Катарсис - Евгений Анатольевич Аверин
— Или что-то знали?
— Вот и я про то. Александра Федоровна сама, Великая княжна Мария Николаевна, Великий князь Михаил Павлович, министры, двор вплоть до рестораторов. Что им надо в Одессе? Из нее войны не видно. Чего ждут?
— Ты хочешь, чтобы я разузнала?
— Мне очень не нравится, что там Михаил Павлович. Я не хочу тебя отпускать.
— Не сомневайся во мне. Найду способ глаза отвести. Но с Государем ссориться тоже не резон.
— Хорошо. Считай, что поедешь с миссией. Посмотришь обстановку. Если все спокойно. Тихо отпросишься и приедешь.
В уездном городке под названием Тирасполь настала пора прощания. И с какой стати он потом оказался в Молдавии? Основал его Суворов, как крепость Среднюю. Потом сделали городом сначала Новороссийской, затем Николаевской губернии, которую переименовали в Херсонскую. Тут мы встали на двое суток. Я провел смотр. Отремонтировали, что сломалось. Заменили лошадок. Приобрели у одного еврея торговца дополнительный экипаж и конную пару.
Треть населения евреи. А что бы и не жить? В отличие от нашего болота здесь в конце марта уже снега нет. А с апреля и вовсе летняя погода. Наши из крестьян кряхтят в усы и бороду, глядя на благодатные условия. Ладно, что сейчас у многих дела налажены, завидовать нечему. Но разница налицо.
До Одессы чуть более ста верст. За два дня доберутся. Алене я отдал десять человек охраны, и Ульяну. Ненавижу долгие проводы, поэтому утром поцеловал жену в губы под стеснительными взглядами команды и велел отправляться. На меня глядя, Фрол обхватил по медвежьи свою красавицу и тоже поцеловал. Та не сопротивлялась и не отстранялась.
Нам до Кишинева около восьмидесяти верст. Тоже недалече. Стараюсь не думать о разлуке. Впереди неизвестно что. Но с Фролом понимающе переглядываемся.
Кишинев городом признан всего десять лет назад. Я так и не допытался истины, что означает это слово в переводе. Одни утверждают, что новый кишлак, другие, что родник, третьи, что места погребения. И с третьими я более согласен. В свое время меня поразил герб города, который потом утвердят. Запомнилась голова быка с красными рогами и красным высунутым языком. И пентаграмма между рогов.
Мой гость из бенедиктианского монастыря любит повторять: власть над миром отражается в символах. Поэтому никакое восхищение хорошим климатом настороженности не убирало.
Мы подъехали к вечеру. Посланные разведчики свободных мест на постоялых дворах не нашли. По-русски там мало кто понимает. Возможно, несколько человек и разместились бы, но мы держимся вместе. Встали лагерем на высокой террасе вблизи берега реки Бык.
Утром к нам прискакал уланский поручик и пригласил за Верхний город. Старый город представляет сбитую кучу глинобитных хибар. Только Мазаракиевская церковь на отшибе выделяется. А вот Верхний город уже современной постройки. Привычная архитектура метрополии: корпус семинарии, европейские дома богатых молдавских бояр радуют глаз. И утопают в зелени.
За городом обнаружилось несколько вытянутых глинобитных бараков. Старые, но в приличном состоянии. Улан ловко соскочил с лошади: «Прошу».
В прохладе барака я попал в комнату. Навстречу мне поднялся и развел руки в стороны Гурский.
— Ну, здравствуй, — щекотал он щеки усами, — дай я тебя расцелую, пропащий.
— Да уж где пропащий? — улыбаюсь я, — все по заданиям. Все лето в трудах.
— Да что уж. И сейчас труды будут. Но сначала день на отдых. Неизвестно, как оно придется.
— Что это за бараки?
— Давненько стоят без дела. Но властям и полиции приказано содержать их в надлежащем порядке. Греческие повстанцы, думаешь, откуда взялись?
— Здесь центр подготовки?
— Ну уж, центр. Лагерь. Про генерал-майора Ипсиланти слыхал?
— Не очень.
— Ну как же? Герой повстанцев. Для греков. Для нас провал операции. Но не совсем. Все же каша заварилась, да еще какая.
Оказалось, генерал-майор, командир первой гусарской бригады, знакомец А.С. Пушкина по кишиневской ссылке, подготовил отряд боевиков под руководством русских спецслужб. Перешел Прут и взял Яссы. Потом все закончилось печально. Турки повстанцев разбили. А когда при бегстве остатки команды попали на территорию Австрии, австрийцы их арестовали. Держали в крепости в очень плохих условиях. Только по личному настоянию Николая Павловича освободили год назад. Сам генерал скончался вскоре на руках у прекрасной княжны Разумовской, его возлюбленной. Через неделю, другую померли и оба брата. А сама княжна сошла с ума.
— Очень похоже на ликвидацию провала, — вспомнил я «Аквариум» Суворова, но смягчил мысль, — или на устранение свидетелей. Но почему провал, если каша заварилась?
— Потому что не получилось ожидаемое. Да, это дало толчок восстанию, но не более.
— Странно, что он не развил успех, когда взял Яссы. Глупо сидеть на месте, собирать двор и раздавать чины, будто уже корона готова.
— Глупо. Если не знать подоплеки.
— Так чего же он ждал?
— Того, что не свершилось. Его обманули. В этом и был провал операции. Естественно, Государь, тогда еще Александр Павлович, отрекся от всего. По другому тут нельзя. В таких делах при провале нет ни родины, ни начальства.
— Дмитрий Семенович, довольно загадок. Не за этим же я приехал? В чем обманули?
— Ваша мысль о том, что различные чудодейственные предметы могут даровать власть и могущество, не нова. История знает такие примеры, но они держатся в тайне. В очень охраняемой тайне. Поэтому я вам их не приведу. Да вы и сами больше моего повидали в своей Америке.
— Генерал должен был получить какой-то артефакт могущества?
— Ишь, слово какое, артефакт. Пусть будет так. Должен был захватить и получить власть. И захватил. Но, очевидно, не то.
— Поэтому сидел и ждал, когда сработает? А ничего не произошло. Впрочем, волнения пошли.
— Бунт? Не сильно нужен. Что греки, что болгары одинаковы. Сегодня с одних рук едят, завтра с других.
— Но где же тогда — то? Есть сведения?
— Есть! Для того вас в спешном порядке и вызвали. Да и вся эта заваруха поэтому. И все наши тут. И Шильдер, и Засядко. И потому Николай Павлович лично возглавляет войска.
— Сведения верные?
— Без сомнений. Другое, что они неизвестны ни туркам, ни австриякам, ни англичанам.
— Не раскололся ваш генерал?
— Это уже не имеет значения, — опустил глаза Гурский, — сейчас есть ученые, что прочитали древние шифры и
