Эльфы на Диком западе: Убить Большого Билла - Мария Кимури
Одна из беглянок вдруг заговорила, показывая в долину. Потом повторила медленно:
— Следы. Видеть. Все, — и помела выразительно руками перед собой.
— И верно, — Келегорм прервался, вытирая лоб. — Их могут увидеть. Пусть заметут следы, все польза будет.
— Индейцы, — вздохнула Донна непонятно. Но кивнула и обратилась к девушке с несколькими непонятными словами.
— Кто такие индейцы? — негромко и с любопытством спросил Карантир разом у Донны и обоих чернокосых.
Донна подняла брови, но не успела ответить, как черноволосая девчонка вскинула голову:
— Мы не говорить индейцы! Мы пайуте! Мы говорить пайуте, апачи, зуни! Вы белые, говорить индейцы!
— Значит, мы для вас белые, вы для нас индейцы, — медленно сказал Карантир. Он больше не улыбался.
— Мы пайуте! Мы жить там. Где большая река, — она махнула рукой куда-то в сторону холмов на северо-западе. — Белые идти. Мы говорить, белые жить рядом. Белые идти. Мы говорить, много белых, не жить рядом. Белые идти и убивать. Мы уходить. Белые идти вслед. Почему? Ты хороший белый. Помогать. Почему белые идти?
Карантир растерянно обернулся к Донне.
— Вернётесь домой, когда мы победим, — сказал Маэдрос, вложив в эту фразу побольше уверенности.
— Верно, — хмуро сказала Донна. — Давайте поедим и за дело.
Черноволосая отошла к подруге и они заговорили тихонько на своем языке.
А Донна шагнула к Маэдросу и тоже негромко сказала:
— Боюсь и подумать, чего вы ещё не знаете.
— Уже знаем самое главное, — успокоил он ее, — но здешних жителей — нет. Кто они? Много ли их? Они враждебны?
Донна вздохнула.
— Немало, — ответила она. — Одни враждебны, другие нет.
— Почему "белые идут вслед за ними"?
— Потому что мы селимся на земле, где они жили до нас, — услышал Маэдрос Ханну. Он так сосредоточился, что не заметил, как она вышла из дома и прислушалась. — Мы приезжаем, чтобы поселиться здесь и построить дома, а они уходят. Но на Восточном побережье десятки тысяч других людей мечтают о своей земле и своем доме, и они тоже приедут сюда искать землю. И нам жить рядом...
— И хватит пока, — отрезала Донна. — Спроси меня потом. И у Ханны книги есть.
— Непременно, — сказал он обеим. Он обязательно подумает об этом. Позже.
...Если бы не халапеньо, мясо с жёлтой лепёшкой показались бы ему теперь пресноватыми. Но маленькая долька красного плода, оставленная поверх них, обожгла губы и взбодрила. Они все стояли в одном кругу и торопливо ели — эльфы, женщины и беглянки, и фляги с водой переходили из рук в руки. Нужно было спешить, и лишь Донна упорно и спокойно повторила свою благодарность Создателю за трапезу, проглотив остаток хлеба.
А потом братья вернулись к работе, и даже полторы руки Маэдроса здесь оказались вовсе не лишними. Женщины подтаскивали камни, укрепляя ими свежевыправленный частокол. А сверху на это смотрело горячее солнце, и Маэдрос мрачно думал, каково же здесь летом в середине дня, если так жарко поздней осенью. Карантир, Келегорм и Куруфин быстро сбросили и рубахи, чтобы их не пачкать, да и Маэдросу мешала это сделать лишь мысль, что одеваться ему дольше других.
Девушки пайуте вернулись из долины, где заметали следы пучками жестких трав, и все косились на них, то опасливо, то восхищённо. Ханна отворачивалась, и Маэдрос вдруг понял, что заставило ее пойти в поход, и вздохнул — кажется, он догадался ещё утром. Возможно, далеко не все беды, причиненные разбойниками, стали известны в городе, подумал он. Но и это лучше выбросить из головы, оставив лишь дело.
Солнце опустилось немного ниже, ограда ощетинилась новыми жердями, наклоненными к северу, когда что-то сверкнуло на краю зрения, и Маэдрос резко выпрямился, оглядывая кромку холмов, а рядом Келегорм повторил его движение. Указал рукой:
— Вот они.
Блеск повторился.
— Что такое? — удивилась Донна, подойдя. Сощурившись, она взглянула в ту же сторону. — Ничего.
— Я вижу. Прячьтесь за стены. Там чужак.
Женщины подхватили сумки, что ещё оставались снаружи, и поспешно утащили в укрытие. Братья поспешно оделись и тоже ушли под прикрытие стен. Внутри теперь было просторнее, сломанные доски сложили вдоль стен, а кое-где и прибили к ним, укрепив стены под окнами и в углах.
— Благодарю вас, — сказал Маглор очень серьезно, оглядев поочередно уже не троих, а всех пятерых.
— Это меньшее, что мы можем сделать, — отозвалась Донна грустно. — Что там было? Как ты понял про чужака?
— Младшие подали сигнал отражением солнца от клинка.
— Ничего не видела.
— Мы видели. Ждём.
Недоумевая, женщины подчинились, и прошло ещё некоторое время, но вот на переломе склона дальнего конца долины возник всадник, которого разглядели уже все. Настороженно озираясь, он спустился по тропе в долину и остановился, осматриваясь. Он был далеко и от дома, и от скал, где прятались Младшие, и ещё можно было надеяться, что он уйдет, не заметив восстановленную ограду — в конце концов, это был человек с несовершенной памятью, и смотрел он издалека. Некоторое время всадник разглядывал долину и постройку; солнце светило ему прямо в лицо, прикрытое полями шляпы, и тоже мешало разглядеть перемены. Но он не уходил. Вместо этого пришелец направлял лошадь то вперёд, то назад по долине, осматриваясь и словно бы что-то выискивая на земле.
Из окна на всадника посмотрело дуло Спрингфилда Донны.
— Далековато уже. Промахнусь или не добью, — сказала она. — Шарпс мог бы достать.
Маэдрос молча достал из чехла свой карабин и зарядил. Если всадник просто уедет, они выиграют ещё немного времени, но если нет...
Он приложил Шарпс к плечу и прицелился.
