Математик Боя - Blood_and_Tea
— УЧИТЕЛЬ! ЭТА БОЛЬ… — заходился в крике ученик.
Мадара стоял и с открытым ртом наблюдал за одним из самых редких феноменов в мире шиноби — полное непринятие Шарингана. Клан Учиха уже давно распускает слухи о том, что шиноби, не являющиеся членами клана, попросту не смогут использовать их додзюцу, и у них даже были примеры. Но эти примеры были лишь редчайшими исключениями из правил — основная масса людей смогла бы использовать чужой Шаринган, пусть и с ограничениями.
А Сенсома оказался в том легендарно невезучем проценте людей, которые просто не могут принять силу проклятого клана…
Выявить эту особенность чрезвычайно трудно — для этого нужно быть либо первоклассным ирьенином, точно знающим, что искать, или же мастером в фуиндзюцу, тоже делающим специальные проверки. Мадара не был ни тем, ни другим и не смог бы воспользоваться сторонней помощью, ведь соглядатаи Тобирамы и, например, Мито, сдадут его планы с потрохами, и тогда их будет невозможно исполнить.
Да и кто бы вообще мог подумать, что у ИЗУНЫ будет этот недостаток?!
— Это какая-то шутка, — шептал Мадара, бессильно смотря на страдающего сироту. — Ты же не можешь быть «чистым»! Ты же такой же проклятый, как и я! Изуна!
Очки-подарок, снятые перед операцией, хрустнули в кулаке у Бога Шиноби.
— Я Сенсома… учитель… — прохрипел ребенок, свернувшись калачиком, полным боли. — Мадара… брат…
За пару мгновений перед Мадарой пролетели годы, проведенные вместе с Сенсомой… И, опираясь на то, что он знает сейчас, глава клана Учиха может сказать точно — это не его младший брат. Самозванец! Подделка! Все это время он не был Изуной! Он был Сенсомой!
— Учиха! — донеслось яростное с улицы. Голос было не спутать — альбинос.
— Мадара! — вторил ему его брат.
— Учитель… — хрипел почти умерший от боли ребенок.
Тело работает на автомате — рука достает кунай, а ноги в мгновение ока доставляют Мадару к бывшему ученику. Кунай у горла — мальчик должен чувствовать, как сталь холодит кожу. Один надрез… Всего лишь надавить посильнее…
— Не могу!.. — всхлипнул Бог Шиноби и отбросил железку в сторону! Он бросил последний взгляд на того, кого обучал так долго и тщательно, и сложил печати…
— Чертов кусок дерьма! — откашлялся Тобирама, понимая, что Учиха уже ушел, пробив себе путь под землей.
Храм красноглазого клана оказался осквернен, а у бетонной таблички в крови лежал мальчик, которому скоро должно исполниться десять лет и тихо скулил от боли. Его учитель оказался психом, предавшим ученика и сбежавшим из деревни. Мадара Учиха отобрал не только зрение, он отобрал у перерожденного душу…
— Нужно бежать в погоню! — воскликнул Хокаге.
— Время упущено, — мрачно ответил ему брат, осматривая помещение на предмет ловушек и прочего. — Он ушел.
— Тогда…
— Тогда надо тут убраться, — Тобирама перебил Хашираму и подошел к мальчику, доставая кунай. — Малодушный ублюдок даже не добил юнца. Жаль. Парень мог вырасти достойным шиноби…
— Стой, Тобирама! — старший брат вклинился между ребенком и альбиносом. — Мы же можем спасти его!
— Что толку? Он совершил ошибку, поверив Мадаре, и теперь расплатился за нее зрением. Глаза все равно придется вырезать — они убьют его. Да и психическое состояние…
— Это и наша ошибка тоже! — упрямо мотнул головой Первый Хокаге, начав аккуратно удалять опасные глаза из глазниц мальчика. — Мы тоже доверились… доверились ему, думая, что он удержит Мадару.
Беловолосый Сенджу ничего не ответил, угрюмо смотря на полумертвого мальца и его разбитые очки, валяющиеся неподалеку.
— Мадара Учиха… — прошипел он.
Серые краски
— Очнулся, Сенсома-кун? — довольно поинтересовался кто-то голосом Первого Хокаге.
— Да, — спокойно ответил перерожденный, находясь в полной тьме. — Хаширама-сама, скажите, это же был не сон?
Мужчина, судя по звукам, находящийся справа от кровати Томуры, заворочался и, кажется, почесал в затылке.
— Боюсь… что совсем не сон. Что ты помнишь, Сенсома-кун?
Мальчик вздохнул и шумно выдохнул, почти сквозь зубы, вспоминая события, предшествующие его пробуждению здесь. Было довольно трудно справиться с эмоциями, ибо они были слишком уж отрицательными, негативными, а бывший учитель математики редко испытывал этот спектр чувств в этом мире.
До откровенного предательства Мадары — человека, которого Сенсома считал старшим другом, учителем, товарищем и даже братом, перерожденный относился к этому миру как к забавной игре, в которую ему выпал шанс поиграть. У него даже складывалось порой ощущение, что все вокруг — плод его воображения, созданный умирающим мозгом под влиянием адреналина или чего-то подобного. И пусть Томура понимал, что это чувство ложное, но отношение к этой жизни было менее… серьезным.
До этого момента.
— Я помню все, — впервые в этой жизни, Сенсоме пришлось приложить усилия к тому, чтобы его голос не дрогнул.
— Вот как… — тихо потянул Хаширама. — Пожалуй, это плохо…
Наступило молчание, в ходе которого ребенок пытался понять, что делает Хокаге так близко от него, все время отвлекаясь на воспоминания и душевные терзания. Мадара не должен был так поступить! Конечно, он был немного одержимым воспоминаниями о младшем брате, и для Томуры не было секретом то, что великий Учиха видит в нем тень любимого родича, но ТАКОГО исхода их отношений он даже и представить не мог! И Мадара, вероятно, тоже…
— Скажите, Хокаге-сама, — разрушил затянувшееся молчание ребенок. — Почему Мадара-сен… Почему меня назвали «чистым»?
Сенджу рассмеялся так, что было понятно — ему неловко отвечать на этот вопрос, как и вообще говорить с Сенсомой.
— Это довольно редкий термин, — все же начал он. — Во времена клановых войн очень многие хотели заполучить себе глаза клана Учиха. Конечно, великий клан не мог этого допустить, так что придумывал различные сказки и ужасы о своем додзюцу. Со временем все пришло к тому, что Учиха начали называть проклятым кланом, ведь многие слухи, ходящие об их глазах, открыто говорили о проклятьях и несчастьях, падающих на головы тех, кто решится завладеть запретной силой. Но слухи — ничто без фактов, и Учиха нашли и их. Одни из самых сведущих в этом деле шиноби смогли найти людей, чьи тела просто не могли принять их глаза. Обычный человек или шиноби смог бы ужиться с Шаринганом, хотя и с большущими ограничениями, но конкретно эти люди… Пересадка «проклятых» глаз вызывала у них…
— Чудовищную боль, — закончил за него Сенсома.
— Как и у тебя, — судя
