Александр Мазин - Белый Волк
Я с большим интересом наблюдал, как мой друг, закинувшись супчиком из психоделиков, бегал голышом по лесу (зима в Дании не очень сурова, но градусов пять-десять мороза — вынь да положь), карабкался на деревья, аки Маугли, рубился с призраками и голыми руками разбрасывал горящие угли. Надо отметить две вещи.
Во-первых, дедушка неизменно был при нем и, сдается мне, «видел невидимое» ничуть не хуже, чем мой накушавшийся дружок. Более того, иногда вел себя очень даже активно, гоняя «невидимых» духов не менее энергично, чем обучаемый. Глядя, как они куролесили, трудно было поверить в серьезность происходящего.
Но тут вступало в действие «во-вторых». А именно то, что творивший факирские подвиги Свартхёвди не получал ни ожогов, ни обморожений. Никаких травм. У меня на глазах парень сиганул с ветки на ветку и приземлился не на ноги-руки, а враскоряку. Так, как ковбои в кино из окон на лошадей прыгают. Чтобы прочувствовать эту ситуацию в минимальном варианте, я рекомендую как следует разогнаться на обычном велосипеде, а потом сигануть с метровой высоты. Только чур на ноги не вставать! Свартхёвди приземлился именно так — и как ни в чем не бывало запрыгал дальше. Хочу отметить, он не просто не ощущал боли (это как раз под наркотой — дело нехитрое), у него от всех этих диких трюков даже царапин не оставалось.
После нескольких часов беснования наступал релакс: Медвежонок выпадал на сутки (просыпался только для того, чтобы отвару попить), а дедушка — часов на семь-восемь. После чего приходил в себя бодренький и голодный, аки его некаменный прототип. Особенно жаловал свежую сырую печенку. Полкило мог слопать в один присест.
Пока Свартхёвди отлеживался перед очередным экскурсом в страну глюконию, мы с Каменным Волком вели неспешные разговоры о человеческом и божественном.
Оказалось, дедушке прекрасно известно, что я, так сказать, выходец из другого мира. Высказался в том смысле, что видящий отличает таких, как я, так же легко, как обычный человек — негра от китайца. Из какого именно мира я прибыл, Стенульф допытываться не стал. Предположил, что из Ванахейма. Помните? Страна к западу от нашего Митгарда. Стенульф решил, что я — полукровка. Полуван-получеловек. Я его не переубеждал.
Еще дедушка знал множество разных историй о богах и героях прошлого. Рассказывал интересно. В лицах и с такими подробностями, будто сам был свидетелем сих великих подвигов. А может, и был, хрен его знает. Накушавшись галлюциногенов еще и не то увидишь. Хотя нет, тут я неправ. Дедушка-то как раз психоделиками не пользовался.
Поговорили и о Рагнаре с отпрысками. Несмотря на то что Каменный Волк жил, мягко говоря, на отшибе, он был полностью в курсе большой политики и тех, кто ее вершил.
Однако историю рода Рагнара Лотброка и его потомков Каменный Волк трактовал по-своему. Например, я узнал, что дедушку со стороны Аслауг, матери моего доброго знакомого Ивара Бескостного (а также Бьёрна Железнобокого и незнакомых мне пока Хвитсерка и Сигурда Змееглазого), звали Сигурдом Убийцей Фафнира. Позже я расскажу замечательную историю о том, как герой Сигурд прикончил дракона Фафнира. Мне-то казалось, история эта относится к седой древности, а не к этим временам. А тут что же получается: дедушка хорошо известного мне Ивара — драконоборец?
— Можешь понимать это именно так, — уклонился от строгого ответа Стенульф.
И поведал еще одну историю: о том, как Рагнар Лотброк еще в молодости прикончил какую-то суперзмею… И заполучил персональное змеиное проклятие. Мол, кто змею убил, тот от змеи и погибнет. Впрочем, качественное проклятие только поднимает статус героя. Так же как и наличие значимых гейсов[37].
В припадке откровенности, а может, желая показать, что я тоже кое-что понимаю в таинстве незримого, я поведал могучему дедушке о том, что однажды увидел во взгляде Ивара Бескостного образ чудовища. Мне привиделся жуткий ящер, наблюдающий за мной из человеческих глазниц. Впрочем, я сказал: дракон, а не ящер. Сомневаюсь, что Каменный Волк при всей его эрудиции знал, кто такие динозавры.
Наставник берсерков, услыхав мою историю, необычайно воодушевился. Сообщил, что Ивар ныне — старший наследник Рагнара (а я-то думал, что старший — Сигурд), и по обеим линиям он унаследовал кровь рептильих киллеров. Следовательно, по старинному языческому праву, он унаследовал также и кое-что от самих рептилий. Оно понятно: убивший конунга в честном поединке вправе требовать его место. Впрочем, не один только Ивар. Бьёрн, например, не зря зовется Железнобоким. Ни в одной битве железо не касалось его кожи. А Сигурд…
Тут нас прервали. Снаружи донеслось мелодичное (именно так, я не оговорился) рычание. Один из дедушкиных волков предупреждал: где-то неподалеку — люди.
Так что мы прервали нашу занимательную беседу, похватали оружие, встали на лыжи и двинулись встречать гостей.
Небось еще какой-нибудь берсерк-любитель прется, подумал я.
Не угадал. На территорию элитарной школы оборотней вторгся целый санно-лыжный поезд.
Кстати, о гейсах. В этот день я узнал об одном из персональных гейсов самого дедушки Стенульфа. Никогда не отказывать первой просьбе первой женщины, которую он встретит после дня зимы[38].
Глава двадцать четвертая,
в которой реализуется гейс Каменного Волка, а также русская поговорка «Седина в голову, бес в ребро», ну а наш герой узнает кое-что об особенностях датского права
Ее звали Гундё. В переводе на русский: Добрая Весть. И приехала она к нам аж с континента. Ничего удивительного: море-то замерзло, а от Сёлунда до материка — рукой подать. Интересно другое: кто слил ей инфу о гейсе старины Каменного Волка?
Но это было уже не важно. Стенульф ее выслушал и решил помочь. Думаю, наставнику берсерков просто захотелось развеяться. Мои собратья по палубе, тоже обремененные разными обетами и ограничениями, нарушали их сплошь и рядом. Главное: потом договориться с богами, которые, собственно, и были гарантами соблюдения условий. Старались не нарушать только те обеты, которые были завязаны на конкретное дело. Например, не пить пива из деревянной чашки, пока такой-то такой-то будет украшать мир неотрубленной головой. Нарушишь — и вместо головы врага на земле окажется твоя собственная. Или — родовые обязательства. С ними вообще строго: дело-то не личное: семь поколений померших предков и столько же еще не рожденных понесут ответственность вместе с тобой.
Гейс насчет «не отказывать» был явно личного свойства, однако сработало. Не исключаю вероятности, что дедушке просто понравилась просительница. По местным меркам баба была — в самом соку. Габариты — помесь метательницы ядра с профессиональной кормилицей. Пшеничные косы — с руку Свартхёвди толщиной. Румянец во всю щеку (ну это понятно — мороз), глаза синие, губы красные, зубки ровные. Руки… Ну я уже говорил: ядро метать такими руками. Однако для того, чтобы отстоять право собственности, этого оказалось мало.
Бабенка была официальной наложницей некоего ярла Лодина, который при жизни был одним из мелких ярлов конунга Харека Младшего. При жизни, потому что пару месяцев назад ярла хватил апоплексический удар. Инсульт, если по-умному. Лечить такие заболевания в Средневековье не умели. Ярлов ветеринар-трэль пустил хозяину кровь, но это почему-то не исцелило больного. Ярл помер.
А через пару недель в имение приехал младший брат вдовы. И они с безутешной вдовушкой взяли да и выгнали наложницу Гундё.
Мало того что выгнали, так еще и двух сыновей отняли. Дескать, они сами воспитают мальчиков. Получше низкородной мамаши.
В принципе, это было нарушением законодательства. Гундё была свободной, а не рабыней. Оба сына, пацанчики пяти и трех лет, были законно приняты в род с правом наследования.
У Гундё был вариант — двинуть с жалобой к конунгу Хареку. Но не факт, что конунг поддержал бы ее просьбу. Ему нужен был крепкий фюльк, управляемый воином, а не бабой с двумя малолетками.
Правда, у Гундё тоже имелся воин-брат. Старший. И у него тоже были сторонники. Но им не хватало решимости: с шурином ярла прибыли двенадцать крепких бойцов и примерно столько же он привлек на свою сторону щедрыми подарками.
Остальные обитатели фюлька роптать не посмели. По словам Гундё, многим из них идти под руку ярлова шурина, то есть человека чужой крови, не очень-то улыбалось. Но они были не настолько против него, чтобы умереть.
Кстати, шустрого шурина-захватчика звали Гицур Жадина. Чтобы заполучить подобное прозвище у скандинавов, отнюдь не отличавшихся щедростью, надо очень постараться.
Короче, для переворота нужен был настоящий лидер и сильная штурмовая группа. Вот за этим Гундё и явилась в обитель берсерк-мастера.
С Гундё прибыли шестеро мужчин призывного возраста. Хотя, на мой взгляд, достойным внимания был только один: старший брат потерпевшей, в недавнем прошлом — хирдман покойного ярла.
