Марк - Артём Сениянц
Солдатик, прикрывавший собой Марка, прыгнул на пол и закрыл голову руками. Второй солдат, лишь секунду потративший на созерцание конвульсий товарища, протянул руку к подоконнику и выхватил пистолет. Марк потерял живое прикрытие, зато сразу заметил манёвр врага. Плечо свело болью от отдачи, но он через силу заставил себя вскинуть пулемёт ещё раз и вдавил приклад куда положено.
Два выстрела прозвучали одновременно – выстрел из пистолета и выстрел из пулемёта. Тяжёлый патрон «Пыпышки» наделал много шума. И ещё больше грязи. Белая стена за спиной солдата вся покрылась красными брызгами. И ещё чёрно-красной полосой на уровне груди. Вскоре к этой картине прибавилась красная дорожка, шириной с крепкую мужскую спину. Её напоследок оставил солдат, скатываясь по стене на пол.
Но кроме кровавой полосы солдат успел оставить ещё кое-что. Выпущенную из пистолета пулю. И надо сказать, выпустил её не мимо. Она летела прямо в грудь Марку. И попала бы, если бы не дисковая обойма пулемёта. Пуля увязла в нём, точно стрела в маленьком щите Скандинавского воина. Правда стрела не навредила бы щиту, а вот пуля обойме – запросто.
Марк прицелился прямо в голову последнему, оставшемуся на ногах, солдату. Тот, очевидно осознал свой собственный конец, но решил довести начатое до конца. Видимо был пьян, и совсем не только от алкоголя, иначе инстинкт самосохранения переборол бы инстинкт размножения, даже такой извращённый.
Плечо жутко болело от предыдущих отдач, и часть разума наотрез отказывалась получать новый удар от приклада. И его мольбы были услышаны. Марк нажал на спуск, но не услышал ничего. Ничего, даже холостого щелчка. В ужасе решив, что так переклинило оружие и, вспомнив, что на этот счёт говорил Блэк, он швырнул пулемёт за дверь. Это было напрасно – всего на всего пуля застряла в пулемётной ленте и не позволила завершить цикл перезарядки. Впрочем, до замены обоймы, или тщательного ремонта установленной ныне, толку от пистолета-пулемёта не больше, чем от дубинки.
Марк выхватил из-за пояса пистолет бывшего водителя «Студера». Коротышка, не обделённый лишним весом, но обделённый волосами на голове, всё не останавливался. Пистолет дышал ему в затылок и вот-вот изрыгнул бы кусок свинца, но коротышке не было до этого дела.
Марк медленно приближался, ступая прямо по разбросанным вещам. Пистолет смотрел в блестящую точку на лысой голове коротышки. Снизу жалобно пискнул дрожащий юнец, и Марк пнул его ребром ботинка.
Коротышка сладострастно заревел и ускорил движения, явно приближаясь к кульминации своего действа. Но Марк выстрелил раньше.
Он не видел того, что наделала выпущенная им пуля. Не видел всего того, что воочию наблюдала жертва изнасилования. Не видел как обрюзглое, щекастое лицо превратилось в кровавое месиво и разлетелось на кусочки. Не видел как тёмная, густая жижа толчками выливалась наружу из того места, где раньше был нос. Не видел, как повис на ниточке расплющенный глаз. Он видел только маленькую дырочку на блестящем затылке и мелкие брызги на стене.
Но даже этого хватило, чтобы живот скрутило в тугой узел. Марк рухнул на колени и обильно опустошил желудок. Осознание того, что он убил троих человек, кувалдой било по рассудку. Потрясённая психика наивно пыталась выстроить логичные блоки, пуская в ход все доступные оправдания: «это всё сон, всего лишь сон; проснёшься и забудешь», «они были моральными уродами, мучали девушку, а ты её спас; ты герой!», «это был поединок, они тоже могли тебя убить; вспомни – пуля звякнула о пулемёт; а если бы не он, ты бы тоже валялся на полу, а девушку продолжили бы истязать!».
Всё это не помогало. Спазм за спазмом сдавливал пустой желудок. Дыхание сбилось, потому воздух пришлось буквально глотать, что непременно порождало отрыжку.
Женщина оттолкнула от себя мёртвую тушу солдата коротышки. Та грохнулась на пол, точно мешок набитый жиром и костями.
Будь это фильм с плохим сюжетом, женщина тут же кинулась бы на шею спасителю и осыпала поцелуями. Жизнь же оставляет минимум романтики своим героям.
Жертва изнасилования слезла со стола, скатилась вниз по стенке и забилась в дальний угол. Копна чёрных волос наискось перечертила ей лицо, на котором отражалось смесь рыдания и ярости. Разбитая губа противоестественно выкатилась, бледное лицо покрылось каплями пота, а затуманенные глаза выражали лишь ненависть затравленного зверя. Женщина тряслась всем телом и тяжело дышала, иногда издавала звуки, похожие на рычание.
Но Марк не обращал на неё никакого внимания. Он сосредоточенно склонился над дымящейся лужицей, в которой узнавались волокна жёваного мяса. Желудок всё силился добавить в неё еще одну порцию желчи, но напрасно. Он уже был пуст, как кошелёк за день до зарплаты.
Ничего удивительного в том не было, что Марк так и не заметил появление ещё одного человека в комнате. Вооружённого человека. Человека с оскаленной ухмылкой.
5
К счастью это оказался Блэк. Вот только его появлению никто не обрадовался. Женщина в углу взвизгнула и закрыла лицо руками. Молодой солдатик перевернулся на спину и прижал руки к груди, нелепо изображая сдачу в плен. Марк ощутил появление нового лица за спиной, но никак не отреагировал: «убьёт – хорошо, не буду мучатся, а может проснусь; не убьёт – так попинает, тоже не плохо, встряска была бы кстати».
– Я так понимаю – это твой пленник? – раздался за спиной знакомый голос. Марк обернулся, увидел, что Блэк вытянул руку с револьвером к юному солдатику, и покивал головой.
– Надо же, я думал ты так и не сможешь, – с лукавой улыбкой сказал Блэк.
Марк непонимающе прищурился.
– Не сможешь, ну это… Замочить. А ты вон как, троих сразу! Честно говоря, я рассчитывал, что ты всех этих гавриков в плен возьмёшь. Поэтому прихватил это.
Из внутреннего кармана джинсовой куртки Блэк извлёк предмет, до боли знакомый Марку. Его нож-талисман, подарок тестя. Рука Блэка легко вспорхнула, выпустив нож в полет. А через пару секунд воронёное лезвие вонзилось в дощатый пол, аккурат в сантиметре от ладони Марка.
– Хочешь этого юнца оставить в живых? – спросил Блэк с привычным ехидством.
Марку ничего не хотелось: ни убивать, ни миловать. Разве что
