Санек 2 (СИ) - Седой Василий
— Не пичкают ли меня здесь какой-нибудь наркотой?
Когда в палате появилась в этот раз другая медсестра, пухленькая, розовощекая хохотушка, я попросил её позвать сюда доктора. Пора, наконец, выяснить, насколько все плохо, раз дело дошло до наркотиков. Может я, действительно, калека и переговорщику не соврал?
Доктора пришлось ждать довольно долго, к его появлению я уже неслабо так себя накрутил. Воображение, подстегнутое непонятной наркотической хренью, уже рисовало ситуацию в стиле «все пропало, и трындец подкрался незаметно». Как выяснилось с приходом доктора, не все так плохо, но и хорошего, на самом деле, мало. Помимо того, что у меня оказались сломаны обе ноги и сразу три ребра, ещё есть трещина в тазобедренном суставе. И эта самая трещина беспокоит доктора больше всего.
Нехорошая, по его словам, травма. И только чудом можно назвать то, что там не случилось перелома, с которым совсем уж все было бы плохо. В целом доктор меня успокоил. Только вопрос времени, когда все заживет, и я встану на ноги. Я попросил его больше не колоть мне морфий, с чем доктор был не согласен. По его словам, я могу загнуться от боли, очень уж с тазобедренным суставом все неоднозначно. С трудом его убедил, пообещав в случае, если совсем уж будет плохо, попросить медсестру сделать укол. В общем, решил вопрос. Очень уж не хочется мне подсесть на эту гадость, лучше боль перетерпеть. Новостей от Исаака не было. Майкл, убедившись, что со мной все нормально, тоже ещё вчера ускакал заниматься делами. Поэтому мне ничего другого кроме, как общаться с развесёлой медсестрой, не оставалось. Правда, она тоже время от времени убегала. Тогда я начинал размышлять о всяком-разном. И чем больше размышлял, тем сильнее удивлялся сам себе. Просто, обдумывая все, что я творил в последнее время, пришёл к выводу, что я действительно потерял все берега.
Нет, жалеть о произошедшем — последнее дело. Я ни о чем и не жалею, но правильные выводы из произошедшего сделать можно и нужно. То, что я кинулся, как оглашенный, выкупать целый концерн, конечно, объяснимо с точки зрения желания сэкономить время. Но, если задуматься, то поступил я, по меньшей мере, неразумно. В условиях кризиса надеяться сохранить приобретение в полном объёме, а тем более его приумножить, с имеющимися у меня деньгами все равно, что беззаветно верить в существование Деда мороза. Конечно, была надежда на сотрудничество с Советским Союзом, но до него ещё как-то дожить надо было. Если я начну продавать оборудование напрямую по заниженным в сравнении с другими предпринимателями ценам, мне никакие снайперы не помогут. Прикроют эту лавочку быстро и кардинально. Опять же в случае, если в Европе нормально сработает отправленный туда жандарм, проблема с деньгами должна исчезнуть, но ведь гарантии этого нет никакой. В общем, понёсся я куда-то впереди паровоза с шашкой наголо и хорошо, что до сих пор жив. Местные бизнесмены быстро привели меня в чувство. Может им вместо того, чтобы требовать с них деньги, надо спасибо сказать, что спустили с небес на землю, и показали, что не все коту масленица.
В таких вот самокопаниях, перемежаемых разговорами с медсестрой, прошёл день. С наступлением ночи пришло понимание, что такое настоящий ад. Похоже, с окончанием действия наркотика, пришла боль. Поначалу терпимая, какая-то глухая и ноющая, а со временем, когда я хотел чуть повернуться, чтобы лечь поудобнее, в районе таза прострелило, и эта самая боль стала нестерпимой. Только под утро я смог немного забыться коротким тревожным сном. Утром, с появлением очередной медсестры, я только и мог, что мечтать о прекращении мучений. А ещё я дико жалел о том, что урод, сотворивший это со мной, умер такой легкой смертью. Первым порывом, когда я увидел эту почему-то опять новую медсестру, было попросить её позвать доктора. Но каким-то запредельным напряжением сил смог сдержаться и продолжил терпеть боль и появившуюся в теле ломоту. Стоило только о докторе подумать, как он явился сам. Не сразу, где-то через час, но пришёл же. Выглядел он на все сто. Был бодрым, весёлым, сразу спросил меня о самочувствии. Когда я ответил, что чувствую себя терпимо, он произнес каким-то задумчивым голосом:
— Ну раз, действительно, можно обойтись без морфия, вколите простое обезболивающее. Он ещё произнес какое-то там название, но я уже не воспринимал информацию. В голове билась только одна мысль:
— Ах ты ж скунсище вонючий, а раньше этого нельзя было сделать?
Наверное, что-то такое отразилось у меня на лице, что с доктора мгновенно слетела вся веселость, и он начал пятиться к двери.
Глава 14
— И не надо сейчас говорить мне, что тебя сильно покалечили и ты теперь останешься на всю жизнь инвалидом. Доктор рассказал во всех подробностях о характере твоих травм. Поэтому отзывай своих стрелков и прекращай эту свою вендетту, она не в интересах страны. Еврея своего жадного тоже угомони, он у тебя вообще не понимает, что делает, — вдохновенно вещал этот напыщенный индюк, который явился ко мне в палату вместе со Стивеном и представился агентом ФБР Смиттом. Как нетрудно догадаться, начал он с наезда, что, дескать, я берега попутал и не даю уважаемым людям спокойно жить. Понятно, что пришел он не по своей воле, это обгадившиеся промышленники продолжают искать варианты, как выйти из сложившейся ситуации с наименьшими потерями.
Этот переговорщик в отличие от прошлого хоть подготовился, вот только начал свой разговор неправильно. Решил, что раз он агент серьезной конторы, то я должен перед ним на цыпочках стоять. Зря он так, не прочитал меня до конца. Я и сам до конца не понимаю, что со мной происходит, но не собираюсь я отпускать просто так, за здрасьте, наехавших на меня уродов. Более того, я реально смирился с потерей своего бизнеса и даже жизни, как-то пофиг мне сейчас на мое будущее. Уж не знаю, в чем тут дело, может, доктор (которому уже объяснили, как он был неправ, проводя свои эксперименты) что-то с лекарствами начудил или все это из-за возраста моего тела, которое не может не влиять на мой разум, но я и правда начал вести себя не как серьезный бизнесмен, а как отморозок, которому все пофиг. Вот и сейчас, слушая этого индюка, я неслабо так завелся, поэтому хоть и начал отвечать ему спокойным голосом, но речь моя была переполнена эмоциями и негодованием.
— Я правильно понимаю, мистер Смитт, что вы предлагаете мне все забыть, отстать от уважаемых людей и спокойно жить дальше?
— Агент Смитт, — тут же поправил меня индюк и добавил: — Да все правильно, иначе в это дело вмешаемся уже мы, и, поверь, тебе это не понравится.
— Очень интересно. Значит, у меня попытались отобрать бизнес, безосновательно арестовали и поломали в полицейском участке, попытались подсадить на морфий, а когда не получилось, прислали агента ФБР, чтобы он все порешал.
Агент Смитт хотел что-то сказать, но я не позволил, достав револьвер из-под простыни, которой я был укрыт. Увидев оружие, он умудрился вместе со стулом, на котором сидел, отшатнуться чуть ли не на метр. Я между тем продолжил говорить.
— Так вы говорите, что вмешаетесь. Что ж, открою вам один небольшой секрет: я уже смирился с тем, что умер. Еще там, в полицейской камере, когда меня, скованного наручниками, забивали насмерть. Поэтому я готов умереть хоть сейчас. Более того, скажу, что я, наверное, даже с радостью умру, лишь бы не терпеть больше эту непереносимую боль. Этот револьвер, которого вы так испугались, он у меня не для того, чтобы отстреливаться, можете не переживать, вас и без меня найдется кому отправить на тот свет. Он мне нужен только для того, чтобы вынести себе мозги и не доводить дело до очередного ареста. Так что можете вмешиваться, я к этому готов. Главное, что безнаказанным это вмешательство не останется. И тем ублюдкам, которые все это затеяли, тоже не избежать наказания. На этом все, идите и передайте все, что я сказал, тем, кто вас сюда прислал.
Что сказать, слетела с этого индюка вся его наигранная спесь. Он прекрасно понял, что я говорил искреннее и действительно готов был вышибить себе мозги. Дошло до него и то, что просто так вся эта история с наездом на меня не закончится, даже если вмешается такая контора, как ФБР. Поэтому он и не стал мне ничего говорить мне в ответ. Вместо этого он просто встал и направился к двери, пробормотав по дороге что-то типа «чертов русский психопат».
