По шумама и горама (1942) (СИ) - Соболев Николай Д. Н. Замполит
— Там звезда!
— Не до нее, назад!
Слева из кустов доносилась возня, хруст ломающихся веток и грубая брань. Мятежники выставили вперед здорового мужика, который просто молотил воздух, но уж если попадал! Молча, со злыми глазами, он опускал кулак на неудачно подвернувшуюся голову и противник отлетал или падал.
— Челюсть ему свороти!
— Ох, убили!
— По морде его! Вбей нос!
— А, копиле!
— Издайники!
— Бейте их, сербы!
Нас прижимали к мечети — вдоль фронта бодались несколько равных пар, не имея возможности расцепиться, но наши не пили с утра и потому отбивались вполне успешно. Но это пока — чем больше крови на разбитых лицах, тем больше звереют. Вон, уже пошли в ход приклады.
— Как пикой! — я сунул Марко в руки подобранную палку и дернулся вправо, к кустам, на ходу выдергивая гранату из кармана.
Небош бился как лев, и я не раздумывая саданул его противника бомбой по башке, скуластый вздрогнул и обмяк.
Сзади вскрикнули — молчаливый мужик пробил брешь в нашем ряду и уже сделал шаг вперед, еще мгновение и все посыпется! Оставив Небоша подниматься, я метнулся к молчуну и со всей дури засадил ему по печени рукой, в которой так и сжимал гранату.
Мужик рухнул, как срубленная прутом крапива и упал под ноги, туда, где уже валялись или размазывали кровавую юшку неудачливые драчуны. Один согнулся пополам, держался за живот и хрипло сипел — гадом буду, Марко его палкой ткнул. Эдак мы заводил побьем и все уляжется!
Но нет — краем глаза заметил, что бледный, как партийная брошюра, Лука скребет кобуру и вытаскивает пистолет.
Бабах!
Выстрелом в воздух Лука, наконец, догадался, перевести мордобой в перестрелку.
— Ну все, конец вам, црвени! — завопил остроскулый, едва выбравшись из кустов и держась за голову.
Его подручники перехватывали винтовки и уже взялись за затворы, когда над головами прогрохотала пулеметная очередь, заставившая всех присесть и замереть.
Небош водил стволом из стороны в сторону, раздувая ноздри. И как-то сразу все поняли, что следующую очередь он не задумается пустить ниже. Тем более, что рядом встал второй пулеметчик.
— Отходим! — принял решение командир.
Выставив стволы, мы наполеоновским каре медленно пятились от деревни туда, где над Жепой стоял построенный еще при Османской империи каменный мост. Главный заводила покрикивал, собирая подручных в кучу, на площади со стонами вставали с земли, щупая свороченные скулы, потирая подбитые глаза или запрокидывая кровящий нос.
— Подкулачники, буржуи сельские! — скрежетал зубами Лука, вцепившись сжатыми до судорог пальцами в винтовку. — Сволочи монархистские, ренегаты!
Взмокшие волосы его падали на лоб, слева наливалась синим не то шишка, не то ссадина.
Сразу за мостом, готовые в любую секунду открыть огонь, мы приняли подобие боевого порядка и командир отдал приказ — в Северско!
— Что там?
— Батальонный госпиталь. Если не успеем, эти, — зло выплюнул командир, — могут напасть.
Первый километр по гористой местности сразу показал, кто чего стоит. Если мои штурмовики (пусть бывшие) и еще несколько партизан, явно привычных к таким походам, двигались без напряга, то остальные отставали и задыхались.
— Давай разделимся, — предложил командир. — Вы вперед, а мы догоним.
— Так вместе дойдем, в чем проблема?
— Если эти догадаются верхом, по дороге, то можем не успеть.
Мы отобрали еще четверых, взвинтили темп и ушли в отрыв. Все-таки подготовка дорого стоит, хоть с хрипами и дыша, как паровозы, мы добрались до Северско всего за час.
Госпиталь занимал два домика, сложенных из нетесаного камня под крутыми крышами из широкой дранки. От времени и дождей дощечки обесцветились и потемнели, теперь они сливались со стенами, создавая иллюзию что это не дома, а крутые каменные горки.
Врач, довольно молодой мужчина лет тридцати двух-тридцати трех, встретил нас не слишком дружелюбно — еще бы, вывалились из леса, грязные, потные, и с ходу потребовали эвакуировать лазарет.
— Нет-нет-нет, и даже приказ тут не поможет! — отмел он предложение одним взмахом руки. — У меня семеро тяжелораненых!
— В отряде мятеж, если четницкие элементы нагрянут сюда, — горячился Лука, — они могут убить всех!
— Если мы потащим раненых, — упорствовал доктор, — даже на телегах, мы растрясем их и убьем еще вернее, чем четники! Да и телег у нас нет.
Вокруг тем временем собрались санитары и больничарки, из них две девушки и два дедка точно бошняки — неудивительно, тут вообще краешек анклава мусульманского. Но если мы сдадим госпиталь, им точно несдобровать.
Лука еще кипятился, а мы с Небошем уже присматривали позиции. Один пулемет, один снайпер, шесть винтовок — можно продержатся.
— Сколько у тебя легких? — дернул я доктора. — Надежных, чтобы стрелять могли.
— Человек пять-шесть.
— Отлично, собери их к этим окнам, выдай винтовки, путь держат сторону дороги.
— А вы?
— А мы вон там на взгорке будем, как раз во фланг ударим.
Склон, в отличие от долины Жепы, выглядел пустовато, ну так и хорошо, не сообразят, что там можно устроить засаду. Мои ребята быстро объяснили партизанам, как надрать травы или веток, как накидать их на плечи или воткнуть в шапки, я рысью промчался по дороге, оглядывая позицию — норм, со ста метров не видать.
И мы затаились в ожидании мятежников, выслав одного человека навстречу командиру с отстающими, чтобы нас ненароком не перестреляли в спину. Рядом со мной, под пышным кустом, выставив винтовку, Лука продолжал вполголоса костерить прислужников буржуазии.
— Слушай, ну вы же сами виноваты…
— Кто это «мы»? — сердито спросил Лука.
— Коммунисты. Вернее, комиссары.
— Да мы… — захлебнулся негодованием студент, но я не дал ему договорить.
— Да, вы. Вы работаете с простыми людьми, с теми, кто едва-едва закончил школу, и вываливаете им на голову интернационализм с Коминтерном. Неудивительно, что у них ничего не задерживается, а наоборот, отторгается.
— Это почему же? — недобро прищурился комиссар.
— Они же как дети. Пятилетние дети. Вот ты бы стал пятилетнему ребенку объяснять дифференциальные уравнения?
— Это что?
Остается только вздохнуть — гуманитарий. Хотя родной край знает, и то хорошо.
— Это высшая математика. Интегралы, логарифмы, вот это вот все.
— А, слышал.
— Ну вот представь, я сейчас начну тебе это объяснять?
Лука поморщился.
— Во-от, — а вы точно так же вываливаете на крестьян вопросы, в которых не каждый образованный марксист разберется!
— Но есть же «Краткий курс»!
Да, книжка простая и ясная.
— Есть, а надо еще проще. Самые азы.
— Как катехизис, что ли?
— Точно! Как детский катехизис, с картинками!
— Нет у нас такого, — понурился Лука. — Во всяком случае, я ни разу не видел.
— Ну ты же рисуешь! Возьми да сделай! Двадцать главных вопросов — почему эксплуатация плохо, почему советская власть лучше королевской и так далее.
Лука замолчал, но оценить сияющие перспективы не успел — вдали на дороге показались первые всадники, человек двадцать. Не знаю, сколько всего лошадей было в отряде, я видел только десяток, так что, наверное, конных больше не будет, даже если они и забрали лошадей у жителей. И это хорошо, растут шансы выкосить мятежников частями.
Вдоль нашей линии прошелестела команда затаиться, мы вжались в каменистую землю, не отрывая глаз от дороги. Метрах в двухста от домиков госпиталя четники перекинули винтовки на грудь и по ним тут же ударил залп раненых. Верховые посыпались на землю, беспорядочно стреляя в ответ, но вскоре затихли.
— Эй, братья, мы партизаны! — раздался знакомый голос скуластого.
А вот руками сучонок показывал своим, куда переползать, чтобы взять госпиталь в клещи. Но предупрежденные о таком повороте раненые дали еще залп, и возможность прикинуться партизанами улетучилась с пороховым дымком.
