Лисицын и Японамать - Titus
Ежи красноречиво промолчал, подтверждая мою догадку, и я рассвирепел: - Ну всё! Кабздец тебе, злыдень! Нахера мне такой партнёр, что думает не той головой? Скажу богине, пусть забирает тебя к себе на поселение, как хотела.
- Но ты же обещал! Магией клялся! – заверещал скрипач, припомнив мне, как стребовал с меня клятву на источнике. – Ты же магию потеряешь! А ещё, ты тогда поручение богини не выполнишь и станешь женщиной!
Да уж, попадос. Было дело, и клялся, и женщиной стать без помощи скрипача мне вполне светит, потому как запасного варианта у меня, как повысить рождаемость в Японии, нет. А становиться женщиной, чтобы меня натягивали потные японские мужики, я совсем не хочу.
- Только это меня и останавливает, - проворчал я, остывая. - Но ты не переживай, я что-нибудь придумаю! – заверил я бывшего хозяина тела.
***
Пак Янг Юн, находясь в Сеуле, занималась делами в филиале японской корпорации. Готовя к старту приобретённую площадку киностудии в Сибири, она только что вернулась из Иркутска и писала отчёт о поездке, намереваясь через день улететь в Токио.
Её работу прервало пришедшее на магофон сообщение от её японской подруги Мизуки. Юн познакомилась с Мизуки Кадокава в Токийском университете, где училась с ней бок о бок менеджменту все четыре года. Серьёзная корейская девушка из хорошей семьи приехала в столицу империи Ямато пробивать себе путёвку в лучшую жизнь, поступив в Тодай, где и подружилась с лёгкой в общении жизнерадостной японкой, оказавшейся тоже одарённой, а также единственной дочерью директора корпорации Кадокава и одной из внучек ещё живого и здравствующего учредителя мультимедийного конгломерата. Мизуки обладала такой же яркой внешностью фотомодели с длинными ногами, как и Юн, из-за чего, видимо, и выбрала себе в подружки симпатичную кореянку. Во время студенчества их дружба окрепла, когда серьёзная Юн не раз выручала свою легкомысленную загулявшую подругу. По окончанию университета Мизуки пригласила Пак Янг Юн на работу в корпорацию, принадлежавшую её семье. «Мне нужны свои люди, соглашайся», - убеждала японка, рассказав о непростой ситуации между родственниками в правлении Кадокава. И Юн согласилась, ни разу об этом не пожалев – её карьера рванула в гору со скоростью почтового экспресса.
- Привет, подруга! Посмотри ролик. Засняли вчера в Гинзе. Играет – просто отпад! А ещё у него развеваются волосы, как у тебя, когда ты сердишься! – отправила ей сообщение Мизуки, прикрепив к нему видеофайл.
Юн запустила воспроизведение и не сдержала удивлённого восклицания – на видео она узнала своего переводчика из Владивостока. Он, закрыв глаза, вдохновенно играл на скрипке, а его волосы шевелились в такт музыке, словно их трепали порывы шторма в Токийском заливе.
- Как интересно, - пробормотала она. Ещё раз просмотрев ролик, Юн задумалась на пару минут, а затем набрала номер на стационарном телефоне.
- Конничива, Араки-сан. Это Пак Янг Юн. К вам приходил устраиваться на работу некий Ри Си-Цин? – без лишних эмоций произнесла она в трубку. Выслушав ответ, голос кореянки заледенел: - Мне без разницы, какое у него теперь имя! Госпожа Сукасима, потрудитесь обеспечить присутствие в МОЁМ отделе к МОЕМУ возвращению ЭТОГО соискателя, которого Я рекомендовала к приёму на работу!
***
К назначенному времени я был в Ямаха-центре. Встретивший меня с поклоном давешний консультант быстро проводил меня в кабинет своего босса Торакусу Ямахи. Господин Торакасу не стал растекаться мыслью по древу, а сходу предложил рекламный контракт, поинтересовавшись заодно, чью музыку я исполнял. Признался ему, что музыку записывал сам из своей головы. Впечатлившийся японец тут же предложил у меня её купить и взять на себя всё юридическое сопровождение по оформлению прав на музыку. И если за рекламный контракт, по которому я должен был год поработать лицом Ямахи и записать несколько видео, он предложил скрипку и полмиллиона йен, то за музыкальные композиции он предложил уже целый миллион. Предложил ему сойтись на миллион йен за каждую композицию. Торакасу согласился, но со встречным условием, что в течение года раз в месяц буду играть у них в выставочном зале на своей скрипке. Как вчера. И запустил на компьютере ролик.
«Дааа. Что же меня выдало? Ведь я пять лет на отлично учился в разведшколе?!?» - вспомнился почему-то анекдот про американского разведчика-негра в российской глубинке, наблюдая, как на видео мои волосы ветер колышет. В помещении.
«А ведь я хотел затеряться!» - мысленно простонал, когда Торакасу меня «обрадовал» сотней тысяч просмотров за сутки и тысячами восторженных комментариев, пообещав, что за неделю уже будет миллион просмотров. Махнув рукой – сгорел сарай, гори и хата! – согласился на все условия внука основателя Ямахи и подписал рекламный контракт. Скрипка пока остаётся в магазине, деньги по факту работы – нормально.
Выйдя на улицу только через три часа, принял входящий на магофон звонок.
- Да! – гаркнул в трубку. Я в течении всей встречи несколько раз сбрасывал входящие вызовы с разных незнакомых номеров, будучи поглощённым изучением нового для меня контракта по продаже музыки.
- Развлекаешься? – без предисловия наехал на меня знакомый женский голос. – Почему до сих пор не вышел на работу?
- Госпожа Пак? – я узнал голос бывшей работодательницы. – Так никто и не приглашал!
- Так ты трубку не поднимаешь! Тебе тысячу раз звонили из службы персонала! В общем так, послезавтра я возвращаюсь в Токио, чтобы послезавтра был у госпожи Араки и оформился на работу!
- Стоп! А что за спешка? То забудут на несколько недель, то срочно приходи! – возмутился я.
- Тебе не нужна работа? – ненатурально удивилась Пак.
- Конечно нужна! – я не покривил душой. Первые рекламные деньги появятся только через месяц, а сумма за музыку капнет не ранее, чем через квартал – так мне объяснил корпоративный юрист Ямахи. Так что лучше пусть будет и синица в руках, и журавль в небе.
- Значит, до встречи послезавтра! – кореянка отключилась, а я с досады сплюнул. Да уж, с такой тяжёлой начальницей долго я проработать не смогу. Уж насколько я терпеливый, но даже мои нервы молодого преподавателя, успевшего поработать с жертвами ЕГЭ, не выдерживают её самоуверенного тона. Ну, ничего. Поработаю месяц-другой, а там уйду в свободное плавание. Пока же мне
