Эльфийский помещик - Amazerak

Людей у меня стало больше, и я организовать патрули для охраны полей. Для этой целей Гагарина предоставила один из паромобилей своих наёмников. Деревенские тоже подключились к работе. Вряд ли из них выйдут хорошие бойцы, но многие умели пользоваться луком и не были беззащитными.

Кетаэл занялся разведкой в лесу, а я размышлял, что делать с Боровом. Нельзя было просто так прийти и убить его. Он у воеводы на хорошем счету, и если нападу первым, именно я в глазах Друцкого окажусь разбойником, а Яренко — невинной жертвой. Борова надо было спровоцировать, чтобы он сам показал свою гнилую сущность, но прежде хорошо бы соседей расспросить, что они про него думают, не создаёт ли он им проблем, знают ли они, чем он занимается.

И очень скоро такой случай представился. Буквально через два дня после пожара, во вторник, Грушецкие пригласили меня на ужин.

В этот день утром на попутке приехали слуги — целое семейство из трёх человек. Главу семьи звали Горазд Дранников, он был высоким и жилистым, носил короткую бороду, а один глаз у него отсутствовал. Жена была полной, коренастой бабой. Её звали Фёкла. А их сына, тощего паренька лет семнадцати — Иваном. Я пообщался с ними, выяснил, кто такие.

Горазд двадцать лет назад служил стрельцом в царском войске, вышел в отставку по состоянию здоровья (глаз потерял), долго работал поваром вначале в трактирах, потом у аристократов. Последний дворянин, которому он служил, разорился и уволил всех слуг. Проверить эту информацию, увы, я не мог. Но опросив всех троих, я не нашёл явных признаков вранья. Все говорили одно и то же и смотрели на меня честными глазами. После беседы я отправил к Игнату с Радогором, чтобы контракт оформили.

Таким образом, в особняке появились слуги. Трёх, как мне думалось, на первое время должно хватить. Горазд нанялся ко мне поваром, Фёкла — горничной, а сын их на подхвате — горшки ночные вынести, воду натаскать, дрова нарубить и прочее в таком духе. Конечно же, Радогору я наказал, чтобы тот присматривал за ними, а то мало ли что: люди они посторонние, знать я их не знаю, и что у них на уме, не ведаю.

Потом позвал сестру во двор, чтобы пообщаться без посторонних ушей, и сказал:

— Всё, Лида, хватит бегать как белка в колесе. У нас слуги появились. Не знаю, останутся они или нет. Испытательный срок им устрою, посмотрю, что за люди. А тебе задача — будешь ими руководить.

— Я? — удивилась Лида. — Но я… не умею.

— Учись. Ты — моя сестра и тебе негоже самой у плиты стоять и помои выносить. Будешь распределять обязанности. Только осторожнее с ними. Я Радогору тоже велел за ними присматривать.

— Почему? С ними что-то не так?

— Всё так, но понимаешь… узнать их надо получше. Я же не могу доверять первому встречному. Как с тренировками дела? Есть успехи?

— Нет, — понурилась Лида. — Ничего не получается. Наверное, не дано мне.

— Ты это брось, всё тебе дано, раз мана есть. Значит, рано или поздно получится. Ты только руки не опускай… и нос тоже, поняла? — улыбнулся я. — А вообще, тебе тренер хороший нужен. Из меня тренер, как из путаны монашка. Как всё наладится, поищу.

— Ой, не-не, ты что, — замахала руками Лида, — какой мне тренер? Это же дорого. Я и сама как-нибудь.

— Не спорь. Тренер нужен. Но это потом, а сейчас со слугами разберись, покажи им, что делать, и бегом на стрельбище.

Вечером меня ждал ужин у Грушецких. За столом присутствовало всё семейство, включая главу — Пересвета Святозаровича и младшего сына Володю. Меня засыпали благодарностями, а я рассказал историю того, как стал помещиком. Это уже превратилось в традицию.

Пересвет Святозарович был мужчиной высоким, плечистым, со склонностью к полноте. Носил длинные, закрученные вверх усы. Правда, лицом он мне показался глуповатым, да и в разговоре не блистал умом. Он коллекционировал марки и верил, что миром правит некая тайная ложа магов, о чём я в прошлой жизни слыхом не слыхивал.

В последней войне против Изердэла Пересвет Святозарович тоже участвовал. Он, как и я, служил в драгунах, но в другом полку. За ужином он решил рассказать, как эльфы его шагоход подбили, но его супруга Елена стала возражать, дескать, не для стола такие разговоры.

Пока мы общались обо всём подряд, я не раз ловил на себе заинтересованные взгляды Ирины Грушецкой. Она, похоже, не сильно горевала по покойному жениху, была весёлой и жизнерадостной, а её глаза лучились здоровым, задорным блеском.

После ужина мы с Пересветом Святозаровичем вышли на веранду. Перед нами раскинулся небольшой, ухоженный сад с тенистой аллеей и маленьким квадратным фонтаном. Глава семейства закурил трубку, и воздух наполнился запахом какого-то необычного табака.

— Вам нравится это место? — спросил я.

— Я вырос в этих краях. Всю жизнь прожил. Здесь — мой дом. А там бывал пару раз и почему-то не понравилось — погода вечно дряная, снег, холод. Здесь лучше: и климат теплее, и почва богаче.

— Мне здесь тоже нравится, только вот обстановка напряжённая.

— Не без этого. Бывает, — безразлично проговорил Грушецкий. — Но у нас охрана есть. Мы одному помещику платим, а он защищает наши поля. Неподалёку живёт. Николай Гориславович Яренко. Может, слышали? Он нам очень жизнь облегчил. Хотите, познакомлю вас с ним? Он и вам поможет.

«Нет уж, спасибо, — подумал я, — помог уже. Половину поля спалил. Этот жизнь мне точно не облегчит».

— А если что-то посерьёзнее произойдёт, так воевода близко, — продолжал Грушецкий. — А у него дружина. Год назад проблемы были, повстанцы донимать начали сильно, даже Николай Гориславович не справлялись, но приехал воевода и навёл порядок. Не так уж и страшно здесь.

Да на Борова здесь, как оказалось, чуть ли не молились. Впрочем, от Грушецкого я особой проницательности и не ожидал после того, как узнал, что он за человек. Добродушный, приятный в общении, но дурак дураком.

— А я слышал, что люди Яренко крестьян местных грабят. По крайней мере, мои жаловались. У вас такого не было?

— Ну что вы! Не может такого быть! Ни разу не слышал. Николай Гориславович — честный дворянин. Он своим ничего подобного не позволяет.

Мои ожидания не оправдались. Я-то думал, Боров всем соседям плешь проел, а