генерале. Увидела строчку, что с ним всё в порядке, резко выдохнула, зажмурилась, и начала читать уже медленно. Глаша писала, что скучает, что считает дни моего возвращения.