Генеральный попаданец 2 (СИ) - Ал Коруд
Согласование окончательных параметров советского проекта пилотируемой миссии на Луну и выбор исполнителей шло трудным, извилистым путем, нервно и непозволительно долго для принципиальной гонки с главным геополитическим соперником. Сначала не могли определиться, какой именно тип реактивного двигателя мы будем использовать для тяжелой ракеты — ядерный или жидкостный. В постановлении ЦК КПСС и Совета министров от 30 июня 1958 года говорилось о разработке тяжелой ракеты с ЯРД. Но одновременно предусматривалась разработка ракетоносителей с использованием ЖРД на криогенных высокоэнергетических компонентах — кислороде и водороде.
Когда остановились на ЖРД, возник клинч между Королевым и главным ракетным двигателистом нашей страны Валентином Петровичем Глушко о типе топлива. Королев настаивал на хорошо зарекомендовавшей себя кислородно-керосиновой паре. Глушко не соглашался, продвигая свое решение — ЖРД на высококипящих компонентах: азотном тетроксиде и несимметричном диметилгидразине, то есть гептиле. Именно такие двигатели его двигателестроительное ОКБ-246 в Химках в тот период разрабатывало для межконтинентальных боевых ракет. Ко времени работы над Н-1 эти разногласия вошли в жесточайший недоговороспособный клинч, усугубленный личной неприязнью еще недавно ближайших друзей и соратников. В результате к созданию двигателей для Н-1 Королев был вынужден привлечь куйбышевское ОКБ-276 Николая Дмитриевича Кузнецова, разрабатывавшее двигатели для самолетов и не имевшее ни опыта, ни экспериментальной стендовой базы для отработки ЖРД. Отсюда последующие аварии и задержки.
Огромным минусом, как выяснилось впоследствии, стал важнейший целевой параметр «техзадания первого уровня» 23 июня 1960 года. А именно вес полезной нагрузки — был явно занижен. Только в 1965 году в результате исследований было установлено, что для проведения экспедиции на Луну в составе двух космонавтов с высадкой на ее поверхность одного из них, и дальнейшим возвращением их на Землю при одном пуске ракеты-носителя Н-1 необходимо выводить на орбиту Земли полезный груз массой не менее 95 тонн. Пришлось срочно форсировать ракету — увеличивать тягу и рабочий запас топлива, стараясь не сильно менять конструкцию и оснастку, ведь времени, да и денег на проектирование и отработку принципиально нового носителя не было. Решили добавить на первую ступень шесть двигателей и форсировать тягу единичных двигателей на всех трех ступенях ракеты. Стартовая масса модернизированного носителя выросла с 2200 до 2850 тонн.
В истории «Лунной гонки» это была первая проектная ошибка. Следовало считать не то, что в директивные сроки можно требовать от ракеты-носителя, а то, что в действительности нужно для высадки на Луну и возвращения на Землю. Начинать подсчет тонн следовало с поверхности Луны, а не Земли. Раскол в лагере главных конструкторов по поводу двигателей для тяжелых ракет увеличивался. В 1962 году в спор вступили новые сильные игроки — Янгель и Челомей.
Монополия Королева на тяжелые ракеты-носители угрожала их активному участию в перспективных космических программах. Конкуренция за ресурсы на создание тяжелых ракет-носителей между проектами королевской Н-1, УР-700 Челомея и Р-56 Янгеля продолжалась аж до 1967 года и ярко контрастировала с исключительной концентрацией всех сил и ресурсов на одном лунном проекте у наших заокеанских соперников по Лунной гонке.
Американцы для победы даже не чурались использовать немецкого ракетчика с тухлой репутацией нациста фон Брауна. И что самое интересное: F-1 для «Сатурна-5» он не выбирал: ему их дали, поскольку больше ничего подходящего для лунной ракеты в США «в железе» тогда не было. F-1 в принципе не задумывали для пилотируемых полетов: это был двигатель для ракеты со сверхмассивной термоядерной боеголовкой. Задание на его разработку ВВС США выдали в 1955 году, за шесть лет до запуска Джоном Кеннеди лунной гонки. То есть весь проект был задуман американцами лишь с политическими целями.
Штаты в то время и так имели тяжелую репутацию расистского государства с посредственным уровнем образования. СССР сделал из них посмешище, выведя человека в космос. Дядя Сэм выглядел как богатый, но не особенно умный соперник довольно нищей, но весьма продвинутой интеллектуально страны на Востоке. Это серьезно влияло на умы молодежи. Кеннеди был намного умнее и дальновиднее любого президента США после него, отчего понимал происходящее очень хорошо — и реагировал быстро. Еще в марте 1961-го он отказал фон Брауну в лунном проекте, но в апреле полетел Юрий Гагарин, и глава государства тут же развернулся на 180 градусов.
К тому же фатальным решением, определившим неудачные пуски H-1, был отказ от проведения стендовых огневых технологических испытаний первой ступени ракеты. Конечно, это была не блажь Королева. Из-за своих габаритов, длина 105 м, почти втрое больше гагаринского «Востока» и в десять раз тяжелее, создаваемые лунные ракеты невозможно было транспортировать, поэтому собирали ракету прямо на Байконуре, где в голой степи был построен завод — филиал самарского «Прогресса». Стенды для наземных огневых испытаний первой ступени пришлось бы строить там же — ни средств, ни времени на это уже не было. В 1965 году, оказавшемся для Сергея Павловича последним, мы отставали от американцев в лунном забеге минимум на два года.
Следующие одна за одной аварии ракетоносителя Н-1 забили последние гвозди в крышку гроба советской программы. Будете смеяться, но схему резервирования двигателей, подобную использовавшейся на Н-1, применит в будущем Илон наш великий Маск на первой ступени его космического флагмана, сверхтяжелой системы SuperHeavy/Starship. Илон Маск взял также на вооружение многопусковую схему дальних пилотируемых экспедиций на Луну и Марс, обсуждавшуюся Королевым с коллегами. Предполагается сначала вывод на земную орбиту транспортной платформы-танкера и наполнение его топливом несколькими рейсами Starship. А затем уже старт межпланетного корабля с запасом этого топлива с орбиты.
Частое объяснение: СССР проиграл лунную гонку потому, что для лунной ракеты выбрали крайне неудачную схему. Мол, 30 двигателей первой ступени — это очень много, «синхронизировать» их работу при тогдашнем уровне электроники было бы невозможно. Да и вероятность отказа из-за их огромного количества росла. Во-первых, никакой трудности «синхронизации» тогда на самом деле не было: число камер сгорания и сопел в ракетах Р-7/«Союз» — три десятка. На каждом сопле нужны одновременное зажигание и устойчивая работа, иначе ракета рухнет. Ракеты семейства Р-7 имеют не меньше точек зажигания, чем первая ступень Н-1. Несмотря на это, они спокойно совершили 2800 вылетов — рекорд в человеческой истории,
