Приятная повседневность с мажорками (СИ) - Аристов Руслан Иванович
— Замечальный концерт, я просто обожаю немецкий джаз, — произнесла Алла Корнилова, глядя на меня.
Они с Павлом сидели напротив нас. Официант быстро и споро насыпал мне мясное блюдо с рисовым гарниром, хотя я и близко не просил, потом щедро налил мне коньяк в специальный бокал.
— Да, мелодии совершенно потрясающие, танцевать под них — одно наслаждение, — подтвердил я.
— Через часик и мы пойдём — не переживай, дорогая! — заверил её Павел.
Я обратил внимание, что он уже навеселе, но в меру.
— Пора уже заканчивать с делами и отдыхать, — произнес Степан Семенов и поглядел на свою спутницу.
Она тоже очень нежно улыбнулась ему.
— Некоторые вопросы мы обсудим позднее, — сказала Алла, повернув голову к нему.
— Главное, что мы в принципе нашли взаимовыгодные точки соприкосновения, — кивнул Степан.
— О чём речь, простите? — поинтересовался я.
— О выборах, дорогой Виктор, о политике, — посмотрел на меня Осьминог.
— Я надеюсь, что выборы будут — я хочу выиграть округ! — сказал я.
Стелла и Элина засмеялись, Алла улыбнулась. Моя реплика вызвала оживление за столом.
— Выпьем за это, дамы и господа, — провозгласил Павел и посмотрел на меня: — Нравится мне твой настрой!
Я поднял свой бокал, полный ароматного коньяка, чокнулся с рядом сидящими и через несколько секунд пригубил — напиток оказался изумительным. Я поискал глазами бутылку — она оказалась литровая, стилизованная под девятнадцатый век, на этикетке готическим шрифтом было отпечатано — «Henri IV Cognac Grande Champagne».
В голове стало действительно приятно. Я сделал ещё глоток.
— Да, конина замечательная, нам бы такой научиться делать, — произнес Павел, глядя на меня.
— Некоторые наши коньяки тоже довольно ничего, — покивал я. — Это тот случай, когда проще купить и не заморачиваться.
— Ты против того, чтобы в нашей стране делали лучший в мире коньяк? — слегка ехидно поинтересовалась Элина, сидящая через место слева от меня.
— Если говорить как есть, прекрасная леди — у нас можно делать только бренди, настоящий же коньяк производят только в одноименной французской провинции, — ответил я.
Некоторые присутствующие зааплодировали, Элина, смотревшая на меня, недовольно поморщилась.
— Речь настоящего политика, — своим приятным голосом произнесла Алла.
— Политика, леди Алла — искусство возможного, — я повернул голову к ней. — Зачем нам пытаться превзойти французов в том, в чём их превзойти очень сложно и даже бессмысленно, когда мы можем превзойти их во многих других областях?
— Вы говорите о магической нефтегазовой отрасли, господин Виктор? (Вьи говьярите о магьичьеской ньефтьегазови отрьясли, гасподьин Вьиктор?) — произнесла с акцентом дама-дипломат.
— Не только, госпожа полномочный посол! У нас в стране есть несколько отраслей, которые дадут нам точки экономического роста в последующие годы — это и магонефтегаз, и прочие сырьевые отрасли, но также и отрасли высоких технологий.
Я ощутил прилив куража — голова была приятно-тяжелая, коньяк меня вдохновил и развязал язык.
Разговор перешёл на довольно серьёзные макроэкономические проблемы и торговые отношения РКДР с некоторыми европейскими странами.
— Как вы знаете, дамы и господа, правительство Австро-Венгрии остро интересует вопрос инвестиций в инфраструктуру порта Триест. Если бы этот проект стал совместным для наших государств, итальянское правительство пошло бы на уступки нашему консорциуму, — начала рассказывать баронесса Дьюлаи.
Я не сразу врубился, о чём речь, а потому кушал блюдо и внимательно слушал, исподволь наблюдая за сидящими за этим столом.
— А что там с Триестом? — шепотом спросил я у Стеллы.
— После Великой Войны и распада Австро-Венгрии сто лет назад итальянцы установили контроль над городом-портом и всем Австрийским Приморьем. В семидесятых Вена провозгласила целью своей внешней политики вернуть город и территории в состав империи, с тех пор эта ситуация и тянется, — пояснила она.
— Ага, спасибо, — прошептал я и включился в беседу: — Госпожа посол, а какова позиция Италии по этому вопросу?
Блондинка-венгерка оживилась.
— После славного возрождения нашей дуалистической монархии Италия в семидесятых годах согласилась вынести вопрос принадлежности Триеста и всего Приморья на обсуждение Лиги Наций, однако с тех пор вопрос заболтали, скажем мягко. Был обещан референдум, но его так и не провели — ситуация с этим референдумом напоминает проблему РКДР с ФЭФ. Конечно, Австро-Венгрия не рассматривает военные методы в деле возвращения города под наш флаг, однако потребности нашей экономики таковы, что мы хотим сделать это экономически, в том числе с выгодой и для Италии. Если будет создан консорциум корпораций из трех стран, то это сулит огромные выгоды для всего региона.
— И каковы объёмы инвестиций? — мне даже стало интересно.
— Если мы придём к соглашению с вашим правительством, будет создан консорциум из трех профильных логистических корпораций, доля каждой из стран составит ровно треть. В первые четыре года инвестиции составят эквивалент четырехсот тридцати миллионов американских долларов, а конкретную ответственность возьмёт на себя главный офис консорциума в Будапеште.
«Как-то непонятно, что это всё значит».
— Что это будет означать, госпожа посол? — с милой улыбкой уточнил я.
— В обязанности главного офиса будут входить вопросы управления и координации проектом, а также взаимодействие с финансовыми партнерами. Инвестировать мы будем в так называемую парковую поторую зону в порту Триест, там подрядчики построят многофункциональный современный терминал с полным инфраструктурным обслуживанием, — без запинки разъяснила посол.
Я был впечатлён, но пятой точкой чувствовал кучу непрояснённых вопросов.
— И кто же будет это всё утверждать с нашей стороны? — я посмотрел на Аллу и Павла, которые очень мило шептались о чём-то.
— Андрей Ильич, разъясни будущему депутату, что там и как, — зевнул толстячок, обратившись к чиновнику из минэнерго.
— Пока что этот проект не имеет даже рамочного соглашения, но госпожа посол заинтересовала нас этим предложением, — ответил молодой человек.
— А кто будет заниматься конкретными подрядами? Я так понимаю, все три корпорации получат равную долю заказов? — я посмотрел на Мамонтова, потом на баронессу.
Венгерка чуть поморщилась.
— Так далеко вперёд мы ещё не заходили в обсуждении этого дела, господин Виктор, — ответила она. — Одним из медиаторов проекта будет выступать компания господина Ли Хуанга, с его помощью будет разработан проект Большого Трансевропейского Пути, как его называют у нас.
«Ли Хуанг здесь каким вообще боком?» — вот это начало меня слегка заводить.
— Не понимаю, — сказал я слегка севшим голосом, — каким образом к транспортному проекту относится господин Ли Хуанг?
— Вы разве имеете что-то против него? — невинно поинтересовалась посол.
— Нет, но просто не понимаю…
— Виктор, дорогой, ты наверняка знаком с дочерьми баронессы — одна из них участвовала в отборе на тест, в котором участвуете и вы с Анжеликой, — мягко перебила меня Алла.
— С дочерьми баронессы? — я слегка прибалдел.
— Конечно! Моя старшая дочь тоже участвует в тесте господина Хуанга, какая-то их новая игра для молодёжи. Наверняка вы с ней знакомы, она мне даже рассказывала о вас, — улыбнулась венгерка.
— Возможно, — удивленный услышанным, я неопределённо пожал плечами.
— Обе мои дочери присутствуют сегодня в соседнем зале, — с намёком в голосе произнесла посол.
— А, буду рад с ними познакомиться, — был вынужден ответить я, поскольку этикет есть этикет.
— Поверьте, участие корпорации господина Хуанга как партнера возможного трехстороннего консорциума пойдёт только на пользу делу, — заявила баронесса.
«Везде метастазы этого Хуанга — в Омске, здесь, в Будапеште, в Токио. С этим надо конкретно разбираться, прям какой-то транснационал здешнего мира этот Хуанг. Хотя именно это и говорил про него Иоаннидис», — я вздохнул, настроение слегка стухло.
