Кавказ подо мною (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Пётр Христианович глянул на небо. Солнце давно зенит преодолело и уже к горизонту скатывалось. Если разведка обнаружила вражеское войсков в тридцати километрах, а именно там стояли дозоры, то сегодня атаки ждать не стоит. Не метеоры же, войска они медленно двигаются. Не сунутся ночью под стены, зная, что у русских есть дальнобойная крупнокалиберная артиллерия. Остановятся аспиды километрах в десяти от Дербента и прибудут завтра к обеду. Есть время перенести все пушки на северную стену.

Нда. Стену. Стена не высокая, от трёх до четырёх метров, и ров наполовину засыпан. А ведь почти год у Петра Христиановича был ров подправить и даже стены нарастить. Снабжение Дербента нефтью наладили? Наладили. Сплошным потоком идёт из Чечни. Проходит частично через самогонные простейшие аппараты, которые отделяют керосин сначала, а потом бензин с соляркой. Отходы идут пока на асфальт, улицы города постепенно покрываются серо-чёрной коркой. Керосин отправляют вместе с лампами морем или по суше в Астрахань на продажу, а также в соседние ханства. Немного и в Тифлис отправили на пробу кружным путём через Ширванское и Шекинское ханство. Будут покупать, можно будет и нормальные поставки наладить. А вот смесь бензина и солярки идёт на производство кирпичей. Нормальный такой кирпичный заводик отгрохали.

Сейчас Пётр Христианович корил себя, мог бы весь кирпич пустить на увеличения высоты стен вокруг города. Но такой мысли даже не возникло, со всех сторон окружён дружественными соседями, есть куда кирпичи тратить. Строили одновременно три здания больших, точнее комплексы зданий связанных переходами. Школу с интернатом, университет с общагой и библиотекой и больницу с аптекой и фармолабораторией. Кирпичный заводик день и ночь дымил, без выходных и праздников. И то еле хватало кирпича трём бригадам строителей. До изобретения цемента руки не дошли. Там нужно строить серьёзные печи, так что пока просто обжигали известняк и кладку вели на известковый раствор. А вообще, когда начали строить здания на связке известковым раствором, Пётр Христианович понял, что изобретать цемент не нужно. Цементный раствор хуже известкового. Он не терпит холодов, тогда как известковым можно работать при отрицательных температурах. И он вечен, по крайне, здания, построенные ещё при князьях, церкви и монастыри, вполне себе стоят, хрен разберёшь, чего не скажешь о хрущёвках. Кроме того известковый раствор, в котором три части песка обычного и одна часть гашеной извести, гораздо дешевле цементного. Ладно, про цемент, про кирпич. Пока печей по обжигу не так много, как хотелось бы. Но кирпич есть.

А ведь если бы весь этот кирпич пустить на увеличение высоты городских стен, сейчас этих конников можно было и не бояться.

Пётр Христианович убрал от глаза подзорную трубу. Ну, получит Мехти горячих, когда вернётся.

Глава 16

Событие сорок четвёртое

От тебя ж — один бедлам,

Стыд царю, конфуз послам!

Я давно антиресуюсь,

Ты не засланная к нам?..

Не шпионь и не вреди,

А осмелишься — гляди:

Разговор у нас с тобою

Будет крупный впереди!..

Леонид Филатов, из книги «Про Федота-стрельца, удалого молодца»

Утро началось с сюрприза. Да ещё какого. Нет, не раньше времени вороги под стены подошли. Не было пока с севера никого. Новости и сюрприз сам пожаловал с юга. Брехт, когда купцов-шпионов засылал в южные ханства и в саму Персию, то выдал им несколько сотен листовок. Нужно было их подбросить на рынке, не попавшись самому. Текст был уж больно не банальным. Купцы, как известно все вернулись живыми, взяли следующий товар и опять уехали. Часов на продажу не было, но белоснежная хлопковая бумага, изделия кубачинцев, первые карандаши дербентской фабрики и керосиновые лампы тоже ходовой товар. Пойди, поищи в мире.

А текст был следующий. Шамхал Тарковский Мехти второй предлагает всем правоверным мусульманам сделку, за живого английского шпиона выплачивает пятьсот золотых финдиков, или тысячу серебряных курушей, а за мёртвого с документами удостоверяющими, что это англичанин, триста финдиков или шестьсот курушей.

Специально назвал Брехт не иранские деньги, а османской империи, чтобы показать, что против англичан, находившихся в Персии, ничего Мехти не имеет, а вот против шпионов в Османской империи это да.

Первые листовки Брехт написал с указанием цены в золотых иранских томанах, но передумал. Нет пока войны с Ираном, нужен ему год на подготовку к этой войне, ну и нечего провоцировать. А турки с ним не граничат. Вот и заменил валюту.

Сильно не надеялся. И тут прибыл один из купцов Бакинского ханства, на которого вышли люди из Тебриза. Привезли двух дохлых англичан. Всё, как положено, в красных мундирах с галунами, шляпой бикорном и золотыми погонами с бахромой. Господа офицеры. Штаны только белые непрезентабельно выглядят. Грязноватые и спереди и сзади, ну обделались. Бывает это с покойниками. Даже документов не надо, по синим рожам видно, что наглы — рыжие оба. За двоих таких красавцев шестьсот финдиков не жалко. Жако, конечно, но то, что листовка сработала, прямо душу грело, и жадность жабью эта теплота задавила. Опрошенные товарищи показали в дружеской беседе за чашечкой чая, что убили они наглов в Тебризе, и там этого добра два десятка. Ага, теперь не полных два десятка. Нужно ли ещё? Конечно, привозите цена та же.

Расстались с купцами неживым товаром довольные друг другом. Брехт стал беднее на тысячу с лишним рублей. Так-то большие деньги. Но теперь эти азербайджанские купцы точно постараются перебить английских советников всех до одного в Иране. А без помощи Англии шах таким смелым не будет. Да и наглы задумаются, стоит ли посылать офицеров туда, где на них открыта охота. Могут ли они предъявить претензию России? Конечно, могут. Только при чем тут Россия? Мехти с его шамхальством только под протекторатом России, он не её подданный. Мало ли что на уме этих мусульман. Может, он красный цвет мундира не приемлет. Считает, что англичане оскверняют священный для всех мусульман цвет. Кто их этих деспотов разберёт? Вы бы, дорогие наши английские союзники, не шастали по Кавказу, опасно там. Или мундиры сменили, чтобы они на аль-байрак не походили (красный флаг).

Брехт людей отпустил, приказал Кариму-эфенди англичан раздеть, мундиры постирать и прокипятить, пусть будут, мало ли, какая гадость в жизни может пригодиться и пошёл к северной стене. И тут его Карим догоняет и протягивает связку бумаг.

— Достали из-под мундира у мертвеца. — Брехт принюхался, бумаги пропитались трупным запахом, хотел приказать проветрить и прогладить что ли, но потом передумал. Ещё угробят. Забыл даже у «продавцов» трупиками про бумаги спросить на радостях. А те не забыли, сунули карты и какие-то списки, что были при убиенных, под мундир, чтобы не затерялись в дороге.

— Разверни. — Развернул, зажимая нос, Карим. — Мать моя — женщина! Да это карта. — Брехт даже морщиться перестал. Это была замечательная карта южного Кавказа. Вот именно такой ему и не хватало. Даже захотелось догнать и дополнительно наградить продавцов английских трупов. С такой картой уже воевать можно.

— Карта! — поведал ему Управляющий делами ханства.

— Карта. Разложить в месте, где нет солнца, и проветрить, как следует. И охрану выстави, любого, кто будет интересоваться, сразу под стражу. Не мешкай, Карим. Всё, убежал я, скоро войнушка начнётся. — И Пётр Христианович поспешил к северной стене Дербента.

Войска показалось, как и прикидывал Брехт ближе к обеду, уже ходить по стене туда-сюда устал, а ещё там все время под воротами гвалт стоял, утомляя. Ворота заперли, а купцы и прочие разные граждане многонационального Кавказа прибывают и прибывают. Ругаться начинают на гортанных своих непонятных языках со стражей. Князь Витгенштейн не выдерживает и приказывает пропустить. Ворота снова закрывают, а через несколько минут очередной караван с нефтью или шесрстью или древесиной. Опять ругань и опять приходится пропускать. Скоро стрельба начнётся, а от этих купцов зависит процветание его ханства и его предприятий. Беречь их нервы надо. Войско появилось неожиданно. Погода весенняя, мартовская и солнце ещё по привычке любит в тучах понежиться, не думает о людях, те-то соскучились. Вот и забежало солнышко за очередную тучку, видимость сразу ухудшилась, Брехт трубу опустил и присел на корзину с ядрами возле пушки. Задумался о непонятном войске. Где мог дядя Мехти за такое короткое время набрать несколько тысяч конного войска. Да там если всех мужчин шамхальства на коня посадить и пять тысяч не получится. Так и конь не у каждого. Пастухи, пахари. Коровы и волы — это да, а кони, так-то редкость, да ещё тысячами. Странно.