Маньчжурия. 1945 - Калинин Даниил Сергеевич
Вечная память павшим и жертвам этой войны. Память, что нельзя забыть и предать! Ни в коем случае нельзя…
Ну а мы попробуем еще пожить – с Божьей помощью! И воздать японцам за все то, что они устроили на китайской земле. Пусть земля-то и народ не наши, но зверствовали самураи так, словно жаждали перещеголять фашистов в СССР! И у нас, уверен, зверствовали бы не менее страшно, если бы не Хасан и Халхин-Гол, если бы в первые месяцы Отечественной войска с Дальнего Востока сразу перебросили на запад, оголив границу…
– Вперед, братцы, вперед! Не отставайте!
Глава 13
Расчеты с немалым трудом выкатили орудия на огневой рубеж. Хлынувший с неба тропический ливень за ночь обильно напитал землю влагой, так что раскисла не только грунтовка, ведущая к японским позициям, но и вся почва, примыкающая к предполью укрепрайона. И, несмотря на малый вес и мобильность «сорокапятки», батарее пришлось бы туго, если бы нас не подтянули на буксирах экипажи «сушек» – самоходок СУ-76.
Сегодня их рискнули использовать как штурмовые орудия при прорыве укрепрайона. На мой взгляд, риск неоправданный: легкая противопульная броня рубки в теории уязвима даже для слабеньких японских 37-миллиметровых пушек. По крайней мере, те берут 24 миллиметра брони за 900 метров, у «сушек» верх лба корпуса 25 миллиметров – правда, броневой лист установлен под наклоном… А открытая сверху рубка делает нашу самоходку уязвимой для минометного огня. И даже основной козырь самоходчиков – легкость в управлении, скорость и маневренность боевой машины, созданной на шасси легкого танка, сейчас отсутствует. Ибо из-за густой, разъезжающейся под траками грязи, уже чудо, что СУ-76 вышли на огневой рубеж!
Впрочем, самоходчики не унывают, надеясь на сильное орудие ЗИС-3 и километровое расстояние, с которого ведут огонь по амбразурам вражеских дотов. По идее, на этой дистанции легкие японские противотанковые пушки уже не возьмут самоходки в лоб… А минометчикам не дает прицелиться по «сушкам» кипящий в траншеях предполья бой. Так что ни одной сгоревшей или выведенной из строя СУ-76 я действительно не наблюдаю, в отличие от пары «бэтэшек» с минными тралами, подбитыми японцами уже у самых окопов…
– Раздвинуть станины! Глухов, зарядить бронебойный, Филатов – осколочный! Ориентир – подбитая «бэтэшка», вправо десять градусов! Цель – дзот на пехотной позиции… Глухов – выстрел по бронезаслонке фронтальной амбразуры, Филатов – вложите фугас следом!
– Слышали товарища капитана? Выполнять!
Голос Максима Карасева, молодого взводного лейтенанта, срывается на тонкий крик, еще бы, молодость – синоним честолюбию, а не успевший на большую войну с Германией, недавний выпускник артиллерийского училища жаждет себя показать. Но в батарее «сорокапяток» всего два огневых взвода по два орудия в каждом. И как бы я ни желал вестись на поводу у пехотного комбата, сегодня у нас действительно нет целей, по которым стоило бы бить всеми орудиями разом. Ну а дальше простая логика – старший лейтенант Родионов Александр уже имеет боевой опыт, воюет с 1944-го года, начав свой путь к Берлину в Польше. Ему я без раздумий доверил второй огневой взвод, действующий наособицу, а вот первый фактически принял на себя как старший по званию.
Опытные расчеты, на три четверти сформированные из фронтовиков (командиры орудий, наводчики и заряжающие – все с боевым опытом), действуют, как четкий, отлаженный механизм. Чтобы раздвинуть станины и дослать снаряды в казенник, бойцам потребовались считаные секунды.
– Орудие Глухова… Огонь!
Первым выстрелом Евгений Шаповалов, сержант-наводчик, не попал, но болванка крепко тряхнула дзот, деревоземляную огневую точку, ведущую плотный пулеметный огонь из боковых амбразур. А под прикрытием фланкирующего огня из дзота к нему откатилось не менее взвода японских солдат, организовав довольно крепкий узел обороны в уже практически занятом нашими предполье.
Вообще, японский укрепрайон не поражает воображение. Минное поле, заграждения колючей проволоки – препятствия обычные, знакомые опытным саперам. Этой ночью, перед самым началом ливня, те выдвинулись к вражеским позициям, расчистив узкие проходы и просто вырезав куски спирали Бруно из рядов проволочного заграждения. После чего имеющимися проходами под покровом ночи вперед рванули группы штурмовиков и пограничников, сперва ножами снимающих сонных, вымокших до нитки часовых. После чего бойцы подорвали гранатами сразу несколько блиндажей со спящими самураями, а как поднялся шум, принялись косить врага плотными очередями скорострельных ППШ практически в упор!
Также с первыми выстрелами вперед рванула штурмовая бронетанковая группа. Четыре мощных танка Т-34-85, три самоходки СУ-76, несколько БТР «Скаут» с десантом автоматчиков… Такие штурмовые группы появились ближе к концу войны – советское командование переосмыслило опыт германских кампфгрупп, создав собственный аналог. Достаточно сильные и мобильные, советские штурмовые группы пусть и с потерями, но сносили многочисленные немецкие заслоны и засады, успевали захватить мосты и занять переправы. В свою очередь, это позволяло не снижать темпов наступления и значительно сократило общие потери от немецких танковых засад.
На момент прорыва дорога еще не успела раскиснуть в жижу, и командиры рискнули бросить группу вперед, пока японцы не опомнились. Минные тралы установили на «тридцатьчетверку» – собственно, они и устанавливаются на средние танки с их противоснарядной броней. «Бэтэшки» утром пошли вперед не от хорошей жизни – тридцать тонн брони Т-34 просто завязли бы в поле…
Теперь же штурмовая группа, судя по гремящей в тылу японцев канонаде, уничтожает третью линию обороны врага – заранее разведанные с воздуха позиции гаубичной артиллерии. Уничтожить их тоже стоило с воздуха, но нелетная сегодня погода… Впрочем, судя по тому, что снаряды японских гаубиц не взрываются на подступах к предполью, переворачивая «сушки» близкими попаданиями и выкашивая советскую пехоту градом осколков, дела штурмовиков идут вполне себе неплохо!
Да и то, противником наших танков могут выступить лишь японские зенитки-трехдюймовки, прикрывающие гаубицы. Противотанковые качества последних, несмотря на мощный калибр, весьма посредственны. Малая скорость разворота и наведения тяжелых орудий позволяет танкам довольно успешно сближаться с противником и расстреливать их первыми… Прямой наводкой гаубицы успешно поражают бронетехнику разве что из хорошо подготовленной засады.
Как под Москвой в 1941-м, когда пришлось использовать в бою осадные орудия, воевавшие еще под Плевной…
Фактически сейчас предполье уже занято – сопротивляются лишь несколько очагов обороны, сформировавшиеся у пулеметных дзотов.
– Шаповалов, градус доводки влево… Огонь!
По команде старшины Глухова наводчик поправил прицел – и выстрелил. Звонко лязгнул казенник, выбросил дымящуюся гильзу, а фронтальную бронезаслонку амбразуры вырвало, бросив внутрь.
И тут же оборвался пулеметный огонь…
Конечно, болванка вряд ли рикошетила внутри огневой точки, подобно тому, как они рикошетят в узком пространстве бронированных танковых башен. Но тряхнуло пулеметчиков явно неслабо! А уже мгновение спустя грохнул второй выстрел – расчет Евгения Филатова вложил осколочный точно в амбразуру; приглушенно бахнуло внутри, дзот вздрогнул и окутался густым дымом. Выходит, у Миши наводчик покрепче, поточнее… Да, не сработался я еще с новой батареей, не привык к людям…
Без поддержки пулеметчиков сопротивление японцев подавили быстро: сблизившись с траншеями, занятыми врагом, штурмовики закидали их гранатами. А когда огонь самураев заметно ослабел, в окопы ворвались бойцы, расстреливая врага из ППШ с их емкими магазинами, выпускающими до шестнадцати сильных маузеровских пуль в секунду…
Неожиданно вблизи меня стегнула грязь одна, потом вторая короткая очередь. Заученно рухнув наземь (если стреляют – ложись!), я прижал к глазам бинокль и уже вскоре разглядел метрах в ста от разбитого нами еще один дзот. На этот раз фронтальная амбразура открыта, заметен ребристый ствол станкового «гочкиса» и языки пламени, пляшущие на раструбе пулемета! Причем если первыми двумя короткими очередями японцы пристреливались, то следующую очередь вложили длинную; веер пуль прошел над моей головой, обдав затылок горячим воздухом… За спиной раздался короткий вскрик. Обернувшись, я увидел свалившегося наземь Карасева, держащегося за простреленное плечо.
