Спасти кавказского пленника (СИ) - Greko
— И почему их переселили сюда? — вопрос, пришедший в голову, задал вслух.
— Так быстро нужно было принимать решение, — отвечал Косов. — Их же нужно было спасать от резни. А здесь и от границы недалеко. И места свободного полно. Цалка же не единственное их село. Знаете об этом?
— Да знаю. Тут их должно быть порядка семи, наверное?
— Ну, да. А потом все-таки и мы здесь стоим. Понимаю, что помощи особой от нас нет. Самим бы выжить. И все-таки: какая-никакая, а власть, сила.
— Да, — соглашался я, но не мог не сказать. — Вы уж постарайтесь, ежели выйдет какая беда!
— Знаете, Константин Спиридонович, они очень напуганы. Никому не доверяют. Даже нам.
— Вы же понимаете, что они столько…
— Так я же не в обиду говорю. — улыбнулся Косов. — Конечно, понимаю. Почему так недоверчивы. Почему всего боятся. Я подумал, что они еще и не утверждаются на этой земле прочно тоже из-за боязни.
— Что придётся опять быстро собираться и быстро убегать? Искать новое пристанище?
— Да. Отчасти поэтому – землянки. Хотя, может я и не прав.
Я вспомнил уже советские годы. Когда верили. Встали на ноги. Преобразили село. Отстроились. Крепкие каменные дома. Много живности. Выдохнули. Только начали дышать полной грудью. И тут — снова та же, преследующая веками, напасть. Срочно собирать пожитки, бежать. Всегда с грустью вспоминал историю одного из своих двоюродных братьев. Только отстроил большой двухэтажный каменный дом. И дня пожить не успел. Все пришлось бросить, уехать в Грецию. Я вздохнул.
— Вы правы, Сергей Дмитриевич. Думаю, так оно и есть на самом деле. Слишком многое испытали. Страх и недоверие — их постоянные спутники. Тут ничего не поделаешь. Веками в рабстве. Привыкли уже ничего особо не заводить, а все хоть чуточку дорогое и ценное прятать. Тут только время вылечит.
— Да! Да! И грузины, и армяне так же живут. Ничего не продают. Боятся военных реквизиций, так их персы и турки запугали, — Косов обрадовался, найдя во мне единомышленника. — И я также считаю, что со временем это пройдет. И уверен в этом.
Помолчали. Косов улыбнулся. Решился.
— Мне, признаться, показалось поначалу, что вы, Константин Спиридонович, в обиде на нас.
—?
— Нет. Не на мой гарнизон. На Россию, русских. Из-за того положения, в котором оказались ваши соплеменники. Вы же — грек?
— Да, грек. — кивнул, — Сергей Дмитриевич, я, конечно, не могу говорить от имени всего моего народа. Но, поверьте, и я, и мои соплеменники всегда будем помнить, что выжили благодаря России и русскому солдату. И всегда будем благодарны. А это, — я указал на убогую землянку — мы переживём. И обязательно встанем на ноги. Да, мои соплеменники сейчас всего боятся. Недоверчивы. Но будьте уверены, вы можете быть спокойны. Они никогда не помянут вас недобрым словом. И всегда придут на помощь, если возникнет нужда.
— Спасибо! И вы поверьте, не из вежливости благодарю. Это так приятно слышать!
Косов протянул мне руку. Я пожал её.
Подъехали к землянке моих возможных предков. Алексей не верил своим глазам.
— Женщина! — крикнул он в сторону землянки.
Вышла его жена. Взмахивала руками. Радовалась, плача. И если Алексея только с натяжкой можно было принять за турка из-за одежды, то его жена выглядела, как самая настоящая турчанка. И это было для меня не вновь. Помнил по сохранившимся фотографиям. Моя бабушка, жившая уже в XX веке, выглядела так же. Только поколение наших родителей сбросило с себя эту одежду.
Я спешился. Передал корову Алексею и его жене. Они, не переставая, благодарили. Спрашивали имя, которому будут все время молиться.
— Константин. А вас как зовут?
— Меня — Алексей, ты уже знаешь. Жена — Александра. Позовы мы!
Я, конечно, многое и многих повидал за эти полтора года. И все-таки столкнуться со своими…Такое в голове с трудом умещалось. Я был готов заплакать. Чтобы они этого не увидели, обнял их. Долго не отпускал, пока не успокоился. Вокруг уже собралась довольно приличная толпа из местных. Смотрели, шептались, переговаривались. Я всем поклонился. По-турецки пожелал здоровья и чтобы Господь всех хранил. Хор голосов в ответ пожелал мне того же.
Я сунул руку в карман. Выгреб все серебро, что нашлось. И высыпал в руку пращура, несмотря на его попытки уклониться. Тут же запрыгнул на коня. Надо было срочно уезжать. Еще несколько мгновений, и я бы не выдержал.
Возвращались с Косовым обратно.
— Вы с ними, прямо, как с родными! — не удержался подпоручик.
— Так они мне же и есть родные, Сергей Дмитриевич! — улыбнулся я.
— Слушайте! — вдруг ожил Косов. — А, ведь, может так статься, что тут и родственники какие-то ваши могут быть? Дальние. Чем черт не шутит?
— Нет. Не может. Я с островов.
— Да? — Косову было жаль расставаться с такой красивой идеей. — Ну, да.
— Но все равно, они — мне родственники!
Косов кивнул, принимая такую версию.
— Вы сейчас обратно?
— Да.
— Каков же будет ваш отчет? — хмуро спросил меня подпоручик.
— Расскажу правду полковнику. Постараюсь вам помочь, чем смогу, — честно признался я обер-офицеру.
Он хмыкнул.
— Вы думаете, он не в курсе? Моим солдатам не платят даже те жалкие гроши, которые им причитаются. Как вам дорога, по которой вы приехали? — задал он неожиданный для меня вопрос.
— Удобная.
— Не знаю, с чем вы сравниваете. Я о другом. Эта дорога построена руками русских солдат. Лет десять назад.
— Да, знаю.
— И сейчас мы занимаемся ее ремонтом. Солдаты за свой труд должны получать зарабочие деньги. По пять копеек серебром за день работы. Но не получают. Трудятся бесплатно, причем повсеместно. Весь Кавказский корпус заражен духом своекорыстия. А наш полк князь Дадиани и вовсе обратил себе в аренду. Солдатами сено косят и на сторону его продают. Сеют рожь и пшеницу, используя дармовую силу. А все почему?
— Почему?
— Потому что теща князя, баронесса Розен, так все устроила, что подряды на поставки продовольствия в полк идут через компанию князя.
— Неужели никто больше на аукцион не заявился, чтобы побороться за подряд?
Косов посмотрел на меня как на несмышленыша:
— Кто же станет конкурировать с супругой наместника⁈ В порошок сотрет!
— Я знаком лично с бароном. Он честнейший человек!
— Не слыхали выражение: ночная кукушка всех перекукует? — цинично ответил мне подпоручик. — Но я вам другое скажу. Ладно бы зарабатывали с подряда. Так ведь нам не продукты, а дрянь присылают. Муку такую, что верблюды есть отказываются.
'Ай да, баронесса! — подумал я. — Вся такая надменная из себя. И, ай да, Тамара! Все верно разглядела и поняла. Взаправду, баронесса князя подмяла и дела вертит, не хуже ушлой замоскворецкой купчихи!"
— Я князя через вас о другом хотел известить, — неожиданно сказал обер-офицер. — Приезжал к нам пару недель назад один чиновник. Непростая личность. Со связями. Надворный советник Базилик. Этот ароматный господин козырял знакомствами и поручениями больших людей. Сенаторов. Имя барона Гана называл. Он, вроде, как из Петербурга послан насчет новой организации гражданского управления.
— Причем тут гражданское управление? — удивился я. — Мы армия!
— А притом, что этот шпак вынюхивал про наши дела. Расспрашивал, как и когда используют солдат на сторонних работах по приказу князя. Неспроста был этот визит. Уверен, под нашего полковника копают! А за своих мы всегда стояли и будем стоять горой!
Что ж, логика понятна. Полковник подворовывает у своих солдат. Мы сего не одобряем. Но не гражданским нас учить, как вести дела!
Вот только в эту картину замкнутого армейского мирка плохо вписывается Ее Сиятельство, Елизавета Дмитриевна. Как бы она своей жадностью не погубила и зятя, и мужа. Нужно что-то делать. Уверен, визит царя и эти розыски не случайно совпали по времени. Да и моя грузинка всегда остается права. А Тамара была уверена, что накликает баронесса беду на свою семью! Оставит всех у разбитого корыта! «Ох-хохонюшки-хо-хо! Беда!»
