Наследник. Тайны рода. Том 1 - Мэт Купцов
Наконец, золотистый кристалл.
Ощущение резонирующего тепла разливается по телу. Он живёт, дышит вместе со мной, заполняя пространство вокруг тягучим светом. Это сила, энергия, воля.
Я соединяю их вместе. Они начинают быстро вращаться, словно невидимая рука закручивает их в спираль.
Энергия идёт от меня в артефакты и обратно, круг замыкается, и я понимаю, что теперь они — это я!
Моё тело становится сосудом, внутри которого бушует стихийная мощь.
Разлом передо мной дрожит, тёмные рваные края изгибаются, как живое существо, пытающееся вырваться из невидимых пут.
Я двигаюсь вперёд, вытягивая руки, чувствуя, как магия растекается в мои пальцы, а затем выходит наружу, сплетаясь в единую сеть.
Мои губы шепчут древние слова, и светлый барьер ложится на края Разлома, стабилизируя его, сдерживая рвущиеся наружу силы, формируя границы.
Я закрываю глаза и веду ладонью по воздуху, словно сглаживая волны на бурной воде. Разлом замедляет своё дрожание, магические потоки текут ровно, будто следуя незримому течению.
Сжимаю крепче артефакты, и внутри меня загорается жар, проникающий в саму сущность Разлома.
Я мысленно накладываю печать, символ за символом, концентрируя всю свою волю на том, чтобы раз и навсегда закрыть этот источник хаоса.
Разлом дрожит, скрежещет, и вдруг — с гулким стуком смыкается, накладывается печать. Свершилось.
Все начинает затихать.
Кристаллы становятся холодными в моих руках, их свечение гаснет, и я падаю на колени, тяжело дыша.
Разлом больше не пульсирует. Он закрыт.
Тонкая линия светится на месте разрыва — знак, что моя печать сработала.
Провожу пальцами по ней, ощущая лёгкое покалывание.
Я это сделал.
Возвращаюсь домой, ощущая каждую клетку своего тела, опустошённую после наложения печати на Разлом.
Мана ушла почти до дна, и, едва переступив порог, я падаю на кровать, даже не раздеваясь. Тяжёлый сон накатывает мгновенно.
Меня вырубает.
Ощущение, будто провалился в пустоту. Ни снов, ни мыслей — только темнота и полное беспамятство.
Проспал я почти сутки.
Просыпаюсь, когда за окном уже снова ночь. Но важнее — я чувствую, что сила во мне изменилась.
Глубоко внутри что-то сдвинулось, укрепилось, стало плотнее. Не нужно даже проверять — я точно знаю — теперь я на шестом уровне. Работа над Разломом стоила того.
Но шестой — далеко не предел.
Я поднимаюсь с кровати, ощущая приятную тяжесть в мышцах. В доме тихо, слишком тихо. Остальные, похоже, просто спят. Половицы скрипят под ногами, когда я выхожу в коридор, бросаю беглый взгляд на часы — середина ночи.
Глухая и вязкая.
Неожиданно для себя самого — иду на женскую половину дома, туда, где спит Лидия. Она всегда спит чутко, но, когда я тихо приоткрываю дверь, она не шевелится.
Лунный свет мягко скользит по её лицу, распущенным волосам, обнажённому плечу. Я замираю, чувствуя, как жар разливается по телу.
Все мысли отступают, оставляя место чему-то другому — более древнему, живому.
Я медленно приближаюсь, касаясь её руки. Она дёргается, открывает глаза — в них нет удивления.
Только лёгкая мягкая улыбка.
— Долго ждать заставил, — шепчет она, и я тут же оказываюсь рядом, ощущая тепло её тела.
Мы сливаемся в единый ритм — горячий, прерывистый, живой. Лидия обвивает меня руками, ногти впиваются в спину, дыхание становится тяжёлым.
Всё вокруг — тени, шелест простыней, тихие стоны, наш ускоряющийся ритм.
Время исчезает.
Есть только мы, жар наших тел и эта ночь, скрывающая нас от всего остального мира.
Внезапно слышны… шаги.
Мы замираем. Шаги тихие, осторожные. Я слышу, как сердце Лидии стучит в груди. Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, дыхание прерывается.
Кто там?
И как долго он уже стоит за дверью?..
Глава 13
Ночь удалась. Тело приятно ноет, мысли лениво ползут.
Я тянусь за чашкой кофе, когда дверь тихо открывается и входит Мария.
— Я пришла за разрешением, — голос у неё спокойный, но я улавливаю напряжение. — Хочу съездить в Тобольск. К дяде Александру Бакееву.
Глаза опущены в пол.
Непохоже на неё. Наблюдаю, не спеша, отхлебываю горький кофе.
Жду, когда поднимет глаза. Наконец, она решается. В ее темно -зеленых глазах вспыхивают яростные золотистые искры, мелькают, и тут же гаснут.
Вот почему не смела на меня смотреть, боялась выдать себя гордячка.
Чувствую, как внутри что-то сжимается — будь я проклят, но она прекрасна в этот момент.
— С какой целью? — спрашиваю, нарочито небрежно, но внутри что-то начинает шевелиться.
Смотрю на неё, чуть прищуриваюсь.
— Хочу узнать, какая в роду графа Алексея Гаврилова магия. — Мария делает паузу, затем продолжает. — Вчера я очень разочаровалась.
Усмехаюсь.
— Чем разочаровалась?
Шаги за дверью… Да, это были ее шаги, Машины.
Это она приходила ночью.
Подслушивала? Искала что. Или кого…
Мария вздергивает подбородок.
— Тем, что вы, ваше благородие, не взяли меня на закрытие Разлома, — произносит она с обманчивым спокойствием.
Я откидываюсь на спинку стула, рассматриваю ее в упор.
Темные волосы чуть влажные, тонкие пальцы нервно мнут подол платья.
Между нами нарастает напряжение — оно густеет, заполняет комнату.
— Разлом — не место для таких, как ты, Мария, — говорю нарочито медленно. — Ты это знаешь сама.
Она сжимает губы, глаза вновь вспыхивают этими чертовыми золотыми искрами, и на миг мне кажется, что она готова взорваться.
Но вместо этого она только вздыхает глубоко, будто пытается утопить что-то внутри себя.
— Я могла бы помочь, — тихо говорит она. — Но вы, барон, не дали мне шанса.
Я снова беру чашку, делаю глоток, уже не ощущая вкуса.
В голове проносится тысяча мыслей, но ни одна из них не задерживается надолго. Я смотрю на нее, и меня вдруг охватывает странное чувство — как будто мы стоим на краю.
— Ты всегда стремишься туда, где опасно, — произношу, не глядя. — Мария, это не игра.
Она делает шаг ближе. Мне приходится подавить желание протянуть руку и коснуться ее.
— Я знаю, — говорит она. — Именно поэтому я хочу поехать в Тобольск. Я должна понять, кем была моя семья. И кем являюсь я.
Она упряма, настойчива.
В этом вся Мария.
За окном медленно плывет серое утро, бросаю взгляд, раздумывая, стоит ли давать согласие.
— Хорошо, — произношу я наконец. — Езжай.
Она смотрит на меня, в ее глазах мелькает… благодарность?
Мария кивает и разворачивается к двери, но на пороге замирает.
— Спасибо, —
