Математик Боя - Blood_and_Tea
Но решение Хокаге, насчет лечения Сенсомы и восстановления ему зрения, не принять он не мог.
— Разбирать пленных на органы — не лучшая затея. Если их страны прознают, у нас могут быть проблемы на политической арене, — говорил тогда Тобирама.
— Мне плевать, — старший брат умел быть жестким, а порой даже и жестоким. — Если ты не выполнишь мою просьбу, я отдам Сенсоме свои собственные глаза!
— Зачем заходить так далеко ради сироты? — нахмурился альбинос, отлично понимая, что брат свою угрозу выполнит.
— Потому что я в ответе за Мадару! И за его поступки! Сумев помочь мальчику, я окончательно развею нашу с ним дружбу. Ради деревни и ее жителей, я не могу позволить себе малодушничать в этом деле, — Хаширама был мрачен. — Такова моя Воля Огня. Это — моя решимость.
И решимость Первого Хокаге еще не встречала противника, способного ее пошатнуть.
Из-за того, что Шаринган Учихи Джуна сильно навредил организму Сенсомы, нельзя было просто взять любые глаза и прилепить ему на лицо. За два дня исследований и тестов, Тобирама, Мито (по просьбе Хаширамы) и Акихико — главврач центрального госпиталя Конохи, нашли кандидата на роль донора глаз. Им оказался двадцатидвухлетний шиноби из Страны Неба, не имеющей своей собственной скрытой деревни, а потому тщательно подсматривающей за Листом. К сожалению, дознаватели не успели узнать от него многого, да и все закладки снять тоже, но как донор он был идеален.
— Ирьенины говорят, что его чакра отлично сходится с твоей, — Тобирама как раз читал доклады медиков. — Пересадка будет легкой и надежной, это займет очень мало времени.
— Скажите, Тобирама-сама, как вы смогли так быстро меня найти? — спросил, вместо нормальной реакции, Сенсома, погруженный в свои мысли.
Сенджу нахмурился.
— Я следил за Мадарой. И когда Джуна Учиху определили на миссию, я решил и за ним приглядеть. Конечно, если бы я лично пошел за мальчишкой, то всего бы можно было избежать, но…
— Это было бы странно, если бы второе лицо в деревне следило за выполнением миссий низкоранговых шиноби, — кивнул Томура.
— Именно. В общем, когда его нашел один из моих людей, я тут же ринулся к брату. Вместе мы ворвались в клановый квартал Учих — как Хокаге и его заместитель, мы имеем на это право. Конечно, красноглазые не собирались нас так просто пускать в свой храм, но одним из их старейшин оказался отец Джуна. Нас пустили, и мы смогли тебя спасти. Мадара ушел немногим раньше, чем мы вошли.
— И никаких проблем с кланом? — удивился мальчик.
— Никаких, — Тобирама отвернулся.
Он не мог сказать этому ребенку, что Учихи уже второй день требуют его голову на блюдце. Сначала они присылали письма Хокаге, но поняв его твердость, стали забрасывать прошениями уже его заместителя. Ханаяма Учиха винил Сенсому в смерти своего сына и, в чем-то, был прав. Конечно убить Томуру на территории Конохи никто и не подумает, но вот нападки и ненависть гарантированы.
Однако пока ему об этом лучше не знать.
— Но тебе, сам понимаешь, лучше не заявляться в тот квартал.
— Конечно, — кивнул задумчивый, будто безразличный ко всему, мальчик.
Это тоже было странно. Он всегда был спокоен и сдержан, при этом являясь достаточно веселым и озорным ребенком, но никогда еще Тобирама не видел на его лице такой отрешенности. Видимо, предательство учителя подкосило его больше, чем думал Сенджу.
Пересадка глаз прошла успешно. Для лучшего восстановления Сенсоме было наказано пару дней провести в больнице, не снимая повязки. Вживление Шарингана, донорство крови от Хаширамы — эти два события сильно расшатали Очаг чакры мальчика, но в итоге все вернулось к тому, с чего начинали — Сенсома Томура имел очень низкий запас телесно-духовной энергии.
И вот, через три дня, в палате у Сенсомы собрались четверо, помимо него: Хаширама и Тобирама Сенджу, Мито Узумаки (не сменившая фамилию) и Акихико Намикадзе. По просьбе Хаширамы (как и на девятилетие Сенсомы) Мито вела себя преувеличено бодро и весело и даже где-то накупила разноцветных шаров в честь праздника.
— Ну! Снимай! — улыбнулись Мито и Хаширама, одновременно придвинувшись к лицу сироты.
Тот вздохнул, совсем не проявив радости, и сдернул с глаз повязку.
Четверо из кругов высочайшего общества сильнейшей в мире страны с интересом и азартом уставились в кристально-чистые глаза перерожденного, имеющие необычайный стальной цвет.
— Красивые, — даже засмотрелась Узумаки.
— Как зрение? — поинтересовался Тобирама.
Мальчик молча осмотрелся, особенное внимание уделив шарикам, потом осмотрел себя. По его лицу нельзя было сказать, о чем он думает, но было очевидно, что он не слеп.
— Я не вижу цвета, — тихо ответил Сенсома задумчивым тоном. — Все черно-белое.
В мире, где люди могут выдыхать огонь и управлять деревьями, дальтонизм являлся болезнью, гораздо более редкой, чем какая-либо другая. Даже у обычных людей такое заболевание встречалось крайне редко, что уж говорить о шиноби.
Сенсоме «повезло» родиться «чистым» и приобрести себе донора глаз, который обладал самой сильной формой дальтонизма — полной цветовой слепотой…
* * *
— Это нереально, — Тобирама сидел в кабинете старшего брата, устало массирующего виски. — Это даже больше, чем просто невезение. Я боюсь выпускать его из госпиталя — вполне возможно, что его убьет молния или камень, свалившийся с крыши.
— Это действительно странно, — Хаширама вздохнул. — Но… мы же не можем позволить себе еще одну операцию на его глаза?
— Хаши… — младший брат редко называл так старшего. — Я не могу знать точно, но… Вполне возможно, что глаза того мальца — Джуна, начали переступать свой эволюционный порог. Это только предположение, но отчего бы им было не застрять в развитии между Мангеке Шаринганом и обычным, завершенным?
— Это бред, — покачал головой Хокаге. — Ты же знаешь, сколько нужно испытать эмоций, чтобы пробудить запретное додзюцу.
— Я знаю! — фыркнул альбинос. — Я не знаю только, сколько именно эмоций испытал тот пацан, когда его резал Мадара. Обрати внимание — ублюдок знает о Шарингане и Мангеке
