Империя. Тихоокеанская война - Марков-Бабкин Владимир
Вообще же, разгром Османской империи весьма укрепил позиции России. Да, что там говорить, ведь Россия буквально ворвалась в Средиземное море! Так что многочисленные курорты были лишь приятным бонусом к победе.
Жена легонько сжала руку супруга, указав глазами на идущую почти параллельно им, но по другой дорожке, пару. Декоративные кусты разделяли их, но дорожки явно сходились у плещущегося водой фонтана впереди.
Николай Константинович и Надежда Александровна до цели дошли первыми. Струи воды весело журчали, брызгами переливаясь в свете солнца всеми цветами радуги.
Подошла и вторая пара, светски приветствовав друг друга.
− Артур, искренне рад приветствовать вас.
− Благодарю, Ники. Приветствую вас, Надежда. Позвольте вам отрекомендовать мою дочь – леди Патрицию Рамзей.
Молодая женщина сделала книксен. Русские церемонно кивнули по праву старшинства по возрасту. Да, скандальное замужество за простолюдином лишило её титула «её королевское высочество и принцесса Британии и Ирландии», но что это меняет по существу?
Николай Константинович не удержался от мимолётного, но придирчивого взгляда на Патрицию. Что ж, когда-то и Миша засматривался на неё, и кто знает, как бы повернулась судьба Европы и мира, если бы на русском троне сейчас была не итальянская принцесса Иоланда, а британская принцесса Патриция. Но как любит говорить тот же Миша, история не терпит сослагательного наклонения. Просто интересно, жалеет ли сама Патриция, что всё сложилось именно так, а никак не иначе?
Ведь она определённо умна, этого у неё не отнять. И что у неё в голове – бог весть. Женщины есть женщины, а душа их – загадка.
Вслух же он заметил:
− Говорят, что Карлсбад уже не тот, что был до Великой войны.
Бывший генерал-губернатор Канады сокрушенно проворчал:
− Да, дорогой Ники, это так. Карлсбад уже не тот. Совсем не тот, откровенно говоря. Сейчас много чего испортилось. Курорты, мода, нравы. Всё уже не так, как в старые добрые викторианские времена. Мельчают люди. Суета какая-то появилась, даже на самом верху появилась, что уж говорить о низах.
Великий князь кивнул, соглашаясь.
− Да, Арти, тут я с тобой полностью согласен. И года не проходит, как наши братские страны оказываются на грани войны. Ну куда это годится? Разве можно было себе представить это в старые добрые времена?
Поскольку в «старые добрые времена» именно это повторялось из года в год с небольшими перерывами, то оба собеседника охотно закивали друг другу. Конечно, в прежние времена такого себе и вообразить было решительно невозможно!
Артур вновь заворчал:
− Да простит меня Патриция, но молодые стали играть слишком большую роль в политике. Горячие, неопытные. Оттого и все беды, и все недоразумения. Прости меня, друг мой, но у вас молодой царь, у нас ещё более молодой король. Оба, в известной мере, желают всему миру что-то доказать, свою какую-то правоту или обрести славу, но всякая молодость должна прислушиваться к мнению умудрённых жизнью людей, не так ли, дорогая Патриция?
Она смиренно кивнула.
− Да, папа.
Её отец продолжил ворчать:
− Куда катится мир? Куда катится Британия? Разве действовали так во времена Виктории? Великая война определённо не пошла на пользу качеству английской элиты. Как и русской. Впрочем, был у вас умница Свербеев, но и тот умер. А нынешние? Это же просто ужас! И наши, и ваши найдут лужу посреди обеденного стола и обязательно в ней утонут прямо во время five o’clock.
Посланник русского императора склонил голову.
− Да, соглашусь с тобой, Арти. Лужу на столе уже нашли. Точнее, да простят меня дамы, сделали.
− Вот именно! И все непременно сядут в неё, попомни моё слово!
− А five o’clock уже близок. Тем более опасными видятся заявления политиков, которые могут вовлечь Британию и Россию в новую большую войну. Признаюсь тебе, Арти, это беспокоит многих важных людей в Москве. И хотя в прямые военные столкновения между нами в Европе никто у нас не верит, но такое открытое столкновение нанесёт колоссальный ущерб мировой торговле, которая только-только начала восстанавливаться после Великой войны и пандемии. Приличные люди умеют считать деньги, и многим такое развитие событий крайне не нравится. Будут парализованы многие морские пути. А Суэц и Средиземное море вообще закроются для торговли. Конечно, Россия – континентальная Империя и не так критически зависит от морской торговли, как та же Британия, но паралич морской торговли больно ударит по обеим нашим империям. Разумеется, это моё частное мнение.
Артур некоторое время помолчал, глядя на струи воды в воздухе. Их дамы давно уже отошли на другую сторону фонтана и мило переговаривались о чём-то своём, о женском. Ворчания стариков и «скучные мужские разговоры» их явно не интересовали.
− Да, Ники, что мне всегда нравилось в старой доброй внешней политике Великобритании, так это умение заключать союзы, держа события подальше от английских берегов, не давая блокировать морскую торговлю и обеспечивая статус любых войн, включая большие, в статусе далеких колониальных сражений, которые никак не влияют на повседневную жизнь Метрополии. К сожалению, как я уже говорил, Великая война пагубно сказалась на качестве британских элит. Во всяком случае, на качестве власти в Лондоне. Мы всё больше уподобляемся американцам, становимся суетливыми, ищем сиюминутные выгоды, забывая о том, что главный козырь великих монархий как раз и заключается в том, чтобы планировать свои действия на десятилетия вперёд, даже если это выливается в потери здесь и сейчас. Порывистость и суету американцев понять можно, по существу они как дети ещё, только учатся познавать реальность и только пытаются осознать своё место в этом суровом взрослом мире. Но разве подобает чопорному, выдержанному и воспитанному в лучших традициях британскому джентльмену вести себя так, словно он какой-то ковбой-скотовод на потном и горячем мустанге? Нет. Не подобает.
Великий князь вздохнул.
− В России, Арти, тоже сейчас непросто, и война – далеко не самая главная проблема. Что для русских элит и русского обывателя в европейской части Империи какая-то там война где-то там, на далёкой периферии, которая никак не влияет на качество жизни и уровень торговли? Новоримский Союз и Германия сами по себе большие рынки и производственные площадки. Экспорт зерна из России по-прежнему очень ограничен государственным регулированием. Лучше обстоит дело с экспортом леса, угля, руды, сырой нефти и прочего сырья. Но это пока.
Артур насторожился.
− И что не так?
Николай Константинович понизил голос:
− Ты помнишь, что я тут как частное лицо и это сугубо моя точка зрения?
Кивок.
− Разумеется. Мы оба тут два старика, собравшиеся попить минеральной водички и случайно встретившиеся у фонтана.
− Именно. Так вот, ты знаешь о том, что император запретил вывоз из России необработанного зерна. Вот в виде муки, хлеба и прочих русских пряников – сколько угодно, а в виде зерна – нет. Это же касается любой сельхозпродукции. Пока это действует лишь до конца этого года и обосновывается большой засухой, но многие умные люди усматривают в этом далеко идущую политику молодого царя. Почти наверняка такие ограничения на экспорт будут продлены на следующий год на основании идущей войны. Во всяком случае, лично я, в своём Туркестане, вкладываю деньги в строительство предприятий по переработке сельхозсырья, поскольку в России в этом году переизбыток зерна на рынке, все хранилища переполнены, включая мои собственные. Зерно в России просто некуда девать, благо хоть Минобороны много закупает по фиксированным ценам для группировки на Дальнем Востоке, впрочем, это всё сейчас неважно. Ну, так вот, умные люди полагают, и, скажу тебе, что основания так думать у них есть, я хоть и большей частью обитаюсь в Ташкенте и далек от столичной суеты, но как ты понимаешь, у меня есть некоторые связи и возможности…
Великий князь намеренно построил такую витиеватую словесную конструкцию, дабы резче обозначить финал:
