Сан. На чужой земле - Полина Люро
Он тихонечко верещал, дрыгая сухонькими руками и ногами, но разобрать это бормотание я так и не смог. За его спиной прятался мальчишка-заморыш лет десяти и, шмыгая курносым носом, подвывал:
― Дяденька демон! Пустите дедушку, это не он, а я убил вашего друга…
От таких слов я разжал руки, не слушая, как злоумышленник с кряхтеньем ударился о землю и жалобно застонал, поминая нехорошими словами всю родню пришлого идиота и свою больную спину. Мне было на это плевать. Я стоял на коленях перед лежащим Расом, осматривая кровоточащую шишку на его голове. Глаза напарника были закрыты, хотя рот кривился в знакомой ухмылке.
Сплюнул, легонько потрепав Избранного за его «расчудесную» косу ― это был самый действенный способ привести притвору в чувство. Как всегда, сработало на ура. Напарник мгновенно открыл миндалевидные жёлтые глаза с вертикальным зрачком и, возмущённо ткнув в бок кулаком, вскрикнул:
― А ну живо убрал руки, пока я их не отрубил… Это что у тебя на ладони ― кровь? С ума сойти… И как ты посмел такими руками коснуться драгоценной косы ― изверг, убийца, толстобрюхий паразит…
Я улыбался, наслаждаясь. Люблю, когда он ругается, это единственный момент, когда на бледных щеках друга появляется хоть какое-то подобие румянца. Поганец он всё-таки, хотя и симпатичный, чертяка…
Видя, что с Расом всё в порядке, сделав «злодейское» выражение лица, переключился на семейную парочку разбойников. Старик сидел, потирая ушибленную спину, мальчишка обнимал его, приговаривая:
― Прости, дедушка! Я испугался, что страшный чёрный демон тебя убьёт, а белолицый утащит меня в своё логово и съест, потому и ударил… Что теперь с нами будет?
Я хмыкнул, снова повернувшись к Расу:
― Так это мальчонка тебе лоб разукрасил? Как же ты так, «опытный разведчик»? Теряешь хватку, напарник…
Избранный отбросил косу за спину, задрав нос:
― Может, ты и прав, «чёрный демон» ― не ожидал от ребёнка, что он вытащит камень из-за пазухи. Всего-то хотел спросить, есть ли ещё в городе кроме них с дедом живые люди. А он, похоже, испугался… Хорошо, что Сан этого не видел, а то распустил бы нюни, что я опять людишек обижаю. Между прочим, этот старый хрыч собирался проткнуть тебе горло.
Старик прислушивался к нашему разговору:
― Ничего подобного, меч, чтоб мертвяков гонять. Мы с внуком пришли сюда проверить силки и обнаружили, что кое-кто позарился на это место, ― он выразительно посмотрел в нашу сторону, ― в городе не так просто найти пропитание. Вы, смотрю, чужаки. И чего это некоторым не сидится на месте? Неужели притащились сюда по своей воле? Хотя, что я спрашиваю, по-другому в этот кошмар попасть нельзя. Выхода отсюда тоже нет… Получается, вам, ребята, жизнь совсем не дорога ― заколдованный он, наш Мёртвый город…
― Врёшь, дед, можно и по-другому, ― я перевязал ладонь платком, ― какая-то дрянь утащила нашего друга через колодец, мы пришли за ним. Что на это скажешь?
Старик вскочил на ноги, забыв про больную спину, осеняя себя непонятными знаками:
― Так вы из Верхнего мира? Значит, проход опять свободен… Вот так дела ― столько лет живу, а такого не припомню. Ещё дед рассказывал, что иногда прореха открывается, но с тех пор, как город в последний раз разрушили и убили нашего Повелителя, такого не случалось. Неужели это знак, что он, наконец, к нам вернулся? Наш спаситель… ― и, прижимая к себе одной рукой внука, вытер слёзы рукавом рваной рубашки.
Эти слова полоумного старика почему-то меня смутили:
― Прости, дед, что забрал твою добычу, мы тоже проголодались. Давай я помогу поймать дичь и поделим её поровну?
Он кивнул, и мы вместе с ним, прихватив внука, который наотрез отказывался оставаться рядом с «белым демоном», отправились на охоту, раздобыв ещё пару хвостатых кроликов. Рас ждал нас у костра, приготовившись разделать и поджарить добычу, но старик, уже не помнивший своего имени, позвал нас с собой:
― Вы тут, ребята, новички, ничего не знаете, а я по всем приметам чувствую надвигающуюся бурю. Страшная, скажу вам, вещь: если останетесь снаружи, потом костей не соберёте. Идите с нами, нынешнее укрытие хоть и небольшое, но должно выдержать. Переждёте ненастье, а потом уж отправляйтесь на поиски друга. Хотя, скажу вам честно, дело это безнадёжное… Эй, Крэг, да скажи ты своему напарнику, чтобы не зыркал на нас своими страшными глазищами. Он, похоже, и родную маму готов подозревать…
Да, не стоило деду говорить последние слова… Я-то знал, как трепетно Рас относился к матери, никому не позволяя в суе даже упоминать о ней, поэтому еле удержал взбесившегося Избранного от немедленной расправы над стариком. Своим звериным чутьём напарник тоже почувствовал приближавшуюся непогоду и, хоть неохотно, согласился пойти за новыми знакомыми.
Осторожно спустились вниз по тропинке, старик шёл впереди, мы ― за ним. Наклонившись к другу, я тихо спросил:
― Ты сделал амулет поиска? Хорошо. Направление нашего движения совпадает с дорогой, по которой прошёл Сан? Отлично, и что же ты тогда всё время хмуришься, не нравится старик? Понимаю, но буря ― верная смерть для нас, переждём её и потихоньку уйдём. Потерпи, Рас…
Избранный недовольно кривил губы, но молчал. Пройдя немного, неожиданно больно схватил за плечо, испугав горячим шёпотом:
― Помяни моё слово, Крэг, это плохо кончится. Не нравятся они мне, оба. Я их даже магией проверил, вроде всё чисто, люди, не мертвяки, и всё же… Сердце подсказывает, мы добровольно идём в ловушку. Будь на чеку, брат…
От таких слов пересохли губы, и, ничего не ответив, я только крепче сжал рукоять меча. Дорога к убежищу оказалась недолгой: пройдя через несколько пустынных улиц с невысокими полуразвалившимися домишками, где в канавах вместо воды тлело пламя, мы спустились в подвал почти полностью разрушенного дома. Лестница привела нас во вполне обжитое помещение с несколькими кроватями вдоль стен и столом в центре.
Старик зажёг тусклую лампу:
― Располагайтесь где нравится, мы тут с внуком вдвоём живём. В углу есть печка, сейчас приготовлю нам поесть. Запас воды ― в кувшинах у стены. Выпейте, вижу, что вы давно не пили вдоволь. Да не смотрите на нас с малышом с таким подозрением, не собираюсь я вас травить. Замышлял бы недоброе, сделал это ещё там, на уступе. Когда-то помогать путникам было нормой, никого это не удивляло, а теперь ― на меня смотрят, как на душегуба. Люди не доверяют друг другу… ― в голосе деда
